Самник

В затерянное в Карпатах небольшое село повадились с весны прилетать вешчицы. Лишь стемнеет, усаживаются под островерхими хатами, в которых растут парубки незайманные, и нежными голосами зовут их на улицу. Как услышит парень эти песни, так и теряет рассудок. Не может ни пить, ни есть, ни спать. Только и думает, только и говорит о прекрасных вешчицах, которые обещают ему неземное блаженство. Матери с отцами рыдают, держат кровиночек в хатах. Хлопцы же только бледнеют, худеют и смертельно чахнут. А если не уследят за каким и вырвется тот за двери, то только хлопанье огромных крыльев и эхо болезненного крика разнесется по крутым склонам и зеленеющим полонинам. Всем селом решили искать защиту от убийственных певуний внизу. Староста и Петро, отец шестнадцатилетнего Иванка, собрали котомки и отправились на рассвете. Долго шли, то и дело оглядываясь на поднимающиеся за спиной вершины. Прислушивались к клекоту птиц. Уже давно стемнело, когда добрались до колыбы. Хозяин, выслушав рассказ об их несчастии, кивнул головой в бок сидящего за дальним столом худощавого, сутулого путника. «Вон видите — самник. Идет из самого Кракова. Попросил только хлеб и сыр». Услышав про самника, вуйки испуганно перекрестились. Самники знаются с нечистой силой, боронь боже иметь с ними дело. Но если кто и поможет их селу, то только вольный, не знающий страха самник. Правда, берут самники за работу немалые деньги. Но дети дороже. Староста двинулся к столу и, кашлянув, сказал: «Пане самнику, у нас есть до вас дело» Выслушав селян, задав с десяток вопросов, самник, который назвался Рогволдом, задумался. Уставившись в стол черными глазами, он словно что-то просчитывал или вспоминал. Потом назвал свою цену. Староста достал из-за пазухи кошель и протянул со словами: «Здесь не хватает 20 злотых». Самник кивнул, забрал деньги, сказал, что на рассвете отправляются, встал и пошел наверх. Село встретило их тишиной, даже собаки не лаяли. Петро кинулся в свою хату и через минуту выбежал с белым лицом и расширенными глазами. Подскочив к Рогволду, он схватил его за свитку и начал трясти, мыча и всхлипывая. Тот, дернув, оторвал от себя скрюченные руки и кивнув головой старосте, пошел дальше. Самник ходил по дворам, заглядывал в колодцы и сараи. Потом облазил окрестные горы, спустился к бегущей по камням речке. Поговорил со стариками о прошедшей зиме, о паводках, о дождях и ветрах. На следующий день он начал сносить к окраине села камни от речки. Староста удивленно гыкнул, услышав, что еще нужно Рогволду, но двинулся по селу, выполняя его задание. Вскоре к окраине потянулись селяне с торбами, в которых стекляно позвякивало. Через несколько дней над селом выросла высокая, крепкая каменная башня, локтей шесть в поперечнике. Каждую ночь самник ночевал под ней, однако вешчицы словно забыли про село. И вот на четвертый день в обед налетел холодный промозглый ветер, нагнал низкие серые тучи, небо потемнело, горы стали совсем черные, а смереки застонали. А вечером к монотонным порывам ветра присоединились поющие женские голоса. Сладострастные и влекущие, голоса эти звали Васылька, Стефана и других хлопцев выйти на двор, где так весело и гарно. Голоса дурманили голову, опустошали волю и распускались внутри огненными цветами. Рогволд стоял за тыном и слушал стенания вешчиц. Ветер безжалостно трепал его длинные черные волосы. Самник, усмехнулся, услышав пропетое высоким голоском под чьим-то окном: «Коханый мой». Тут же с резким злобным шипением одна из огромных черных птиц с жесткими перьями, обернулась в сторону самника. На него взглянули прекрасные женские, влажно блестящие глаза на белом, нежном, словно фарфоровая чашка личике. Сердце Рогволда больно толкнулось о грудную клетку. Это было Её лицо! Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Здороваясь и прощаясь... Потом самник развернулся и направился к башне. Подойдя к ней вплотную, он прижал к ее стенам ладони, закрыл глаза и выдохнул:"Крул!" Раздался хлопок, башня вздрогнула, словно отряхнулась и вдруг... Вдруг башня жутко запела. Завывание ветра и мелодичные голоса вешчиц перекрыл хор, состоящий из высоких, густых, неживых звуков от которых замирала кровь в жилах, а на голове шевелись волосы. Женщины-птицы подавились собственными песнями. Непрерывный вой башни словно хватал их за горло, бил по голове, толкал в спину и выворачивал крылья. Теряя перья и злобно ругаясь, вешчицы, подхваченные отрывистым ветром, как стая черных потрепанных ворон, унеслись в горы, оставив после себя три свежие могилы. А кошмарное завывание башни стихло только к утру, когда непогода улеглась. На прощание, Рогволд посоветовал старосте найти паренька половчее, который сумеет подняться на вершину башни и заткнуть горлышки вмурованных в ее стены стеклянных бутылок. Тогда башня не будет беспокоить людей в ветреные дни своими обрывающими сердце несмолкаемыми песнями. Набрав в флягу воды из колодца, Рогволд покинул село. Никто провожать его не вышел.