***
Петра всегда любила Ханджи и думала о ней, как о старшей сестре. Та, в свою очередь, очень тепло относилась к девушке и, несмотря на свою озорность и взбалмошность, была добра и заботлива. Рал любила в свободные вечера выпить с подругой чаю — они сидели на больших дубовых скамьях в общей столовой и болтали обо всем на свете. В такие дни Зое не говорила о работе, и Петра могла поделиться с ней переживаниями, спросить совета, посплетничать или просто насладиться обществом учёной. Когда в замке останавливались и другие отряды, к их небольшим чаепитиям присоединялись Нанаба и Линн, и тогда девушки могли всю ночь напролёт общаться, весело хохотать и радоваться этим редким, но таким по-семейному тёплым моментам. Но их последняя встреча, вопреки всем ожиданиям, не на шутку встревожила Петру. Девушка уже не помнила, с чего вообще все началось, но каким-то образом разговор плавно перетёк к обсуждению парней. — В общем, во время дежурства мы и закрылись на складе, — закончила Линн, отпивая из чашки остывающий чай и закусывая сахарным печеньем (накануне Ханджи невесть где раздобыла его и гордо поставила коробочку на стол, заставляя подруг удивлённо ахнуть). — Я так и знала! Могла бы и предупредить, я же за ваши опоздания потом перед Микки отдувалась! — беззлобно воскликнула Нанаба, на что сразу же получила от подруги ответ: — Знаем мы, как ты там перед ним отдуваешься, — все рассмеялись. Нанаба шутливо пихнула Линн в плечо: она не то что бы афишировала свои отношения с майором отряда наблюдения, но и особо не скрывала. Не рассказывала первая, а на вопросы подруг отвечала честно, хоть и без лишних подробностей. Петра хихикнула и заправила прядь волос за ухо. Среди их небольшой компании она была самой юной и впечатлительной, да и вообще, даже в своем отряде была младше всех, поэтому ещё немного стеснялась и краснела, когда обсуждались такие трепетные темы. И всё же, рассказ Линн о том, как они с Гергером продуктивно провели время вдвоём, может быть, и не смутил бы Петру так сильно, если бы не последующий её вопрос: — Петра, ну а ты с кем спишь из отряда? — от такого Рал аж чаем поперхнулась и зашлась кашлем, попутно пытаясь убедиться в том, что правильно сейчас всё услышала. Сидящая рядом Ханджи постучала ей по спине и тоже развернулась к Петре лицом, вопросительно глядя на девушку. — В каком смысле?! — покрасневшая до кончиков ушей, Петра аж вскочила со скамьи, смотря на подругу глазами по пять рублей. — А что такого? — удивилась Линн, — У тебя ж одни мужики в отряде, выбирай не хочу. — Да никого я не хочу! Ну, в смысле, мы же одна команда! Мы же друзья! — у бедной Петры медленно, но верно стал пропадать дар речи. — И что? Хорошим сексом дружбу не испортишь! — заметила Линн, откусывая ещё печенья, и посмотрела на остальных, ища в них поддержки. — Скажите, а? — А я согласна, — неожиданно заявила Ханджи, вызвав у Петры ещё больший шок. До этого девушка не замечала, чтобы учёная проявляла хоть маломальский интерес к чему-то, кроме своих исследований, а уж тем более к мужчинам или романтическим отношениям в целом. Но сейчас было нетрудно догадаться, кого Зое имеет в виду. — Так вы с Моблитом всё-таки не только наукой занимаетесь?! — теперь откачивать от чая в легких пришлось и Нанабу, от чего Ханджи захохотала и задорно подмигнула: — Ну а что, у нас такая нервная работа, нужно же как-то снимать стресс! И всем хорошо, все довольны! — изумлению Петры не было предела. Её глазам уже не хватало места в орбитах, и казалось, что они сейчас не то что на лоб вылезут, а вообще улетят с лица и пробьют собой потолок. — Вот-вот, — тут уже высказалась Линн, — и далеко ходить не надо, считай, вы всегда рядом, — остальные разведчицы закивали, соглашаясь. — К тому же, все мужики одинаковые: рано или поздно кому-то из них захочется переспать с тобой, так уж лучше самой выбрать, с кем! — рассудила она. Далее ей не нашлось, что ещё сказать по этому поводу, так что разговор перешёл в другое русло, но Петра уже не слушала. Она чувствовала себя так, будто её окатили ведром ледяной воды. Да, Петра была единственной девушкой в отряде Ривая, но это никогда не смущало её, потому что она и не думала об этом в таком ключе. И хотя элитный отряд работал вместе ещё не так давно, Эрд, Оруо, Гюнтер — все они стали хорошими друзьями и боевыми товарищами Петры, всегда помогали ей и приходили на помощь. Она настолько привыкла к тому, что вокруг неё одни мужчины, что воспринимала их скорее как старших братьев, нежели потенциальных парней. И, конечно же, капитан… Ривай был для девушки героем и идолом, она так сильно уважала его и восхищалась им, что и не заметила, как он занял все её мысли, а затем и сердце. Но на войне нет места для любви, так решила для себя Петра, и тщательно скрывала свою влюбленность в капрала, каждый раз невольно млея, ловя на себе его взгляд или случайное прикосновение. А тут ей говорят такое! Вообще, Петра, хоть и смущалась немного, довольно спокойно относилась к подобного рода темам, не считая это чем-то зазорным, но в этот раз заметно напряглась, когда речь зашла о более «близких» отношениях. Этот разговор совсем застал юную разведчицу врасплох. Она не была ханжой, но сейчас, после всех этих слов её будто током прошибло: она была единственной женщиной в отряде. Молодой, красивой, и совсем одной, окружённой четырьмя здоровыми мужиками, которые при желании могли её связать по рукам и ногам, а она никак не сумела бы им противостоять. Ей сделалось страшно и тревожно. Остаток вечера Петра просидела, как на иголках, напряжённая и взволнованная.***
Отряд добрался до временного жилища довольно скоро, меньше чем за час, но за это время луна уже успела взойти, и теперь лишь звёзды и редкие проблески месяца на кромке воды освещали разведчикам путь. Старая база раньше была надежным пристанищем для разведкорпуса: они часто останавливались там во время недолгих вылазок. Удобно расположенное и скрытое за лесом каменное здание хорошо защищало их от титанов и неплохо совмещало в себе и жильё, и склад для провианта с оружием, однако не выдержало испытания временем и стало совсем непригодным для проживания, обвалившись от старости. Сейчас же полуразрушенный замок использовался солдатами лишь в крайних случаях в качестве недолгого ночлега или укрытия. Ривай, прикинув, сколько времени уйдёт на поиск и уборку спальных мест в этих руинах, в итоге оставил эту затею и отправил свой отряд ночевать в уцелевший по соседству амбар. Рал не знала, куда себя деть: в голове всё крутились навязчивые мысли о том, что парни могут навредить ей, и они точно сделают это, если им вдруг вздумается. А Петре почему-то казалось, что обязательно вздумается. Тревоги и страхи заняли все её мысли, и это заметно отразилось на сплочённости команды. После того вечера Петра стала чувствовать себя неловко и скованно рядом с ребятами, всё чаще избегала их и старалась лишний раз не попадаться на глаза. Сейчас её напуганное сознание расценивало все их привычные слова, жесты и прикосновения как неприличные намёки или призыв к действию. Дошло даже до того, что во время тренировки она чуть не сломала Гюнтеру ребро в попытках отбиться от него, когда тот без задней мысли хотел показать Петре правильную стойку и для этого слегка развёл её колени. Товарищи, заметив такую перемену в поведении обычно дружелюбной и жизнерадостной девушки, очень удивились и сразу попытались выяснить, в чём же дело, но она была непреклонна и молчала как партизан. Даже капитан заметил возникшее напряжение и старался в последнее время по возможности не давать Петре и парням совместных поручений. Впрочем, насчёт Ривая у Петры тоже были всякого рода мысли. Она всерьёз задумалась над словами Линн о том, что «все мужики одинаковые», и уж если всё равно придётся с кем-то из них спать, лучше она и вправду сама выберет, кто это будет. И Петра выбрала. Она всегда очень уважала капитана, доверяла ему, считала, что он точно знает, как поступить лучше, вот и в этом вопросе решила положиться на него. Петра не была уверена, что Ривай чувствует по отношению к ней, и это была прекрасная возможность проверить, если у неё с ним хоть какой-то шанс. Поэтому она решила действовать, хоть пока и понятия не имела, как вообще подойти к нему с подобной просьбой. Сейчас, к несчастью Петры, весь отряд ночевал вместе: амбар не был таким уж просторным, от стены до стены тут было метров семь, а разведчиков пятеро, так что ложиться всем пришлось бы в непосредственной близости друг от друга. Ребята уже вовсю снимали с себя ремни и крепления, а приводы аккуратно, чтоб не повредить, складывали в угол на раскиданное повсюду сено и параллельно переговаривались, обсуждая, как лучше обустроить спальное место. Быстро подумав, Ривай приказал сбить солому в одну большую кучу, накрыться плащами и лечь всем рядом, чтобы сохранялось тепло, ведь даже в летние ночи холод никуда не отступал и была большая вероятность простудиться или, что хуже, отморозить себе почки. — А Петру положим в серединку, где потеплее, она же всё-таки девушка, — заявил Эрд, и у Петры аж холодок по спине пробежал. Возможно, в обычном состоянии она бы умилилась заботе товарища о ней, но сейчас, вкупе с её впечатлительностью, это лишь усугубило ситуацию и нагнало на девушку ещё большую панику. На душе скребли кошки. Охваченное пока ещё легкой, но стремительно нарастающей тревогой, юное сердце Петры беспокойно щемило, не давая ей расслабиться, держало в напряжении. В воображении возникали разного рода картинки, одна другой хуже, заставляя девушку нервничать ещё больше. От осознания того факта, что сейчас ей придется провести целую ночь в окружении четырех мужчин — буквально в окружении, они собирались лечь возле неё по двое — а вокруг будет полная темнота и не будет никого, кроме них, у неё чуть ли ноги не подкосились. Беспокойство, накрученное собственным самовнушением и доведённое до предела, достигало своего пика. «Нужно что-то срочно придумать и выметаться отсюда» — нервно подумала Петра, и в голову ей пришла гениальная идея: — Я буду дежурить снаружи! — парни даже отвлеклись от своих занятий и все разом посмотрели на неё. Петра, не выдержав этой немой паузы, начала объяснять сама. — Ну, в смысле, здесь всё-таки не очень безопасно, — продолжила она, видя недоверчивые взгляды товарищей, — К тому же, рядом лес. А вдруг сюда придут волки? — звучало не очень убедительно, но Петра старалась и врала, как могла, лишь бы не остаться на ночь в этом чёртовом амбаре. — А ты думаешь, что сама сможешь с волками управиться? Это тебе не титаны, им клинка в шею не достаточно будет. Тем более, если наткнёшься на стаю, — усмехнулся Оруо, сидевший на небольшом стоге сена. Как и все члены отряда, он тоже переживал за Петру, хоть и не показывал этого, стараясь вывести её из внезапно нахлынувшей хандры привычными шутками и подколками. Конечно же, все они заметили странности в её поведении: не заметить их было сложно. Всегда улыбчивая и приветливая Петра как маленький солнечный лучик озаряла их трудные солдатские будни. Завтрак, обед или ужин, тренировка или спокойный вечер в компании друг друга — везде звучал её звонкий смех, и не было человека, который бы не заразился её хорошим настроением и не улыбнулся в ответ. Но сейчас всё было иначе. Петра, выслушав вполне дельное замечание Оруо, напряглась ещё больше, судорожно подбирая в голове отмазки и другие варианты дезертирства. Но долго думать ей не пришлось: вмешался капрал, до этого молча наблюдающий за ситуацией. — Вольно, иди, — он кивнул Петре, одобряя её идею, чем слегка удивил и её саму, и других солдат. — Это разумная мысль, — тут же ответил на немой вопрос подчинённых Ривай, — Никогда не знаешь, чего ждать за стенами, так что пусть и вправду подежурит, раз уж сама вызвалась. Петра была ему благодарна, как никогда. Даже привычно ярко улыбнулась и, только получив разрешение, тут же пулей вылетела за двери, даже забыв прихватить с собой плащ и оставив товарищей в полном недоумении. Ай да капрал, она в нём никогда не сомневалась! Вот и сейчас, заметив, что дело явно в чём-то большем, чем в желании нести дежурство, он сразу же всё понял и поддержал её. На сердце у Петры стало тепло, и она в который раз убедилась в правильности своего выбора. Не зря она так нежно любила капитана и всегда очень расстраивалась, когда люди плохо отзывались о нём. Но Петра ведь видела Ривая именно таким, добрым, заботливым, чутким и понимающим, и хотела донести это и до всех остальных. А вот совсем недавно она думала о том, как с ним переспать… Снова накатило странное чувство того, что что-то не так. Петра присела у какой-то коробки недалеко от амбара, оперевшись на неё спиной и подтянув коленки к груди. На улице действительно было прохладно. Петра была ещё совсем молода, а оттого и слегка романтична. В её представлении любовь была чем-то нежным и красивым, очень хрупким и даже невинным. Поэтому её и поразили откровения подруг об их интересных отношениях с членами их же отрядов. Но с другой стороны, откуда вообще взялись все те страшные мысли в её голове? Ну спят они вместе… Да и пусть спят! Главное ведь, чтобы все высыпались! К тому же, Петра никогда не замечала плохого отношения со стороны своей команды, а уж тем более никаких приставаний или двусмысленных знаков. Почему она вообще стала думать о том, что парни могут обидеть её, если они все только и делали, что заботились о ней? Гюнтер, всегда такой надёжный и сильный, поправляющий её стойку, чтобы в нужный момент она смогла правильно выполнить удар и постоять за себя. Оруо, с которым они вечно препирались и спорили, пытающийся поднять ей настроение шутками. Эрд, заботливый и добрый Эрд, беспокоящийся о её здоровье, у которого, кстати, вообще есть невеста! И её капрал… Петру как камнем по темечку ударили: её снова озарило. Холодный ночной воздух слегка остудил пыл и освежил голову, рассеяв тревожные мысли, все эти дни безжалостно грызущие её. Она вдруг поняла, какой дурочкой была всё это время. Как она могла так думать о своих верных товарищах и беспочвенно подозревать их в неприличном?! Так ещё и избегала, заставляя беспокоиться за себя. А капитан! Почему она вообще решила, что ей обязательно с кем-то из них спать? Нужно было извиниться! Но Петра не знала, чем объяснить свою эмоциальную нестабильность. Ну в самом деле, не рассказывать же им про то, что она тут себе придумала, что они все извращенцы и негодяи? Как бы то ни было, от тяжких дум её отвлекло ощущение тепла на спине. Она обернулась. Сзади над ней стоял Ривай, а на плечах Петры уже покоился небрежно накинутый зелёный плащ. — Значит, волков мы боимся, а простудиться и заработать пневмонию — нет? — Ривай всегда ходил очень тихо и практически бесшумно, поэтому сейчас Петра, вовсю погружённая в мысли, и вовсе его не заметила. — Капитан! Простите, я совсем про него забыла, — Петра вскочила на ноги и отдала честь, попутно поправляя на себе тёплую ткань. — Отставить, садись, — махнул Ривай и вслед за девушкой устроился рядом с ней на земле. Пару минут они молчали, думая каждый о своём. Петра уже было открыла рот, чтобы поблагодарить капитана за принесённый плащ, но он тоже вдруг решил высказаться. — Рал, какого чёрта с тобой происходит? — девушке стало неловко. Она понимала, что капитан всё равно рано или поздно спросил бы её об этих странностях, но не стал делать этого при всех и поэтому отпустил дежурить, чтобы потом, незаметно покинув их временный ночлег, поговорить обо всем с глазу на глаз. Петра стыдливо опустила глаза. Она не знала, что ей говорить и как объясняться. Не хотелось признаваться капитану в том, что из-за своей впечатлительности и эмоциональности она на какое-то время перестала доверять друзьям и воспринимала всё слишком бурно. Но оправдываться и не пришлось — как и всегда, Ривай понял её без слов и лишь вздохнул. — Петра, — начал он, разворачиваясь к ней лицом. — Я понимаю, что трудно быть в разведке. А быть женщиной в разведке ещё труднее, тем более, единственной в отряде, — Петра снова отвела взгляд, но Ривай положил руку на её плечо, заставляя посмотреть ему в глаза. — Однако ты отлично справляешься. Не знаю, какая муха тебя укусила и что творилось в твоей голове, но знай, что это всё полная хрень. Ты всегда можешь положиться на свой отряд, а отряд будет полагаться на тебя. По-другому здесь никак. Если внутри команды есть доверие и слаженность, она в девяносто девяти процентов случаев выживет и вернётся домой. Поэтому, если тебя что-то беспокоит, можешь рассказать об этом. Во всяком случае, мне, — до Петры, ошарашенной этой речью, даже не сразу дошло, что капитан потрепал её по волосам, поднялся, опираясь на ящик, и уже стоял над ней, снова глядя в глаза. Он попал прямо в яблочко: догадался обо всём, что не давало покоя девичьему сердцу и сказал такие нужные Петре слова. Девушке стало стыдно от того, что все эти переживания оказались такими глупыми, но в то же время на душе было так легко и хорошо. Разговор с капитаном приободрил её, и она тоже поднялась с земли, выпрямляясь. — Капитан, спасибо Вам! — от радости девушка аж светилась. Ривай сдержанно кивнул, отмечая про себя, что с улыбкой на лице ей идёт гораздо больше. — Не за что. А теперь шуруй спать, и чтобы больше раздетая на улицу не выходила, — Петра закивала, и, счастливо улыбаясь, быстрым шагом направилась к амбару. Когда она зашла внутрь, было уже темно и все давно спали, накрывшись плащами и действительно чуть ли не прижавшись друг к другу. Сквозь щели в окне немного пробивался голубоватый лунный свет, и Петра увидела, что место в середине пустует: они оставили его специально для неё, если вдруг она одумается и вернётся. К глазам подступили слёзы, но Рал быстро смахнула их и, шмыгнув носом, тихо легла на сено. Завтра она обязательно попросит прощения, скажет, как они все дороги ей. Петра была уверена, что ребята не будут долго дуться и всё поймут, разве что Оруо поворчит немного, да тоже успокоится, особенно если по возвращении она приготовит им что-нибудь вкусное в качестве извинения. Справа от Петры громко храпел Эрд, но сейчас девушка лишь улыбнулась этому и, устроившись поудобнее, постаралась скорее уснуть. Когда Петра, у которой не то что камень, а целая гора с души свалилась, послушалась приказа и ушла обратно, Ривай постоял ещё немного на улице, вдыхая ночной свежий воздух. Он думал о том, что уже успел привязаться к своему отряду. Эти четверо работали с ним всего каких-то полгода, но за это время они стали близки капитану. Каждый из них был талантлив и по-своему особен — ведь не зря же Ривай лично отбирал их, тщательно рассматривая каждую кандидатуру и внимательно наблюдая за их тренировками и успехами. Он не вносил никакого скрытого смысла в то, что Петра была единственной женщиной в его команде. Упорство, отличные показатели и физическая подготовка — вот и весь секрет, почему она оказалась здесь. До этого Ривай и не думал, что данное обстоятельство могло хоть как-то смущать девушку, но эта ситуация открыла ему глаза. В голове крутились разные мысли, но самая главная была о том, что ему хотелось бы чаще видеть улыбку Петры. Он решил, что больше не допустит, чтобы она так страдала и мучилась из-за какой-то ерунды. Ведь все недопонимания можно решить разговором. Так и рассудил капитан, и, окончательно разобравшись со всем накопившимся за последние дни, тоже отправился на боковую.***
Уже на следующее утро всё вернулось на круги своя. Не обнаружив в амбаре Петру, парни сначала напугались, но, выйдя на улицу, тут же облегчённо вздохнули. Петра, прежняя Петра, жизнерадостная и сияющая, уже вовсю хозяйничала на заднем дворе. Оказалось, что в запасах завалялись какие-то крупы, из которых, смешав их с сухпайком, взятым ими вчера, девушка кашеварила всем завтрак. Она даже успела накормить лошадей, привязанных к стойлу и мирно пощипывающих травку. Энергия вновь лилась из неё, хорошенько выспавшейся и отдохнувшей. Все злые мысли улетучились и больше не беспокоили Петру, уступая место прежнему задору и лёгкости. — Доброе утро! — заметив товарищей, она улыбнулась. — Что же это? — удивлённо воскликнул Эрд. — Наша Петра вернулась! — он подошёл к ней, хлопая по плечу и слегка приобнимая, чтобы не спугнуть. Но она радостно обняла его в ответ. Остальные, видимо поняв, что ещё одного покушения на сохранность их здоровья не намечается, тоже облепили девушку со всех сторон. — Эй-эй, а ну отставить сопли с сахаром! — стоящий в сторонке Ривай хоть и сделал вид, что ругается, но когда Петра взглянула на него, увидела на лице капитана едва заметную ухмылку и тихо рассмеялась. После быстрого завтрака и таких же быстрых сборов, отряд, всё-таки не на пикник сюда приехавший, вспомнил о своей главной цели и уже выдвинулся в путь на поиски подопытного для Ханджи. В отличие от вчерашнего дня, сегодня удача улыбалась ребятам с самого утра, и они удивительно быстро нашли нужного титана, даже не наткнувшись по пути на препятствия в виде девиантов. Работая оперативно и слаженно, отряд вёл подопытного за собой прямо до самого замка, где их уже с распростёртыми объятиями встречала Ханджи. Хотя, судя по тому, что первым делом учёная кинулась не к разведчикам, а к титану, встречала она в большей степени его. Довольная как слон, Ханджи крутилась вокруг нового образца и улюлюкала над ним, как над собственным ребёнком. Когда ворота были закрыты, а Моблит уже помогал разведчикам спешиться с лошадей и забирал их снаряжение, Петра заметила под небрежно и явно наскоро застёгнутой рубашкой след от укуса на его шее. Она хмыкнула про себя и подумала, что в следущую встречу с подругами точно даст им по лбу за то, что так её напугали! После того, как с доставкой титана и запихиванием того в кандалы было покончено, капрал отпустил всех приводить себя в человеческий вид и отдыхать, а сам отправился к Эрвину отчитываться об успешном проведении миссии. Его отряд направился к казармам, по пути болтая о всяком, и Оруо вдруг глянул на Петру, возмущённо спрашивая: — Кстати, Петра, что это вообще было? — явно имея в виду её недавнюю хандру, насупился он. — У тебя что, эти дни? — прищурив глаза, предположил Бозард. — Оруо, ты придурок! — воскликнула Петра и выдала ему толчок локтем прямо в селезёнку. — Ай! Больно же! — Оруо потёр ушибленное место, в душе радуясь, что Петра вновь стала отвечать на его подначивания, как и раньше. — А что, раз ты так реагируешь, значит, я прав? — ехидно сказал он, и разведчики вновь сошлись в бурной перепалке. Идущие рядом Эрд и Гюнтер лишь усмехнулись этому. Но Петра вдруг резко остановилась и оглядела своих товарищей. Чувство вины все ещё немного гложило её. — В чём дело? — опешил Оруо. — Ни в чём, просто… Я так рада, что все вы у меня есть, — Петра мягко улыбнулась, и не говоря больше ни слова, пошла дальше. Парни переглянулись между собой, тоже заулыбались и направились за ней.***
Сморённый двухдневной, а главное незапланированной вылазкой и последующей после неё бумажной работой, Ривай кое-как добрался до своего кабинета и со вздохом опустился в кресло. Всё тело ныло и буквально молило его об отдыхе, следы от ремней неприятно жгли кожу и напоминали о себе всякий раз, когда капрал решал сменить позу и случайно задевал их. Он устал, но в какой-то степени усталость даже была приятной: он не только сумел успешно завершить операцию, но и решил конфликт внутри своего отряда. Конечно, хотелось бы, чтобы эти конфликты вообще не возникали, но без этого было никуда — всё же, они работали не с роботами, а с людьми, у которых тоже были свои переживания и проблемы. Ривай снова вспомнил Петру. До этого он никогда не видел её такой подавленной, и поэтому даже не представлял, как трудно ей иногда приходилось. По своему опыту зная, как бывает тяжело держать всё в себе и быть сжираемым собственными мыслями, он очень не хотел, чтобы его подчинённая, эта всегда светлая и добрая девушка, снова была так напугана. Увидев её такую, замученную страхами и тревогами, на душе у мужчины становилось тяжело. Хотелось защитить, спрятать от всех напастей, сделать всё что угодно, лишь бы только Петра вновь улыбнулась. Раздумья прервал робкий стук в дверь. — Войдите, — в дверном проёме показалось лицо Петры. Она выглядела чуть смущённо и явно держала что-то в руках. — Петра, заходи, — у Ривая не было сил даже подняться из кресла, поэтому девушка подошла к нему сама, ставя на стол поднос с чаем и куском чего-то яблочного и ароматного. — Капитан, чтобы загладить вину за своё поведение, я испекла пирог, — немного застенчиво объяснила она, — Попробуйте, пожалуйста! «Ну что за ребёнок?» — снисходительно подумал Ривай, но пирог съел. Удовлетворённо кивнул, мол, «молодец, вкусно», и Петра счастливо улыбнулась. Но когда дело перешло к чаю, лицо капитана вдруг переменилось. Девушка встревоженно взглянула на него, одним взглядом спрашивая, что не так. — Петра, завтра после ужина не уходи из столовой, — Ривай поставил чашку с почти нетронутым напитком обратно на поднос. — Будешь учиться заваривать настоящий чай. Разведчица, уже успевшая расстроиться, что капитану не понравилось, услышав последнюю его фразу, снова просияла. — Да, сэр! — она забрала посуду и уже на выходе обернулась к Риваю, улыбаясь, — Доброй ночи, капитан! — и вышла из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. — Доброй ночи, Петра, — Ривай откинулся назад в кресле, вдыхая всё ещё витавший в комнате запах тепла и яблок.