Отголоски: Веришь?

Густая тьма окутывала комнату. Программа передач закончилась. Экран телевизора рябил белым шумом. Сквозь оконные рамы в монотонную шипящую тишину рвался гул автострады и хохот пьяной компании внизу. Бар в доме напротив, настырно светящий голубым неоном вывески, провожал гостей. Дождь мерно стучал по металлу пожарного пролета. У приоткрытой балконной двери сидели на полу двое полураздетых мужчин, меланхолично выпуская сигаретный дым в щель. Блондин с золотыми волнами волос и точеным лицом блуждал взглядом по размытым цветным пятнам огоньков за стеклом. — Ты веришь, что есть люди, предназначенные судьбой? — мечтательно выдохнул тонкую струйку пахучего дыма Эрик. — С которыми хорошо, словно одна душа на двоих? — мягким высоким голосом продолжил он. — Твоя половинка, — Кинг, наконец, повернулся к собеседнику. Бледный свет волнами скользил по узкому лицу, обрамленному черными короткими волосами. — А это одно и то же? — хрипло спросил Грен, глубоко затянувшись. — У нас считается «предназначено судьбой», когда в этом твой смысл. Предназначение. Мать была мне предназначена чертовой вселенной, — неожиданно нервно фыркнул он, выдохнув густое пряное облако ноздрями. — А что она там считала, я не знаю. И близко не любовь, — изящная рука рывком смяла в пепельнице окурок, аккуратная голова невольно опустилась к груди. Блондин понимающе кивнул, соглашаясь с формулировкой друга. — Что насчет второй половинки? — Эрик ожидающе следил за ловкими пальцами, выуживающими новую сигарету из мятой пачки. Эта тема была волнительна для них обоих. Он выдохнул сизый клуб, прижимаясь ближе к приоткрытой двери. — Я, видимо, целый, — тихо буркнул себе под нос Грен, прикуривая.       Яркая оранжевая вспышка зажигалки осветила побледневшее, с мягкими чертами лицо. Он молчал. Эрик вонзился орлиным взглядом карих глаз, напряженно поджимая тонкие губы. Весь вид его словно задавал один единственный трепещущий вопрос. Грен не продолжил. Разочарование накрыло Кинга черной волной, неприятно струясь по телу мурашками. На языке осел кислый привкус обиды. — Будь добр, скажи, о чëм ты вообще думаешь? — голос полковника звучал все так же мягко и размеренно. Он очень старался не выдать досаду. Кинг прожигал пепельницу агатовыми глазами, методично разминая догорающий фильтр.       Грен смотрел в пол, словно потёртые половицы его гипнотизировали. Руки странно и неестественно лежали на затянутых в темные джинсы коленях. Тонкие пальцы все еще сжимали дымящуюся сигарету. Густые опахала черных ресниц поглощали огромные глаза. Эрик едва заметно тоскливо вздохнул и бросил взгляд в окно, усеянное мелкими дождевыми каплями. В груди неприятно тянуло. Наконец, брюнет поднял руку, обхватив полными губами рыжий фильтр, и глубоко затянулся. Так, словно хотел выжечь свои легкие сигаретным жаром. — Верю ли я, что меня где-то там ждет мой истинный? Что я внезапно увижу на небе знак, или во сне явится лицо моей половинки? Нет, Эрик, — вновь густо затянулся парень, метнув ледяной взгляд на птичий профиль собеседника. — Я верю, что ты мечтаешь видеть в своей постели прекрасную женщину. Но боишься вновь пройти все мучения с неизвестным итогом, — хриплый голос Грена звучал спокойно и ровно. Без единой нотки экспрессии, словно он просто сообщал доказанный факт. Эрик с нарастающим ужасом смотрел на замершее маской, некогда подвижное лицо. Внутри все холодело, замерзало от его монотонного голоса. Красные нервные пятна поползли по шее полковника. Невероятно яркие на фоне молочного бархата кожи. — Здесь и сейчас я счастливее, чем когда-либо в моей поганой жизни. Я не хочу думать, что внезапно поскачу навстречу миражу из сахарной ваты…. Допускать даже мысли, — продолжил брюнет, нещадно глотая сизый дым. Но хриплый голос предательски дрогнул. Исказился от душащей боли. Эрик в туманной надежде на спасение протянул руку к изящной ладони, безмолвно указывая на золотую гравированную полоску на большом пальце. Но Грен отпрянул. — У каждого из нас есть выбор. Если тебе мерещится на горизонте настоящее счастье... Иди. Я тебя отпущу. Мне хватает своих призраков. Я не спасательный круг от одиночества, — он помолчал недолго. — Мне очень дорог твой подарок, но я верну его. Если ты решишь уйти, — тихо подытожил парень. Рука его неожиданно разжалась, выронив закушенный фильтр на пол. Кинг с рвением виноватого бросил его в пепельницу.       Грен молчал, пустым взглядом смотря перед собой. Даже в тусклом мерцающем свете Эрик увидел болезненную бледность нежного лица. Он поникше опустил сильные плечи, тоскливо уставившись на тончайшую струйку дыма, поднимающуюся от тлеющей бумаги. Застрявший в горле ком безумно давил, глаза жгло. Правда звенела в голове погребальным колоколом. Нельзя лгать, что он не думал. О всей неправильности происходящего. О терзающей его душу привязанности. О ломающих тело желаниях. О людях, рядом спящих в постели. Лгать, что не думал начать что-то серьезное с какой-нибудь милой любовницей, мечтая о настоящей семье. Эрик погрузился в тяжелые думы, вязким киселем утягивающие в пучину. Грен дышал неуловимо тихо. Словно его уже нет рядом. — Вы с Джейсоном всегда разговариваете, — неожиданно начал Грен, повернувшись к другу. Эрик вздрогнул от громом прокатившегося голоса в вакууме комнаты. — О своих стремлениях. Семье, будущем. Меня ты никогда не спрашивал. Думаешь, если у меня ничего не было, так и сказать нечего? — он смотрел широко распахнутыми ясными глазами на полковника. Кристальные радужки затянуло непробиваемым льдом отторжения. Взгляд огромных глаз, обрамленных темным ореолом ресниц пугал неясностью, к которой Кинг так не привык. — Ты хочешь семью? — вибрирующим высоким голосом спросил Эрик. Темные глаза казались черными из-за расширенных от волнения и тьмы зрачков. Он бесконечно блуждал ими по тонкой, сидящей рядом фигуре, жадно поглощая каждую деталь изящного тела. Положение рук, наклон головы, изгиб пальцев, дыхание. — А мы семья? Или просто трахающиеся от скуки гомики? Кем ты нас считаешь? — выпалил Грен, встретившись леденящим сталью взглядом с пылающим агатом глаз полковника. Воздуха тому ужасно не хватало. Словно весь выкачали за секунду. — Может тогда и «да». Ты спрашивал, верю ли, что бывает с кем-то до безумия хорошо. Верю. Веришь ли ты, что мы семья? Ответь, когда решишь, — он замолк.       Грен смотрел на мертвенно бледного согнувшегося Кинга. На неровно вздрагивающую грудь, на рвано хватавший кислород тонкий рот. Он осторожно провел пальцами по островам красных пятен, расползшихся по испещренной голубыми венками коже. — Принести лекарство, Эрик? — взволнованно вцепился в его дрожащее плечо Грен. Он рывком открыл настеж створку, впуская сырой и холодный поток воздуха с улицы.       Кинг отрицательно покачал головой, прижимая прохладную узкую ладонь к своей груди. Парень взял горячую руку полковника и приложил к своей. Эрик жадно жался, слушая чужое сердцебиение. Успокаивающе медленное. Как у замершего в безмолвии зверька. Не его настоящее. Притворное, убивающее спокойствие, выдрессированное годами. Слушать его помогало. Умиротворяло. Пульс полковника постепенно выравнивался. Дышать становилось легче. Легкие все меньше давило болью. Паника медленно отпускала. Сколько они сидели обнявшись, Кинг не понял. — Прости, не хотел тебя обидеть, — прошептал Грен, поглаживая золотистые волосы. — Не бери в голову. Я это со злости, — он уложил красивым витком непослушную короткую прядь. — Я сам виноват. Ты имеешь право злиться, — Эрик притянул его руку, одарив поцелуем. Нет, они оба правду знают. Так рвалось отчаяние. И это пугало Кинга больше всего. Что Грен говорил абсолютно серьезно. — Ляжем спать? — Эрик посмотрел в потеплевшие стальные глаза. — Если ты не против, — все так же тихо прохрипел Грен, отстраняясь от полковника. — Захвачу стакан воды, — он медленно поднялся, внимательно следя за измотанным Кингом, и бесшумно скользнул в кухню.       Эрик уставился в окно. Цветные блики бесцельно плавали в густой водяной дымке. Дождь стих, как и шум за окном. Он тяжело встал, шатаясь двинувшись к телевизору. Полосатая рябь нервировала. Грен осторожно подошел сзади и осыпал горячие плечи полковника поцелуями. Ласково и нежно, будто раненую птицу. Он прошагал к спальне и с мягкой кроткой улыбкой поманил Кинга за собой.       Кинг смотрел во тьму проема. Правда ли грезы стоят того, чтобы все потерять? Сколько бы он не тянул с ответом, Грен будет молчать. Бесконечно долго. Неустанно делая вид, что вовсе ничего не происходило. И Джейсону ничего не скажет. Полковник вздохнул. Он не Колчек. Не может бесконечно жить в фантазиях. Он должен стоять твердо на ногах в своей жизни. Кинг встрепенулся. Надо написать Джейсону. Тот приедет после обеда. Единственный, кто умеет одним видом вызывать у Грена эмоциональную бурю. Кинг отряхнул пижамные брюки и достал из кармана телефон. Спать осталось очень мало.