***
Ваня легко шагал по мощёной набережной, грея ладонь пластиковым стаканчиком с кофе и чуть жмурясь от осеннего солнца. Тёплый ветер гонял сухие жёлтые листья, шуршал ими и швырял прохожим под ноги, закручивал в маленькие смерчики. Ваня ощущал весёлую лёгкость — оттого, что прогулял пары втихаря от отца, оттого, что Константин Бекзатович молчаливо одобрил его саботаж в университете и, кажется, мягко направлял его к тому, чтобы взбунтоваться и вообще бросить учёбу. Конечно, Константином Бекзатовичем Ваня называл своего психолога, только обращаясь к нему в разговоре, а за глаза, всегда хихикая, называл просто Кощеем. Он не был похож на сказочного Кощея — тот был старый, хоть и бессмертный, уродливый, жестокий и злой, но невозможно было не обыграть фамилию Кащеев. Иван полагал, что фамилия досталась Кощею от русской матери, а загадочная восточная внешность — от отца. Ваня неспешно шёл по ровной плитке набережной, любовался бликами солнца на воде, но думал не о красоте города — хотя, вообще-то, он любил город, и любил золотую осень. Он терялся и путался в своих чувствах. Почему Кощей так ему нравится и почему иногда так пугает? Порой Ване было с ним легко и спокойно говорить о личном, он уже не боялся, что все его слова будут переданы отцу. Но порой наедине с Кощеем было неуютно и странно, и даже вечером, спустя много времени после сеанса, ему бывало не по себе. От Кощея пахло металлом и дымом — должно быть, это были какие-то дорогие духи. Иногда в остаточном флёре духов чувствовался слабый сладковатый аромат. Откуда в нём было столько загадочной томности? Откуда было такое острое одиночество? Он помогал людям обрести ментальное здоровье и душевный покой, но сам казался страшно одиноким. И как будто никому не нужным. Ваня допил кофе и теперь нёс пустой стаканчик, выискивая взглядом мусорный бак через дорогу. Люди, шедшие навстречу, были одеты красиво: Ваня любил оттенки осени, бежевый, охристый, оранжевый. Он вообще любил конец августа и начало сентября — время звездопадов, золота, последней летней теплыни, душистого запаха трав, пирогов и яблок. Внезапно среди бежевых тренчей и пальто Ваня выхватил знакомый чёрный плащ, присмотрелся. Так и есть — Кощей шёл ему навстречу; длинные волосы были собраны сзади в хвост, тёмные очки закрывали верхнюю часть лица, из-под плаща виднелась шёлковая рубашка и золотая цепочка, висевшая на шее. У Вани, как обычно, захватило дух — Кащеев всегда смущал и пугал его своей болезненной красотой. Они шли друг другу навстречу, и в какой-то момент по повороту головы Ваня понял, что Кощей тоже его заметил. — Доброе утро, — первым поздоровался Ваня. — Здравствуй, — улыбнулся Кощей. — Ты не на парах? Ваня обезоруживающе улыбнулся и пожал плечами. Кощей оглянулся, взял Ваню за локоть (Ванино сердце ухнуло в пятки, а потом болезненно вернулось на место) и повёл через дорогу от набережной к обычному тротуару. — Давай отойдём, не будем стоять на дороге. Раньше Кощей никогда к нему не прикасался (но раньше они никогда и не встречались вне сеансов), и Ваня послушно шёл, ведомый цепкой и неожиданно сильной рукой. Они остановились в нише. — Прогуливаешь? — хмыкнул Кощей. — Я ненавижу этот факультет, вы знаете. — Ясно. — Не говорите отцу, ладно? Константин Бекзатович, пожалуйста. — Так и быть. В конце концов, ты гуляешь, а прогулки хорошо влияют на психику. Отдыхай. Я жду тебя в воскресенье, как обычно. Он уже собирался уйти, когда Ваня выпалил, прежде чем успел подумать: — Может, попьём кофе? Несколько секунд Кощей ошарашенно смотрел на него, приподняв брови. Учитывая его азиатскую внешность, лиловатые глаза смотрелись очень странно и нереалистично. «Он точно носит линзы», — решил Ваня. — «Господи, ну какой он…» Он не смог додумать, какой именно. У него часто не хватало слов, чтобы описать свои чувства. — Нам не стоит проводить время вместе вне сеансов, — мягко сказал Кощей. — Это непрофессионально. Мы не друзья. — Простите, — Ваня мучительно покраснел. — Не стоило. И вы, наверное, спешите. — Но так и быть, — Кощей улыбнулся. — От одного раза ничего не случится. Ванино сердце снова пропустило удар. Он, наверное, выглядел ужасно смешно и нелепо и, конечно, Кощей совершенно точно замечал, что происходит. Они прошлись вдоль домов и зашли в ближайшую булочную. Ваня взял себе латте с сиропом, а Кащеев эспрессо. «Чёрный кофе», — усмехнулся про себя Ваня. — «Ну, конечно». От Ваниного взгляда не ускользнуло, как Кощей на секунду скривил губы, отпив из стаканчика. Кофе и правда был так себе, и Ване даже стало неловко, что они первый раз зашли куда-то вместе, и это оказалась дешёвая забегаловка. Кощей был избалован самым лучшим, но поэтому было особенно ценно и приятно, что он согласился зайти в первую попавшуюся кафешку. Его общество было в тысячу раз важнее, чем вкус кофе в стаканчике. — Так что, ты бунтуешь? — спросил Кощей. — Решил бросить? — Вы говорили следовать эмоциям и уходить оттуда, где плохо. Мне там очень плохо, и я не хочу той жизни, которую мне навязывает отец. — Не стоит уходить в никуда и портить отношения с ним, — заметил Кощей. — Тебе нужен план. Возможно, стоит даже доучиться, а за оставшиеся три года определиться, чего хочешь, и пойти в магистратуру по другой специальности. — Три года моей жизни — это слишком долго, — Ваня поник. — Молодость уходит. Кощей рассмеялся, запрокинув голову, и Ваня несколько секунд, как дурак, пялился на его острый кадык. — Тебе восемнадцать, — отсмеявшись, сказал Кощей. — Когда окончишь институт, будет около двадцати двух. Ты будешь молод, независим от отца и с высшим образованием. Будешь жить, как хочешь. Зерно истины в его словах было, но Ваня всё равно чувствовал протест, скорее против отца, чем против логичных доводов Кощея. — Ладно, — тот слегка качнул головой. — Это мы с тобой обсудим послезавтра. А сейчас мне действительно пора, допивай свой кофе, и пойдём. Ване ужасно не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. Они стояли в пропитанной солнечным светом и ароматом выпечки кофейне, за окном плескались воды реки, и старинные жёлтые дома были ярко освещены. Солнце золотилось на иссиня-чёрной макушке Кощея, сверкало на его золотой шейной цепочке, подсвечивало мочку уха. Идеальный момент. Кощей молча ждал, пока Ваня допьёт свой кофе, и на секунду Ване показалось, что это идеальный момент для поцелуя. Он живо представил себе кофейный поцелуй в залитой солнцем булочной и отложил этот образ в памяти — конечно, это никогда не сбудется. Наверное, он снова покраснел, потому что Кощей внезапно мягко улыбнулся, поднял руку — Ваня замер, как олень в свете фар — и заправил выбившуюся кудрявую прядь Ване за ухо. В третий раз за полчаса Ванино сердце чуть не остановилось. Эмоции накатили, как лавина, Ване казалось, что он вот-вот то ли расплачется, а то ли рассмеётся, как сумасшедший. Должно быть, эмоции живо отражались у него на лице, потому что Кощей продолжал улыбаться, и глаза у него странно блестели. Как бы Ване ни хотелось остаться в этом моменте навечно, он закончился. Ваня в два глотка допил свой латте, выкинул стаканчик и вышел из кофейни вслед за Кощеем. — До встречи, Ваня, — Кощей улыбнулся. — Хорошей прогулки. Развернулся и пошёл прочь, а Ваня остался стоять и смотреть, как развеваются полы его чёрного плаща.***
Вернувшись домой, Кощей накинул любимый шёлковый халат поверх свободных рубахи и брюк, налил себе немного вина и, включив тихую ненавязчивую музыку, устроился с кальяном на удобном кожаном угловом диване в гостиной. Сегодняшняя встреча с Ваней не шла у него из головы — мальчишка выплеснул на него такой шквал эмоций, что, наверное, Кощею хватило бы на пару недель вперёд. Но мысль о том, что теперь он увидит Ваню в воскресенье на приёме, всё равно радовала и тревожила. Ему никогда не было достаточно. — Ты мог бы пользоваться им, когда тебе вздумается, — вкрадчиво прошептал голос прямо на ухо. Кощей чуть было не вздрогнул. — Заткнись, — огрызнулся он, хотя чувствовал, что разговора не избежать. — Он мог бы быть твоим. Его душа. Тело. Разум. Чувства. Ты можешь взять его, когда захочешь. Лучшей тактикой в спорах с персональным демоном было молчать. Кощей и молчал, тянул кальян и слушал. — Он так доверяет тебе. Забрать его не составит никакого труда. Ты глупец, раз не пользуешься его расположением к тебе. Кощей поморщился. — Сегодня он дал нам недостаточно? — наконец спросил он. — Тебе всегда мало? — Тебе его тоже мало. Не сопротивляйся себе. Ты хочешь его забрать. Кощей действительно хотел. Он всё ещё не знал, чего хочет больше — замучить мальчонку до смерти, наслаждаясь каждым криком и каждой судорогой боли, или сделать своим любовником и осыпать ласками и драгоценностями. И то и другое было заманчиво, и Кощей пока размышлял, что Ваня никуда от него не денется — как маленькая планетка-спутник он крепко засел на Кощеевой орбите и не мог с неё сорваться, покорный силе притяжения. — Ты возомнил себя солнцем? — расхохотался над ухом демон. — Уж не ты ли сам осколок камня на орбите у этого щенка? Кощей вспомнил, как солнце вызолотило Ванины кудри сегодня утром в кофейне. Как он весь будто светился изнутри, лучился радостью и влюблённостью. Как много эмоций он отдавал Кощею — и совершенно добровольно. Поддавшись порыву, Кощей заправил волосы ему за ухо, и мальчишка щедро наградил за прикосновение бурей чувств. Как сладко будет любить его первый раз. Нет, нельзя упустить эту детскую влюблённость, первый волнительный опыт близости, радость от сбывшегося желания. А замучить его можно и после. Приласкать, а потом уничтожить, чтобы острее чувствовался контраст. — Правильно, — прошипел голос. — Дай ему надежду, а потом растопчи, его агония будет мучительнее. Этот лакомый кусочек нуждается в хорошей подготовке. Кощей поморщился. Кальян начал горчить, Кощей отложил мундштук, встал и прошёл в комнату, где стояло зеркало. Тварь за стеклом поджидала его, скалясь извечной улыбкой. — Я сам решу, что с ним делать, — отрезал Кощей, хмуро глядя на своё уродливое отражение. — Чем больше ты лезешь, тем сильнее желание сделать всё тебе наперекор. — Дерзкий, — довольно прошептал монстр. — Ты стал забывать, кто здесь хозяин. — Ты мне не хозяин. — Ты бы давно обратился в прах, кабы не я. Помни об этом. Всегда помни, кому ты обязан своей бессмертной жизнью. Кощей глянул на тварь с ненавистью и вышел из комнаты, хлопнув дверью.***
Ещё не начался декабрь, а снега уже лежало, как в середине зимы. Стало бело и тихо, будто город накрылся огромным одеялом и впал в спячку. Ваня теперь приходил по вечерам субботы, уже по темноте, закутанный в шарф до самого носа. Грел руки о чашечку хорошего кофе, который предлагал ему Кощей, доверчиво рассказывал о своих эмоциях, снах, тревогах и надеждах. Кощей слушал не без интереса и участия. Наладив с ним доверительные отношения, Кощей лучше стал понимать его характер — упрямый, немного идеалистичный, непосредственный. Ваня врывался в его идеальный приёмный кабинет из стекла и камня, выполненный в тёмных тонах и прямых линиях, как маленький огонёк. Ещё четверть часа после начала сеанса у него продолжали пылать красным от уличного мороза уши и нос, иногда и пальцы. Специально для него Кощей прикупил роскошный кашемировый плед и однажды, когда Ваня особенно замёрз, сам накинул ему на плечи. — Не беспокойся, им никто не пользовался до тебя. — Он только мой? — спросил Ваня, придавая вопросу очевидный смысл, и явственно затаил дыхание. — Да. Обычно их сеансы не выбивались из графика — Ваня всегда приходил в субботу к шести часам и уходил ровно в семь. Перед днём рождения Ваня просидел на полчаса дольше, обуреваемый обычной для многих предденьрожденной хандрой. Кощей позволил себе снова дать ему плед, кофе и печенье. Если всё же случались форсмажоры, и сеанс надо было отменить или перенести, Ваня писал в Телеграм. Кощей туда же порой скидывал ему материалы и книги для самостоятельных занятий и электронные чеки для его папаши. «Кое-что случилось», — внезапно написал Ваня в среду в середине дня безо всякого вежливого приветствия. — «У вас есть свободные места?» Кощей, во время образовавшегося окна между пациентами почитывавший новые статьи по психологии, принял решение моментально. «Хочешь внеплановый сеанс?» «Можно?» «Да. Во сколько можешь приехать?» «Могу через час. Или когда Вам удобно.» «Приезжай через час.» «Простите, что я так.» «Всё ок. Не волнуйся и приезжай. Если отец не в курсе, об оплате не беспокойся.» Кощей был уверен, что папаша не ограничивает Ваню в деньгах, но на один приём Ваня вряд ли бы смог наскрести из своих карманных. Прежде чем вернуться к чтению статьи, Кощей вежливо перенёс два других сеанса, запланированных на сегодня, сославшись на плохое самочувствие (и немало при этом повеселившись про себя). Ваня приехал такой бледный, подавленный и несчастный, что даже холодное сердце Кощея дрогнуло от жалости и плохого предчувствия. Пока Кощей варил кофе, Ваня молча снял зимний пуховик, прошёл в кабинет и уселся в кресле, обняв себя за плечи. — Итак, — сказал Кощей, усаживаясь напротив. — Случилось что-то очень плохое? — Не знаю. Да, наверное. — Ты не заболел? — Кощей участливо приподнял брови. — В смысле? — растерянный взгляд васильковых глаз снова обжёг Кощея, как и всегда. — Надеюсь, ты приехал, не потому что у тебя диагностировали рак, или что-то в этом роде? — А, что вы, нет, — Ваня облегчённо выдохнул и махнул рукой, как-то сразу расслабился и сел в кресле поудобнее. — Нет, слава Богу, ничего такого. Просто отец… — Он замялся. — Отец хочет, чтобы я женился. В этом году. И уже даже нашёл невесту. Не то чтобы Кощей был сильно удивлён желанием успешного бизнесмена заключить выгодный для кошелька и семейного дела брак. — Удачная партия? Дочь его партнёра по бизнесу? — Да, что-то вроде того, — Ваня тяжело вздохнул. Они немного помолчали. Ване надо было собраться с мыслями. — Неужели он не знает? — в голосе мальчика звучала горечь. — Как он может не знать? Ведь он мой отец. — Полагаю, он догадывается о твоих предпочтениях. И, помимо прочего, хочет женить тебя именно поэтому. Надеется, что дурь из головы выбьет, или как выражаются такие, как он? — Да, как-то так, — Ваня кивнул. — Я не знаю, что делать. Я не женюсь. Он продавил меня во всём, но в этом не продавит. Никогда не женюсь по расчёту. Кощей мягко улыбнулся. — Мечтаешь выйти замуж по любви? — Конечно, — Ваня покраснел. — Иначе зачем? — Справедливо. Скажи мне честно, Ваня. Тебе сейчас нужен сеанс с психологом, или поддержка друга? — Поддержка друга, — еле слышно ответил мальчишка, не поднимая головы. — Мне не с кем поделиться, только с вами. — Я думал у тебя есть друзья? — уточнил Кощей. — Есть, конечно, — уклончиво ответил Ваня и хмуро уставился в сторону. — Твои друзья не знают, что ты гей? И могут перестать с тобой общаться, если узнают? Мальчик только потерянно кивнул. — Если их это оттолкнёт — значит, они не настоящие друзья. Таких потерять не жалко. Кощей мягко и уверенно говорил заученные фразы, хотя сам не верил ни в дружбу, ни в любовь, ни в преданность. Он мог бы сказать Ване правду: твои друзья предадут тебя, рано или поздно. Все, с кем ты будешь встречаться, однажды изменят тебе. И ты изменишь. И ты предашь. И женишься по расчёту, а потом собственных детей переженишь точно также, чтобы увеличить оборот капитала. И весь твой юношеский максимализм со временем выхолостится, и ты ещё посмеёшься над собой молодым и наивным. Женишься на этой девчонке, и будешь ты к себе водить одних мужиков, а она других. А порой одних и тех же. Но вслух Кощей сказать этого не мог, это слишком явно шло бы вразрез с его образом психолога и доброго друга. — Всё будет хорошо, Ваня, — сказал он вместо этого. — Не изменяй себе, стой до конца. Отец может распорядиться твоими студенческими годами, но не твоим сердцем. Мы придумаем, как избежать этого брака. Ваня немного воспрял духом и слабо улыбнулся. — Получается, вы мой единственный друг? Кощей мог бы ответить, что пока не стоит списывать со счетов школьных и институтских друзей, потому что они ещё не дали повода, это было бы верно с точки зрения психолога. Но от себя он ответил, выдержав небольшую паузу, то, что хотел сказать сам, и чего так ждал мальчонка. — Да, Ваня. Я твой единственный друг. Иван допил кофе, поставил чашку на столик и снова обнял себя за плечи. Выглядел он немного получше, чем в начале их внеплановой встречи, но всё равно был грустным и подавленным. — Знаешь, это непрофессионально с моей стороны, но раз мы договорились, что у нас не сеанс, а дружеская встреча, я предлагаю перебраться ко мне домой. Пообедаем, посмотрим кино, если захочешь, я куплю тебе попкорн. Потом закажешь такси и поедешь домой. Что скажешь? — Вы приглашаете меня в гости? — ошарашенно спросил Ваня. — Да. Или это лишнее? — Нет! Что вы, нет! Я просто удивился. Я не ожидал. А я вам не помешаю? У вас больше не будет пациентов сегодня? Кощей улыбнулся, заранее предвкушая реакцию на свои слова. — Нет. Я отменил все сеансы. Так что собирайся — и поехали.***
Ваня не понимал, почему Константин Бекзатович позвал его в гости, не понимал, как расценивать это предложение. Это дружеская попытка поддержать? Это беспокойство врача за своего пациента? Или это предложение перевести отношения на новый, более личный уровень? Пока они ехали, Ваня сидел на переднем сидении и позорно пялился на красивые длинные пальцы на руле, старался спокойно дышать и обмирал от плохо сдерживаемого счастья и предвкушения. Он едет к Кощею домой! Они будут вместе ужинать! И проведут вечер за фильмом! Какой у Кощея дом? Такой же стильный и утончённый, как он сам? Ваня все эти полгода не смел и мечтать о том, чтобы быть допущенным в личное пространство, уж тем более туда, где Кощей живёт. Чем пахнет в его доме? Наверное, восточными благовониями. Какое его любимое место для досуга? Где он пьёт кофе по утрам? По пути они заехали в магазин за снеками и попкорном, но согласились на том, что основную часть еды закажут готовой, с доставкой. Ваня порывался поделить чек пополам, но Кощей и слышать об этом не желал. «Как будто мы правда на свидании», — с затаённым трепетом думал Ваня. — «Боже, Боже, а вдруг?» Прежде чем они доехали до роскошного пятиэтажного дома, Ваня успел нафантазировать себе чёрт знает чего. Кощей наверняка замечал его мечтательное настроение, потому что он всё время едва улыбался, иногда поглядывая на Ваню искоса. Кощей жил на третьем этаже, в огромной квартире с видом на парк. Высокие потолки и окна старого фонда элегантно вписывались в модный хай-тек, в доме витал слабый аромат пряностей и всё того же металла, что чувствовался и в духах. Ваня заинтересованно и восхищённо осматривался, отмечая мелкие детали. Роскошь не была ему в новинку, но дело было не в ней, хотя дизайн квартиры (как и дизайн приёмного кабинета) делал честь вкусу хозяина. Дело было в том, что это была его квартира. Место, где он жил, спал, завтракал и ужинал, проводил время. Читал ли он книги, сидя в этом кресле у окна? Пил ли он кофе, глядя на тихий парк, укрытый утренним туманом? Кто приходил к нему в гости? Или чувствовавшееся в нём звенящее одиночество было настолько полным, что не приходил никто? — Устраивайся, — Кощей широким жестом указал на чёрный кожаный диван. — Я закажу что-нибудь поесть, а ты пока подумай, что хочешь посмотреть. Уборная там, можешь помыть руки. Я принесу чистое полотенце. — Вообще, — Ваня застенчиво улыбнулся, — я не очень-то голодный. Может, сначала что-то посмотрим, а потом уже закажем, если проголодаемся? Они остановились на старой доброй классике и включили «Список Шиндлера» — достаточно нейтральный вариант, чтобы смотреть его вместе со своим лечащим врачом. Ваня сидел рядом с Кощеем на диване, на вежливом расстоянии, но всё же рядом, и смотрел фильм, местами теряя нить сюжета. Его больше волновало то, что Кощей сидел слева, и можно было протянуть руку и коснуться его плеча или руки. Ощутить шёлковую ткань его свободной домашней рубахи, тоже чёрной, конечно. Волосы, обычно аккуратно собранные в низкий хвост, дома Кощей внезапно завязал небрежным пучком на затылке, и Ваня на несколько минут потерял дар речи — даже со сделанной на скорую руку растрёпанной причёской Кощей выглядел изысканным. И недосягаемым. Ваня смотрел, как на шее у него бьётся жилка, и с трудом заставлял себя отводить взгляд, чтобы через пару минут снова поймать себя на том же самом. Ваня искренне завидовал сам себе. Кощей в свою очередь в очередной раз наслаждался его живой и непосредственной реакцией. Ваня буквально выглядел как двухмесячный щенок, приплясывающий на месте от счастья, когда хозяин возвращается с работы. Забрать бы себе этого щенка, посадить бы на цепь. Или лучше поселить в палатах белокаменных, среди шелков и мрамора, и каждый раз, входя в его покои, чувствовать этот концентрированный поток счастья, направленный на него. Кощей не знал, что его дёрнуло пригласить мальчишку к себе — то ли правда устал ждать и решил поторопить события, а то ли в самом деле пожалел и решил пригреть и утешить. В любом случае, живое тепло в его роскошной квартире, которая для Вани была совершенно обычной, тёплый юный человечек — это было что-то новое. Кощей не нанимал слуг, потому что обычно в его услужении было множество древних и давно преданных ему тварей. Они не показывались сейчас, зная, что хозяин рассердится, если они спугнут этого малька, но он неизменно чувствовал их присутствие, даже когда не видел. Они исправно поддерживали эти современные, стильные, дорогие хоромы в идеальной чистоте, обслуживали его, защищали его жилище. Если бы Ваня был способен, он увидел бы, как через стеклянные столики и панели, хромированные ручки и изящные светильники просвечивает древний, мрачный каменный терем, укутанный паутиной, с бездонными подземельями, высокими башнями и множеством пустых гулких коридоров. Но Ваня видел только идеальную картинку, которую увидел бы на его месте и любой другой смертный. По ходу фильма Ваня как бы случайно, потихонечку пересаживался поближе. Расстояние между ними всё сокращалось, наконец Кощей ощутил его тепло совсем рядом. Минут через десять Ваня робко коснулся его плечом, едва-едва, но Кощей, поддавшись искушению, сам превратил это прикосновение в полноценное, чуть сдвинувшись вправо. Он услышал, как Ванино сердце забилось быстрее, снова почувствовал вихрящиеся вокруг него эмоции. Но больше они ничего себе не позволили. Кощей знал, что Ване страшно хочется взять его за руку, или хотя бы просто прикоснуться пальцами к ладони, погладить костяшки и сухожилия. Но была внезапная прелесть в том, чтобы от этого удержаться. Они досмотрели фильм молча, и уже когда пошли финальные титры, Кощей повернулся и тихо спросил: — Чаю? Ваня тоже повернул голову, и их лица оказались достаточно близко, чтобы это уже было невозможно трактовать двояко. — Поесть не надумал? — всё также невозмутимо спросил Кощей. Несколько секунд они просто смотрели друг другу в глаза, потом Ваня спохватился, что не ответил на вопрос, и покачал головой. Можно было ещё растянуть это неопределённое состояние, поиграть в соблюдение приличий, но Кощей больше не хотел. Мальчишка и так был весь его, от золотистой макушки до кончиков пальцев. В соблюдении человеческих формальностей была своя прелесть, но сейчас можно было позволить себе немного ускорить события. Кощей поднял руку и мягко погладил Ваню по щеке, и тот, правда, как щенок, подался к этой ласкающей ладони. Мальчишка дышал через раз и не мог отвести взгляд. Медленно, неспешно Кощей склонился к нему и первый раз поцеловал, и Ваня послушно и с полной готовностью приоткрыл губы ему навстречу. Кощею показалось, что от забушевавших вокруг них эмоций у него дыбом встали волосы на руках и затылке. Ваня сладко, тихо застонал в поцелуй, Кощей обнял его второй рукой за талию, прижимая к себе накрепко, второй рукой массировал затылок. Поцелуй длился бесконечно долго, Ване казалось, что почва ушла у него из-под ног, и он парит в воздухе, поддерживаемый только крепкой рукой, обнимающей его за талию. Он забыл обо всём — об отце, о ненавистной учёбе, о предстоящем фиктивном браке, сейчас всё это не существовало. Был только он, Кощей, этот мягкий диван и долгожданная близость, о которой Ваня мечтал, но не смел надеяться. Это не был его первый поцелуй, но впервые он целовался с тем, в кого был давно и искренне влюблён. Когда он тысячу раз фантазировал о том, как случится их с Кощеем первый поцелуй, он всегда волновался, что скромный опыт скажется, и он всё испортит, но теперь, послушно отвечая на уверенные движения Кощея, он ни о чём не думал и интуитивно делал всё правильно. Кощей мягко, ненавязчиво, деликатно вёл его и контролировал, и всё выходило само собой. Наконец они отстранились друг от друга, и Ваня влюблённо осмотрел лицо Кощея — острые скулы, блестящие глаза под широкими бровями, припухшие губы, прядку, выбившуюся на лоб. — Ты такой красивый, — прошептал Ваня и затаил дыхание. Кощей польщённо улыбнулся и мягко очертил пальцами овал его лица, прикоснулся к ресницам. — Кто бы говорил, Ванюша. Ты очень хорошенький, особенно сейчас. Когда такой счастливый. Ваня улыбнулся и, чуть повернув голову, поцеловал руку Кощея. Не желая нарушить магию момента, они обнялись и несколько минут сидели на диване, уютно устроившись в руках друг друга. Ваня уткнулся лицом Кощею в шею, как давно мечтал, и вдохнул его запах, а тот осторожно перебирал его кудри на затылке. — Не будем торопить события, — наконец мягко сказал Кощей. — Я закажу еду, мы поужинаем, и ты поедешь домой. — Хорошо, — послушно согласился Ваня.***
Прощаясь, они договорились, что не будут чрезмерно проявлять активность в Телеграм, чтобы случайно не вызвать подозрений у Ваниного отца. Поэтому они не общались до самой субботы, только накануне Кощей вполне официальным тоном, как и обычно, уточнил, состоится ли завтрашний сеанс. Ваня также вежливо ответил, что всё в силе. Однако на приём Ваня не пришёл. Поначалу Кощей только удивился, что он опаздывает — после того, что случилось между ними в среду, логично было ожидать, что Ваня примчится на крыльях любви за полчаса до начала сеанса. Но Ваня не пришёл ни через десять, ни через пятнадцать минут. Через полчаса Кощей понял, что ждать бессмысленно и пошёл ужинать в ближайший ресторан, гадая, что произошло — непредвиденные обстоятельства? Или мальчишка испугался близости и решил прекратить сеансы? Ещё когда Ваня опаздывал только на десять минут, Кощей успел отправить ему сообщение с просьбой сориентировать, на сколько опоздает и предложением, в случае чего, перенести сеанс на завтра, но оно даже не было прочитано. Проводя сеанс со следующим клиентом, Кощей не мог перестать думать о Ване и причинах его бегства. Вполне возможно, что он действительно испугался такой резкой перемены между ними, и затаился на время. Кощей сильно сомневался, что мальчишка сбежит насовсем, скорее, даёт себе время свыкнуться. Возвращаясь домой, Кощей внезапно поймал себя на беспокойстве. А вдруг он не прогулял приём? Может, с ним случилась беда? Он мог попасть в больницу, его могла сбить машина. Кощей как-то не задумывался раньше о том, что это хрупкое смертное создание может исчезнуть в любой момент. Что, если он ехал на приём, и таксист не справился с управлением на скользкой дороге? «Мне не всё равно», — с недоумением понял Кощей. — «Я не хочу его страданий и смерти. Неужели я боюсь его потерять»? Это было ещё более шокирующее прозрение, чем предыдущее. «А хотел ещё на цепь его сажать, хотел наслаждаться его агонией», — прошипел голос твари из зеркала. — «Слабак. Собирался осыпать его драгоценностями, а готов сам пасть к его ногам». — Отвали! — вслух рыкнул Кощей и сильнее вжал педаль газа. «Приеду домой и напишу ему ещё раз». Однако, выйдя из лифта к дверям своей квартиры, он увидел Ваню — тот сидел на верхней ступеньке лестницы, предусмотрительно подложив на неё рюкзак. Кощей почувствовал огромное облегчение, увидев его живым и невредимым. Он не думал, что будет так радоваться чьему-то благополучию. — Ваня. Ваня вздрогнул и поднял голову. Только сейчас Кощей заметил, что у него рассечена бровь и разбиты губы. В душе тёмной липкой массой шевельнулась ярость. Понятно было, кто его так разукрасил. Мальчик встал ему навстречу, и с чувством огромного облегчения Кощей обнял его и прижал к себе, зарылся пальцами в светлые волосы. — Долго ты здесь сидел? — Несколько часов. — Почему не позвонил? Почему поехал ко мне домой, ведь у нас было назначено? — Отец разбил мой телефон. Неоткуда было звонить. И он знает адрес твоего кабинета, там бы мог меня найти. Поэтому я поехал сюда. Тут безопаснее. Кощей продолжал обнимать его, чуть покачиваясь, пытаясь успокоить. — Пошли домой. Надо промыть и заклеить ссадины. Ты остаёшься у меня. — Правда? — Ваня посмотрел на него влажными от слёз глазами. Кощей остро почувствовал его эмоции — облегчение, доверие, защищённость. — Конечно. Проходи, — он открыл дверь и пропустил Ваню вперёд. — Сходи в душ, потом заклеим ранки и поужинаем. Я налью тебе виски на донышке, и ляжешь спать. — На диване? — уточнил Ваня. — Нет. В моей постели. Мальчишка вздохнул и принялся снимать верхнюю одежду. — Иди в душ. Я привёз еду с собой, сейчас разогрею. Ваня послушно поплёлся в ванную, прихватив с собой чёрную футболку Кощея и два чистых полотенца. Под душем ему стало немного легче — болела не только разбитая бровь, не только губы. Отец сильно его отделал. Рано или поздно это должно было случиться. Восемнадцать лет молчаливой покорности вылились у Вани в поток откровенности, который предсказуемо вывел отца из себя. Ваня рассказал ему и о том, что хочет поменять специальность. И о том, что не собирается жениться на той девчонке. И о своей ориентации тоже. Последствия его откровенности теперь жгло под струями воды, всё тело ломило, но внезапно Ваня чувствовал себя освобождённым и счастливым. Кощей забрал его домой, позаботился. Не прогнал. Ваня не был уверен, они буквально в начале этой недели были ещё пациентом и лечащим врачом, а психолог совершенно не обязан брать к себе каждого клиента, ставшего жертвой домашнего насилия. Ваня слабо улыбнулся, с теплотой подумав о Кощее. Губы прострелило болью, но он всё равно был счастлив. Отмокнув под душем и немного согрев болящие мышцы, Ваня вылез из ванны, вытерся и, накинув футболку Кощея, пошёл его разыскивать, на ходу вытирая волосы. Кощей обнаружился в одной из дальних комнат. Ваня не сразу понял, что показалось ему странным, что-то резануло взгляд, он ещё раз осмотрел комнату и застыл, уставившись в зеркало. Кощей стоял прямо перед ним и должен был отражаться, но вместо него из зеркала пялился пустыми глазницами скелет. Кощей обернулся к Ване. Тварь тоже подняла голову, совершенно не синхронно с Кощеем, и тоже уставилась на Ваню. — А вот и твой щенок, — донеслось из зеркала, хотя Кощей не произнёс ни слова. — Подойди, Иван, дай посмотреть на тебя. Ваня стоял, не в силах сдвинуться с места и не понимая, что он видит. Может, это не зеркало, а телевизор? Может, это ниша, в которой стоит переодетый человек? — Подойди, — сказал Кощей. — Не бойся. Ваня несмело шагнул вперёд и остановился в нескольких шагах от зеркала. Нет, это был не телевизор и не переодетый актёр. Ваня не знал, что это было, но оно было настоящее. — Я сплю? — Нет, — ответил Кощей. — Что это? Это твоё отражение? Вокруг Кощея внезапно зарябил воздух, он начал неуловимо меняться, Ваня почувствовал, как холодеет от ужаса и отступил на шаг назад. Смуглая кожа посерела, ногти на изящных руках стали длинными и острыми, домашний шёлковый костюм превратился в старомодный кафтан с накинутым поверх меховым плащом. И под конец золото, завихрившись в воздухе, осело на груди и в волосах. Торс закрыл золотой корсет в форме человеческих рёбер, а голову увенчала корона. Ваня загнанно испуганно дышал, слабо мотая головой, не в силах отвести взгляд. — Кто ты? — он ещё раз потрясённо повторил вопрос. — А ты не знаешь? — знакомый незнакомец наклонил голову и улыбнулся. Ваня заметил удлинённые клыки. Он знал. За глаза он звал его так всё время и хихикал, потому что видел сходство только в забавной фамилии. Оказывается, он был тысячу раз прав и звал его настоящим именем. — Ты Кощей? — Ваня сам не мог поверить в то, что говорил. — Ты что, настоящий Кощей Бессмертный? Кощей улыбнулся, снова обнажая острые клыки. — Как это возможно? — Мир сложнее, чем тебе кажется, — ответил Кощей. — В глубине души ты всегда это знал. Ты с самого начла звал меня так. — Откуда ты знаешь? Тварь в зеркале рассмеялась. — Я расскажу тебе о своих способностях позже, — улыбнулся Кощей. — Если ты захочешь, конечно. А теперь давай уйдём отсюда и поговорим наедине. Ваня потрясённо молчал, пока они шли в гостиную. — Я не планировал рассказывать тебе о себе сейчас. Ты нарушил мои планы, сунув свой любопытный нос, куда не просили, — в словах Кощея не было раздражения. — Нет, я не верю. Так не бывает. Я знаю тебя полгода, ты всегда был… — Пугающим? Странным? Ваня вспомнил, как чувствовал дискомфорт в самом начале, на первых сессиях. — Если ты тот самый великий и ужасный Кощей Бессмертный, зачем это всё? Квартира, машина, пациенты. Ты психолог! Зачем Кощею такое? Кощей вздохнул. — Человеческие эмоции — это большой источник энергии. Я бессмертный, и я могу есть человеческую еду, но не в последнюю очередь я питаюсь эмоциями. Поэтому я выбрал дело, чтобы максимально много взаимодействовать с психически нестабильными людьми. Да и просто было любопытно. От моего бессмертия не убудет, если я лет тридцать потрачу на такое странное хобби. — Охренеть, — Ваня всё ещё подозревал, что он просто спит. — Но у тебя же есть имя! Настоящее имя и фамилия. — Я что, правда похож на Константина? — Кощей насмешливо приподнял брови. Ваня поник. — Хорошо. Ладно. Это бред какой-то. Ты Кощей Бессмертный. Ладно. А я тебе зачем? Кощей шагнул к нему, и Ваня не стал отступать и уворачиваться, позволил обнять себя за плечи. — Я привязался к тебе. Ты эмоциональный, и поначалу я просто питался тобой, как и всеми остальными. Но сейчас, — он помолчал. — Сейчас ты дорог мне. — Это взаимно, — ответил Ваня, чувствуя, как краснеют щёки. — Я… Я хотел сказать это сегодня, но меня отвлекло то, что ты… Что ты оказался… Господи, это всё ещё звучит как бред. В общем, я хотел сказать, что люблю тебя. Ты и так, конечно, знаешь. Если тебе нужна… — Ваня сглотнул. — Если вообще имеют значение чувства простого человека, как я. Кощей мягко взял его лицо в ладони, погладил большими пальцами по щекам. — Твои чувства имеют значение. Я люблю тебя. Всё это, — он обвёл рукой комнату, — только иллюзия. Я живу в этом мире, он мне нравится. Но мой настоящий дом не здесь. Он оставался неизменным сотни лет. Я и здесь, и нет. Ты можешь пойти со мной. Ваня удивлённо посмотрел на него. — Можешь забыть обо всём плохом, что здесь было. Тирания отца, нежеланное будущее, навязанная невеста. Это всё может закончиться. Если я позову тебя — ты пойдёшь? Хочешь быть моей Персефоной в царстве мёртвых? — Я умру? — догадливо спросил Ваня. — Нет. И да. Пути назад не будет. Поэтому подумай хорошенько, прежде чем ответить. Как и я, ты сможешь продолжать посещать этот мир, этот город. Но ты больше не будешь относиться к миру живых. Ты согласен? Ване понадобилось несколько минут на размышления, и Кощей его не торопил. — Да, — наконец ответил Ваня. — Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Что бы это ни значило. Я ничего не теряю. Кощей улыбнулся ему и, склонившись, мягко поцеловал в губы. — А теперь, — Кощей чуть отстранился, — время заканчивать с представлениями. Он снова начал текуче меняться, и вскоре стоял перед Ваней таким же, как и всегда — смуглым, в шёлковой рубахе, с короткими аккуратными ногтями. — Теперь ты мой навсегда, — сказал Кощей. — Я заберу тебя в царство теней. Но пока мы здесь, мы собирались поужинать, идём. И заклеим тебе бровь. Ване стало немного спокойнее, когда Кощей принял свой привычный, человеческий облик. Он был уверен, что быстро освоится и с тем Кощеем, в мехах и золоте, но ему всё же нужно было время. — А ты не можешь просто вылечить мою бровь? Волшебством? Кощей рассмеялся. — Нет, Ванечка. Я Кощей, а не фея-крёстная. Придётся ограничиться пластырем. Могу сделать массаж — вижу, что у тебя всё болит. — Ладно, — Ваня улыбнулся. Ваня сидел на барной стойке, а Кощей Бессмертный собственной персоной промывал его ссадину на брови, заклеивал её пластырем и подогревал в духовке купленную на вынос ресторанную еду. Ваня развеселился. — А я тогда кто — Иван Царевич или Иван Дурак? — Время покажет, Ванечка, — улыбнулся Кощей. — Время покажет.