Тебе весело?

— Тебе весело? — вопрошает ее альтер эго, заливаясь смехом. «Нет, нет! Хватит, пожалуйста!» — кричит она, изо всех сил пытаясь вернуть контроль над собственным телом. В какой момент это началось? Когда она перестала быть самой собой? Быть может, когда заказала целую кучу меха и взяла в руки толстую иглу, постепенно стирая кожу с кончиков пальцев? Когда согласилась быть бета тестером какой-то глупой игры или впервые отважилась сходить к психологу? А в какой момент она вообще поняла, что что-то не так? Может когда стала понимать, что тело ей не принадлежит. Она пытается, хочет рассказать правду, но из ее рта вылетает грязная ложь. — То есть, ты думаешь, что причиной твоей тревожности стал отец? — почему-то психологи, все как один, верят этой придуманной истории. — Или же самоубийство матери? Бедная девочка, я попробую тебе помочь… И так раз за разом. Она хочет броситься бежать, но ноги продолжают уверенно стоять на земле. Она думает, что в ужасе прикрывает рот, задыхаясь от слез, но на деле лишь истерично смеётся, вытирая лицо от чужой крови. Собственноручно сшитый, из лоскутов разной ткани, костюм совсем провонял. Он испачкался, в каких-то местах швы даже распустились, но одежда продолжает уверенно служить хозяйке. Она не может пожаловаться на навязчивый голос в голове, ведь сама им является. «Перестань!» — Ванесса не может сделать ничего, сколько бы ни пыталась. А она делает. Она врёт, она преследует, она всегда догоняет. Она же высмеивает малейшие попытки сопротивления. «Этот день выдался тяжёлым для всех нас. Возможно, я и вправду потеряла терпение ненадолго… Но это был просто глюк, — ее слова абсолютно ничего не значат, — это не повторится снова.» Иногда она разговаривает с Ванессой. Иногда сама с собой, отвечая на вопросы, что никто ни разу так и не озвучил. «Тебе понравится. Да. Я справлюсь с этим. Сделаю сама. Они не узнают.» Ванессе остаётся лишь опустить руки. Раз за разом она наблюдает за тем, как Вэнни рушит все, созданное чужим кропотливым трудом. Отношения, репутацию… И шанс все исправить. Теперь именно Ванесса ощущает себя фальшивкой. Она давно потеряла физическую оболочку, как и силы оставаться безвольным духом. Голос покидает ее, разум тоже. В голове эхом разносится голос. Собственный, но давно ставший абсолютно чужим. Он задаёт лишь один вопрос, раз за разом. — Ну как, тебе уже весело? — девятый по счету, ни в чем не виновный ребенок пострадал… Он лежит, давно перестав двигаться, распластанный на холодном полу. Прямо у ног девушки в заячьем костюме, что давно провонял потом и кровью. И она отвечает. Словно находясь в каком-то трансе, не имея сил противиться, возможно и войдя во вкус. — Да.