Любимая модель

      Вэш быстрыми шагами рассекал тротуар городской улицы, напевая себе под нос прилипчивый мотивчик. За спиной — привычная тяжесть тубы со свернутыми в трубочку карандашными рисунками, недавними акварельными работами и нетронутыми листами для набросков. Холодный ветер пощипывал нос и трепал волосы, откидывая их со лба. Кончик красного шарфа змейкой вился на груди, пока Вэш все больше удалялся от встречавшихся ему по пути людей вглубь тихих переулков; затем, сойдя с тротуара в одном из них, он завернул в знакомую арку потрепанной жизнью многоэтажки.       Дом с двором-колодцем. Грязный и замызганный из-за прошедшего вчера дождя, что, словно художник, оставил неаккуратные лужи-кляксы. Утренние лучи сюда проникали с трудом, и все было залито голубоватыми отсветами сверху. Вэш, миновав бетонный свод, вышел на свет и тут же поднял взгляд вверх, закусив губу. Ясное небо своей чистотой и прозрачностью манило к себе, и он уже представлял, как берет ультрамарин, разбавляет его на палитре водой, слегка примешивает к нему карминовый для более сложного, глубокого оттенка и кладет получившийся цвет на фактурную бумагу, создавая свое собственное безмятежное небо.       Вэш вздохнул. Руки зудели от желания прямо сейчас взяться за кисть.       Все-таки акварель была его стихией. Ее легкий пигмент, ложившийся полупрозрачным тюлем на полотно, разводы, которыми можно передать неясные очертания гор и облаков… Но все это — знойным летом. Сейчас же погода была переменчива и капризна, не позволяя живописцам долго находиться на улице во время пленэра. Поэтому он открывал тяжеловесную металлическую дверь в подъезд, чтобы взобраться по лестнице в непеременчивую, в отличие от погоды, студию.       Вэш поднимался по ступенькам со скопившимися в углах мелким мусором и пылью, почти незаметными под тусклым светом настенной лампы, но неприятно поскрипывавшими под подошвой. Затхлый воздух, шедший из подвала, заставлял его морщиться. «Но зато низкая арендная плата», — в очередной раз напомнил себе Вэш, взойдя на последний этаж. Он немного поправил синтетический шнурок тубы на плече и направился в сторону нужной квартиры.       Короткое звяканье ключей и хлопок закрывшейся двери — последние звуки, прошедшиеся эхом по всем лестничным пролетам и отбившиеся от стен с облупившейся зеленой краской.       Вэш растер ладони, щурясь от приятного тепла после улицы. Горло слегка саднило, но он надеялся на лучшее, запивая ещё у себя дома лекарство утренней порцией кофе. Как бы не заболеть, а то заказы встанут...       Повесив тубу на крючок, Вэш одним движением скинул пальто, затолкал в его рукав шерстяной шарф и устроил верхнюю одежду рядом с остальными вещами на петельке, оставшись теперь в водолазке. Воспринимая все окружающее съемное пространство как рабочее, он никогда не снимал здесь обуви, и на подобный случай, чтобы не замарать относительно чистый пол комками грязи, у него имелась сменная пара. Непредусмотрительно белых кроссовок, на коих уже виднелись въевшиеся цветные пятна краски.       Когда Вэш входил в комнату, он всегда сначала смотрел на подоконники, нагроможденные многочисленными гипсовыми фигурами и не поместившимися в шкаф предметами для будущих натюрмортов: вазами, глиняными горшочками, керамическими чашечками и жалким пластмассовым подобием винограда, лениво свисающим с тарелки.       Вокруг все пропахло масляной краской, так что Вэш открыл по очереди оба окна, впуская в комнату свежий воздух. Опустив голову вниз, он наткнулся взглядом на красную герань в кремовом горшке. Бедняжку надо бы забрать отсюда к себе домой: листья выглядели подсушенными и имели болезненный вид. Цветок начал чахнуть от постоянно стоящего в комнате едкого запаха. Так. Вэш звонко похлопал себя по щекам, прогоняя остатки сонливости. Нужно подготовиться. Пальцы вытащили из кармана телефон. До прихода Николаса у него ещё имелось время.       Закончив работать поздно ночью, Вэш ничего за собой не прибрал: трехногий мольберт с завершенной работой так и стоял в центре комнаты, натюрморт — прямо перед ним, еще хаотично разбросанные на столе вещи с новыми деталями беспорядка... Вэш вздохнул и почесал бритый затылок, начиная уборку.       Вещи постепенно расставлялись по своим местам, драпировки и все ненужное убиралось в темные недра шкафа, подобная участь постигла и лишние предметы на столе. Протерев пыль по поверхностям и пройдясь шваброй по деревянному паркету, Вэш почувствовал, как постепенно пальцы начинают коченеть от холода, пробирающегося из окон. Мурашки стайкой пробежали под черной тканью, и он тут же подумал о своем натурщике.       Необходимо закрыть окна и поставить нагреватель, чтобы Николас не дрожал так же, как он сейчас. Вэш мельком взглянул на старые батареи. До зимы их лучше лишний раз не трогать, а то вентиль будет протекать…       За такими неспешными заботами пролетело утро, сонливость полностью ушла после ещё двух кружек кофе (возможно, лишних), и бодрой пружинистой походкой Вэш стремительно двигался к завершению уборки.       Затем он внезапно застыл посреди комнаты, вспомнив: точно, ещё подготовить карандаши. Сердце заколотилось в груди то ли из-за недавно выпитого бодрящего напитка, то ли из-за предвкушения скорого прихода Вульфвуда. Вэш уселся на табуретку перед мусорным ведром, начиная с нетерпением подготавливать материал.       Рисование набросков стало его отдушиной после работы. Было неловко признаваться в этом даже себе, но он с таким нетерпением ждал очередных выходных не из-за долгожданного отдыха после тяжелой недели, а из-за Николаса. Точно из-за него. Приятные, но такие скоротечные часы тихого любования жилистым телом во время передачи его черт на бумагу... Он каждый раз ощущал отпечаток его присутствия на своих рисунках и после долго изучал их дома. Разглядывал, водил пальцами, слегка стирая контур и марая пальцы серебристым переливом грифеля. Ему бы хотелось однажды сделать его портрет. Вывести горбинку носа, немного хмурое даже в спокойном состоянии выражение лица… Сильное желание сблизиться одолевало его. Вэш не представлял, как подступиться к Николасу, пригласить встретиться не только вот так, для рисования, а прогуляться или хотя бы поговорить за чашкой кофе, чая. Ведь когда на чужом телефоне ровно в шесть часов звенел будильник, Вульфвуд тут же начинал собираться, и у них не имелось возможности пообщаться. Вся неделя была полностью забита у обоих. А встретиться на выходных… Вэш испытывал неловкость при мысли о подобной просьбе. Как он мог просить ещё и об этом, если и так забирал у Николаса приличную часть его личного времени?       Канцелярский нож все это время усердно срезал деревянную стружку, как масло. Она летела вниз в черноту ведра, и в конце этого медитативного процесса карандаши стали напоминать точёные пики. Вэш поднял один из них перед собой и присмотрелся к острому кончику, что блеснул на солнце. Пожалуй, этим можно было даже убить... Вэша передернуло от этой мысли, и он торопливо отложил карандаш на табуретку к остальному набору. А после вскинул голову, когда раздался долгожданный дверной звонок, и тут же подорвался с места, ураганом несясь ко входу.       Вульфвуд встретил его своим привычным хмурым взглядом и шмыгнул носом.       — Привет. — Вэш искренне улыбнулся ему.       — Ага, здоро́во, Лохматый, — буркнул Николас, проходя внутрь, и остатки недавно выкуренных сигарет аккуратно прошлись по вздернутому светлому носу. Ему даже в некоторой степени нравился этот табачный запах.       Вэш не отрывал взгляда от гостя. Когда тот закончил шуршать верхними слоями одежды, ему тут же были предложены прелестные розовые тапочки. Вульфвуд поморщился, но, взглянув на свои измазанные ботинки и после на застывшее в ожидании лицо Вэша, с видом мученика просунул ноги в пушистое нечто. Он зашаркал из прихожей в комнату, поскрипывая зубами в лёгком недовольстве. Вэш последовал за ним, натурально сияя, как солнышко, что вбрызгивало свои золотые лучи в комнату, растекаясь по поверхностям.       — Я сделаю несколько минутных набросков для разминки, а после перейду к пятнадцатиминутным. — Вульфвуд кивнул и начал стягивать одежду, пока Вэш нарезал кусочки скотча. Он прикреплял лист к планшету, украдкой посматривая на Николаса. Тот оголил торс, расстегнул пряжку и начал стягивать ремень… Вэш сглотнул и вернулся к своему «увлекательному» занятию. Его идиотский мозг тут же выдал изображение, как у Николаса все это выглядит ниже пояса. Вэш стиснул зубы. Если бы он сейчас находился в комнате один, то уже давно бы бился головой об стену или планшет. Тем временем Вульфвуд разделся до боксеров, а вскоре снял и их.       Вэш старался не слишком долго разглядывать все открывшиеся ему виды, поэтому поспешил усесться на приготовленный ранее стул, стискивая пальцами тонкую деревянную поверхность.       Николас аккуратно сложил все вещи на стол, встал боком и, слегка развернувшись к Вэшу, изящно наклонил голову к плечу, обнажая шею. Обе руки легли на ближайшую к Вэшу сторону бедра. Он так и застыл, как Вэш, на несколько секунд впав в ступор. Лоснящаяся смуглая кожа, блеснувшая на солнце, черный ворох обрамляющих лицо волос и мускулистое тело… Ресницы Вэша трепетали, пока он невольно обводил все это взглядом. Николас, не услышав ни звука, сверкнул на него глазами:       — Ты будешь начинать?       Вэш гулко сглотнул, вздрогнув от неожиданности, и вышел из оцепенения, хватаясь за карандаш и начиная процесс. Раньше ему казалось, что это лишь эстетическое наслаждение телом. Восхищение художника. Но нет. Нечто совсем иное находилось сейчас в его груди. Словно невидимая рука вложила туда раскаленный металлический шарик, что давил своей тяжестью и распространял от себя волны жара, побуждая подойти к Николасу ближе и провести по гладкой коже подушечками пальцев, прощупывая под ней литые мышцы.       Но Вэш только смотрел на него, закусив губу. Способный прикоснуться к Николасу лишь взглядом и запечатлеть его в своем рисунке.       Во время череды минутных набросков у Вэша складывалось ощущение, что Вульфвуд намеренно вставал в самые соблазнительные позы, выгибая и разворачивая себя так, чтобы его тело всегда оказывалось в самом выгодном свете. Сквозь алеющие щеки и лёгкий шум в ушах Вэш уговаривал себя не думать об острых лопатках, тонкой талии и ягодицах, сосредоточенно перенося все это на бумагу. Он встряхнул кистью руки. Пальцы были напряжены из-за глупых мыслей.       — Я закончил, хочешь отдохнуть перед тем, как я продолжу? — Вэш на время отложил планшет в сторону. Николас кивнул, слегка потирая шею.       — Могу предложить кофе или… А нет, чая у меня все так и не водится. — Вэш смущенно хихикнул и улыбнулся.       — Да, кофе был бы очень кстати, — с хрипотцой пробормотал Николас, временно натягивая нижнее белье, укрывая плечи пиджаком и надевая розовые тапочки. Вэш еле сдержался, чтобы не рассмеяться от того, настолько забавно все это выглядело вместе. Он спешно, широким шагом направился в кухню. Подрагивающие губы уже побаливали от сдерживаемой улыбки.       — Я закурю? — донесся из комнаты голос Вульфвуда, пока Вэш ловко ставил чайник на газ. Положительный ответ — и окно открылось, игриво щелкнуло колесико зажигалки, тлеющая сигарета коснулась жаждущих губ. Николас с наслаждением приник к фильтру, втянул обжигающе приятный дым и выдохнул его. Сладостная горечь осела на языке, а когда у него появилась ещё и полная кружка хорошего кофе, он не смог сдержать добродушной улыбки. Какое это все же прекрасное сочетание. Почти идеальное...       А чтобы оно стало еще более идеальным, ему необходимо сделать одну чертову вещь с этим улыбающимся лицом прямо перед ним.       После небольшого перерыва и затянувшегося молчания они вернулись к тому, на чем прервались.       Вэш провожал смущенным взглядом одежду Николаса, возвращавшуюся обратно на стол. Сейчас начнется самая сложная и невероятно неловкая часть. Его глаза обведут застывшую фигуру взглядом, пройдутся по всем видимым мышцам, пересчитают выпирающие косточки, а руки выведут все это на бумаге. Пожалуйста, Боже, пусть бы только Николас не смотрел на него сейчас… К счастью, тот положил свои ладони на затылок и встал к нему вполоборота, уставившись в окно. Вэш выдохнул от облегчения. Расслабленность позы Николаса успокоила его и заставила на время забыть о смущении. Неясные очертания рисунка начали проявляться перед ним на девственно белом листе. Он перенес на бумагу загорелую спину и спустился ниже к бедру. Карандаш чиркнул. Тазовая косточка. Длинная плавная линия стройных ног и подтянутых голеней. Треугольники стоп… Вэш сглотнул и быстро перепроверил пропорции, вытягивая руку перед собой и щуря один глаз.       Прекрасные минуты, тишина, прерываемая только чирикающими воробьями за окном и поскрипыванием карандаша. Время пролетело незаметно. Всего пятнадцать минут, но ноги Николаса уже в конце ощутимо подрагивали.       — Я закончил. — Вульфвуд выдохнул после этих слов и как по команде опустил руки, разминая шею и ноги.       — Никак не пойму, почему мышцы от этого болят сильнее, чем от занятий в спортзале, — проворчал Николас. Вэш хихикнул, закусив деревянный лакированный кончик.       — На самом деле мышцы работают, даже когда просто стоишь. Они находятся в напряжении, пока ты замираешь на одном месте. — Вэш прикреплял к планшету новый листок, так что не заметил изучающего взгляда, скользнувшего по нему. Николас улыбнулся краешком губ. Он полностью развернулся к Вэшу и выставил ногу вперед, опирая на нее ладонь чуть выше колена и прогибаясь в пояснице — слегка хищно, подобно кошке или, скорее, благородной пантере, что готова в любую секунду кинуться на свою добычу. Сейчас Николас смотрел прямо в глаза, и Вэшу показалось, что это взгляд прирожденного охотника. Горячая волна тут же опалила его, по венам будто потек кипяток, вызвавший снопы колючих мурашек по рукам. Он тряхнул головой. Какие странные ассоциации лезут в его бестолковую голову! Человек согласился позировать для него, а он на протяжении всего дня воображает себе всякие непотребства. Думает, а скорее всего, даже желает, чтобы тот его соблазнял и специально делал все эти смущающие вещи. Свою разыгравшуюся фантазию он просто переносит на действительность... Вэш начал с лихорадочной усердностью выводить фигуру перед ним на бумаге.       Линии сбивались, кривились и извивались, ему постоянно приходилось стирать неровности ластиком, смахивать катышки и стараться дышать ровнее, не задыхаясь от внимания, направленного на него. В груди —тяжело; Вэш ерзал время от времени на стуле. Сделав подрагивающей рукой последние штрихи, он стремительно вскочил со своего места, пробормотав нечто невнятное и похожее на «я закончил». Николас выпрямился и взглянул в его сторону, но Вэш избегал любой возможности пересечься с ним взглядом.       Планшет остался на столе, опираясь на стену позади, и Вэш отстранился на несколько шагов, складывая руки на груди. Он изучал результат, стараясь отвлечься от навязчивых мыслей. Вульфвуд даже не пытался прикрыть свою наготу, не сводя с него внимательного взгляда. Через несколько мгновений это начало жечь светлую кожу.       — Ты хочешь что-то сказать? — Вэш все же повернулся к нему, нервно теребя нижнюю губу. Николас посмотрел на него исподлобья, а после уверенно направился в его сторону. Вэш в замешательстве бегал глазами по непроницаемому лицу. Николас же упорно продолжал идти и, остановившись прямо возле него, хитро ухмыльнулся.       Вэшу стало не по силам выдерживать прямой контакт, так что он опустил голову вниз... и тут же пожалел об этом. Вульфвуд находился так близко, что Вэш смог рассмотреть яремную ямку, ключицы, а ниже… Соски. Вэш просто тупо уставился на его грудь. Они так близко. Так близко, что он может…       Вэш не заметил, как рука сама коснулась теплой кожи. Резко осознав, что натворил, он сконфузился, но, чтобы хоть как-то выкрутиться, пробормотал:       — Большие грудные мышцы. — Провел рукой вниз. — Косые мышцы живота и прямые мышцы живота…       Вульфвуд не мигая следил за его лицом, будто не замечая чужих касаний. Щеки Вэша стали по цвету напоминать его любимый шарф.       — У тебя очень увлекательные уроки анатомии, но сегодня я пришел сюда за другим.       — Прости, тебе должно быть отвратительно, ты ведь позируешь мне, а я… — Он хотел отнять руку, но Вульфвуд перехватил его за запястье, прижимая ладонь обратно. Сердце Вэша подпрыгнуло и застряло где-то в горле.       — Я лишь хотел сказать, что пора начинать переходить к более активным действиям, а то лишь одно поедание взглядом меня уже не устраивает. — Вэш ещё сильнее вспыхнул, когда Николас, нащупав и вторую его руку, переместил ее на себя.       — Ну? — Николас наклонил голову, как птица, ожидающая пищи.       Хорошо, пожалуй, Вэш ожидал совершенно не такого развития событий.       — Может, сначала свидание? — пролепетал он первое, что пришло ему в голову. Вульфвуд довольно хмыкнул и, отпустив чужие запястья, притянул Вэша к себе за лицо.       — Можно и свидание, — выдохнул Николас и пылко коснулся Вэша губами.