Welcome to the Internet

Время неумолимо шло вперёд. Йену стало лучше. Он исправно ходил на занятия, вернулся к своему аккаунту и к небольшому количеству друзей, с которыми иногда мог поговорить «о высоком». С Микки они почти не разговаривали. То ли тем не было, то ли оба просто были заняты. Йен порывался написать несколько раз, но идею каждый раз забрасывал: его собеседнику наверняка не будет интересна простая болтовня на пару сообщений. Йену хотелось думать, что и Микки ведёт себя так же: боится или стесняется. Гордости у Милковичей по горло хватает. Йен бы хотел сделать первый шаг, но обжечься было боязно. А первый шаг к чему? К тому, чтобы больше общаться? Стать как минимум друзьями, а потом разрушить эту связь в очередном приступе мании или депрессии? Будь Мэнди сейчас в его голове, она бы так встряхнула мозг Йена, что он бы даже не думал дважды, а прямо сейчас и написал. Неужели он был настолько не самостоятельным в своих действиях, когда дело касалось других людей? Такая неуверенность начала проявляться только в последнее время, и это расстраивало. Отношения с пареньком из клуба журналистики прекратились. Не то чтобы они вообще когда-то назывались «отношениями», так, друзья с привилегиями. С одной стороны, Йену было жаль, что им пришлось разойтись, а с другой — мальчишка совсем перестал быть ему интересным. Конечно, парень был смышлёным, эрудированным, изначально Йена это и привлекло в нем. Вот только такие разговоры быстро наскучили, вот и дело не пошло дальше. Даже во время этого депрессивного эпизода, который казался бесконечным, журналист лишь отправлял всякие статьи о депрессии, что делать человеку, который застрял в этом положении… Будь у Йена силы читать эти все слащавые тексты, у которых так и проглядывалось между строк: «мы написали статью об одном из самых часто встречающихся заболевании, вписали туда методы, суть которых «преодолевай себя», а нам за это заплатили». Да, может быть, они были правы. Выходить на улицу, получать солнечный свет, заниматься лёгкими физическими нагрузками… А если на это всё нет сил? Такое, наверное, не предусмотрено. Единственное, что осталось у Йена от этих отношений, больше походивших на ночное рандеву — хорошая камера. Видимо, тому парню подарили фотоаппарат получше на Рождество. Йену было интересно узнать, что с ним. Статьи из интернета могли помочь, если бы Йен вообще знал, что искать. Он всячески отрицал, что у него могло быть биполярное расстройство. Пусть Монику он и в какой-то степени любил, да и был её любимым ребёнком (вероятно, из-за того, что он был не от Фрэнка), но быть, как она, ему не хотелось. В нём не было ничего… особенного. Такая «негативная» черта, как ее могли бы назвать в обществе, явно в плюс ему бы не пошла. И всё же… Пальцы быстро набрали в поисковой строке «биполярное расстройство». Идущий вторым результат, дополненный словами «…и как с ним жить», заставил Йена вздохнуть и немного помедлить. Видимо, не так, как с ним живет Моника. И не так, как какое-то время жил Йен. Он толком не спал, работал в стрипклубе, спал с богатыми мужчинами за немалые деньги, и это длилось дольше, чем могло казаться. Иногда он специально ездил из университетского городка в Чикаго, чтобы отработать смену. Больше он туда не вернётся. Все же нажав на свой запрос, Йен быстро прошёлся глазами по предлагаемым ему сайтам. Википедия, конечно, шла первой. Она ему уж точно не была нужна, и так все знает, видел своими глазами все свои 18 лет жизни. Даже помнил, как однажды мать попросила тогда ещё пятилетнего Йена украсть что-то из ресторана, а потом они убегали вместе. Моника разбила окно, а вот маленький Йен, который все еще был немного неуклюжим, при попытке выбраться зацепился за это самое стекло и разорвал штаны. До сих пор помнил, как громко рыдал тогда: боялся, что наругают. После научной статьи шли уже знакомые сайты разных клиник ментального здоровья и их статьями под копирку. Весь этот поиск казался таким неправильным. Йен убегал от себя, пусть и понимал, что ему нужна была хоть какая-то помощь. Денег на такие клиники у него в любом случае не было. Как вообще получить диагноз? Это ведь стоит огромных денег, а даже базовой медицинской страховки ни у одного из Галлагеров не было. Это всё только разочаровывало. Интерес к этой теме в глазах угас полностью, приложение браузера было закрыто, а следом и отложен в сторону телефон. Может быть, и правда стоило бы вернуться к каким-нибудь физическим упражнениям. Пробежкой сейчас, конечно, заняться не получится, но вот отжаться, подтянуться в дверном проёме… Да, можно попробовать. Поднявшись с кровати, он опускается на пол, старается подняться на руках и… падает. Старается снова — падает. Руки неестественно дрожали, такого раньше никогда не было, а мышцы, которые наросли за годы усиженных тренировок, будто бы испарились. Если бы Йен мог, он бы заплакал, но вот сдаваться он точно не планировал. Пока может, то будет стараться. Нужно было учить тело с самого начала. Теперь Йен уже помогает себе подниматься коленями. Всё равно трудно. Будто бы ему снова 10, он в третьем классе и учится правильно выполнять физические упражнения. Вот только сейчас ему уже 18, а его тело больше в два раза. С одной стороны, это разочаровывало, а с другой — стало единственной мыслью Йена в голове. Ему хотелось стать лучше. Вернуть себя прошлого. Уверенного, сильного и даже в каком-то смысле счастливого. Как там пишут на тех сайтах? Путь лечения может быть не из простых, но он обязательно окупится. Возможно, Йен не понял эти повторяющиеся из страницы в страницу слова. Лечения не является единственной целью — это слишком уж обще. Оно состоит из множества маленьких. Тех, которые вдохновляют и дают двигаться дальше. Йен обрёл для себя цель, пусть и выросшую из чего-то совсем уж глупого. Для него это не было глупостью, совсем, хоть и было частично стыдно. Пока он может, то будет стараться и работать над собой. И, может быть, всё же доверится врачам. *** Микки приходилось несладко в последнее время: чуть не попался копам из-за тупоголового Игги, вусмерть напился в Алиби и чуть не заснул в снегу, ещё и лампочка в комнате перегорела. Последнее стало такой маленькой и «красивой» вишенкой на всем этом торте, который стал словно бомбой замедленного действия. Микки настолько разозлился, что пробил картонную стену кулаком, и теперь в самом видном месте его комнаты красовалась небольшая такая рваная дырка, из которой на постель самого Микки ссыпалась штукатурка. Ему нужна была разрядка, хоть какая-то, а насилие, пусть и просто над стеной, не сделало ему лучше. Совсем, ни в каком виде. И он сомневался, что избиение какого-нибудь человека ему тоже поможет. Хотелось написать Йену, но показаться каким-то слабаком, нуждающимся во внимании, не хотелось. Время от времени Микки всё же проверял их переписку, даже пытался написать что-то вроде банального «привет», но потом отговаривал себя. Будь Мэнди в такие моменты рядом, она бы так встряхнула мозг Микки, что он бы даже не думал дважды, а прямо сейчас и написал. Неужели он был настолько не самостоятельным в своих действиях, когда дело касалось людей, которые ему хоть немного интересны? Такая неуверенность начала проявляться только в последнее время, и это напрягало. Или, может быть, ему хотелось получить толику внимания от Йена… Слишком уж сильно в душу запал. День тянулся как-то вяло, уже был обед, а Микки отдыхал от всего произошедшего за неделю. Ближе к вечеру он должен поехать к отцу, выслушать все, что этот старый хрен решит на него вывалить, а потом поехать домой с тяжестью на душе и злостью. Раньше эти чувства заставляли двигаться Микки вперёд, но сейчас, когда он почувствовал немного обычного, нормального счастья, то понял, насколько же он выделяется среди сверстников. Насколько он не похож на тех же самых Галлагеров, у которых пусть и бывают беды как с деньгами, так и с Фрэнком, но которые любят друг друга и действительно живут… семьей. Веселятся, шутят, разговаривают, чего только стоил один тот пацан, которого они выпнули, чтобы он забрал у Микки товар, ради шутки. Они не жили, как кучка незнакомцев. Могли друг на друга положиться. Микки мог полагаться только на себя. И, может быть, на Мэнди иногда. А Йен? Это ведь он дал Микки мгновение тепла, особо ничего не делая, и это злило. Какого черта ему вообще надо так поступать? Микки едва хотел подумать о том, что Йен это делал специально, даже ему назло, но затем решил посмотреть на это с другой стороны. А если Йен умел только так? Даже в том плохом состоянии, во время которого они последний раз говорили, и то по телефону. Что-то от него шло такое, хорошее что ли. И всё равно Микки злился. К хорошему привыкаешь слишком быстро, хотелось иметь такую же теплоту и заботу рядом всегда, наконец почувствовать себя чем-то большим, нежели мальчишкой, который все еще лелеет мечту стать «королем Саутсайда». Микки ещё никогда так не нуждался в другом человеке. Последний раз он испытывал такое в детстве, очередной раз понимая, что мама, которая, несмотря на свой совсем юный возраст, старалась сделать всё ради счастья Микки и Мэнди, больше никогда не вернётся. Официально — убежала и пропала. В голове детей — умерла. Микки хорошо её помнил, и, может быть, будь она сейчас рядом, то он бы вырос другим человеком. И она бы гордилась им. Микки всё возвращался к её образу и с каждым разом сильнее понимал, насколько же ему было жаль эту… даже не женщину, совсем ещё девочку. Родить погодок в 13 и 14 лет, черт, это ведь ужасно даже по меркам Саутсайда. Сейчас Микки было 19. А ей могло бы быть 32. Чёрт знает, что в Йене оказалось такого. Может быть, он был первым ровесником за долгое время, который не был конченым маргиналом? Или единственным, кто смотрел на Микки, как на равного себе? Стена, которая появилась между ними ещё в самом начале их почти что парасоциальных отношений со стороны Микки, растаяла слишком быстро. Микки обычно относился к такому с подозрением, мало ли, что у этого закатного мальчика на уме, но расслабиться все же вышло. Ему нужен Йен в его жизни, хотя бы в качестве друга. И Микки расшибет себе голову, если упустит его. @mick_m12, 18:00: я скучал