Вечеринка

— Тох, всё нормально? — обеспокоенно спрашивает Дима, тормоша друга за плечо. Он заметил необычное состояние парня ещё утром, в университете, но задумался об этом только сейчас, когда решил передохнуть после танца с Катей. Антон сегодня потерянный, это заметили многие. Человек, который вечно был в центре внимания и окружён общением, сегодня замкнут в своем мире, куда не хочет впускать никого. Вечеринка в просторной квартире одногруппника идёт полным ходом, многие двигаются в такт музыке, дискотечный шар ловит их лица своими бликами, заставляя немного жмуриться. Кто-то сидит у самодельного бара, разливая напитки по стаканам, бурно что-то обсуждая с друзьями, а кто-то решает сделать себе небольшой перерыв между танцами, расслабляя свои тела на широких диванах и креслах, как Позов. — Всё хорошо, устал просто сегодня, — выдавливая из себя правдоподобную улыбку, отвечает громко Антон, пытаясь перекричать музыку. В его руке опустевшая на половину бутылка текилы. Диму, видимо, ответ вполне устраивает, поэтому он переключает своё внимание на подошедшую к нему Катю. Шастуна будто физически сдавливают стены этой квартиры. Музыка давит на ушные перепонки, отдаваясь болью в голове и сковывая движения. Алкоголь будто не поступает в организм, оставляя Антона в трезвом сознании. Он не до конца понимает, зачем согласился на предложение Серёжи и Димы пойти сюда. Он, вроде как, не хотел им отказывать? Да Господи, Шастун, кого ты обманываешь. Ты просто хотел сбежать от мыслей в своей голове. Видимо, этот метод со скрипом провалился. Он устал. Нет, точнее будет сказать, совсем заебался. В последнее время он не может совладать сам с собой и своими мыслями. Они неприятно обволакивают голову и навивают гнетущую атмосферу. С каждым днём, чем дальше он заходит, тем больше он понимает, что жизнь его, оказывается, жестянка. И кинуть в болото её не получится, потому что даже оно не сможет затянуть этот депрессивный кусок человека в себя. Сейчас, сидя в просторном и мягком кресле, он хочет провалиться в него. Осознание того, что Шастун оказался там, где не должен быть, гложет изнутри. В таком состоянии нельзя быть на людях. Они такого не ценят, не любят. Раз задал определенный темп, то придерживайся ему, а если не можешь по причине каких-либо событий, то будь добр, переживи этот момент один и без посторонних глаз. Именно на этом этапе своих рассуждений Антон решает уединиться сам с собой в другой комнате, где не так шумно и динамично. Квартира большая, вмещает в себя прихожую, ванну, туалет и ещё пять комнат. Он уходит вдоль коридора, в самый конец, где открывает дверь и понимает, что комната пуста. Маленькая победа, это тоже победа. На двери нет щеколды, поэтому он просто закрывает её до щелчка, чтобы не открывалась от сквозняка. Шастун осматривается. Комната небольшая, но уютная. Сделана в мятных тонах, но в сумраке это можно понять лишь приглядевшись. Справа от двери стоит большой белый шкаф, с зеркалом во весь рост, рядом двухместная кровать. У стены напротив расположился письменный стол. В конце комнаты широкое окно с таким же широким подоконником. Антон думает пару секунд, а после подходит, открывает его нараспашку, садиться на белоснежный подоконник и перевешивает ноги на улицу. Бутылка текилы стоит рядышком. Он сидит удобно, вряд-ли перевесится. Из кармана чёрной толстовки пальцы вытаскивают проводные наушники с телефоном и пачку сигарет. Чёрный провод быстро соединяется с гаджетом, плейлист включается с такой же скоростью, и вот, атмосфера создана. Телефон из рук вновь прячется в просторный карман толстовки, его сменяют сигареты. Доставая никотиновую палочку и зажимая ее между губ, Антон подносит зажигалку к другой стороне, поджигая. Пара секунд — и лёгкие заполняются дымом. — Хорошо, — тихо проговаривает Антон, прикрывая глаза и выдыхая. Он любит ночь. В это время жизнь будто ощущается по-другому. Она неторопливо ходит по улочкам, гуляет, отдыхает от суматошного рабочего дня и от самой себя. За сигаретой идёт сигарета, за мыслью крадётся ещё одна, хуже прежней. Шастун не понимает, когда стал не в ладах с самим собой. Он всегда старался быть лучшим во всём, гребанный перфекционист. Всё ему нужно чтобы по его было, только вот сам понял поздно, что погубил себя же. В какой-то момент его стремление к идеалу переросло в настоящий ужас, что было подтверждено врачом. Таблетки и лечение переставали помогать, дозы увеличивались вместе с потрёпанными нервами, он перестал понимать, что с ним происходит. Но на повторный приём к доктору не пошёл. К чёрту, сам справится, не слабак же, в конце концов? — «Всё лишь в твоей голове, Антон, » — повторял он себе раз за разом. — «Ты и есть своя главная проблема.» Никчёмно. Поршиво на душе. Глупые мысли заполняют голову настолько, что темнеет в глазах. Или это не мысли? В какой-то момент сигареты перестают помогать справиться с душевной болью. Они резко решают дать ответ, перерастая в физическую немоготу именно сейчас. Алкоголь, видимо, решает посодействовать, чему Антон сейчас не особо радуется. В душе образуется неподъёмный ком тревоги. Голова начинает идти кругом, музыка в наушниках будто становится громче, превышая уровень возможной громкости на телефоне. Лёгкие сковывает, воздух перестает поступать в организм. Через пару секунд темнота в глазах отступает, но остальные симптомы лишь ухудшаются. Антону открывается возможность посмотреть на улицу. Он опускает свой взгляд вниз — четырнадцатый этаж. Тело его не слушает. Черт же его побрал, перевешивать ноги через окно! Именно сейчас Антон понимает, что поступил опрометчиво. Но, смотря с другой стороны — может оно и к лучшему? Нет Антона — меньше проблем у остальных людей. Сейчас его мыслями управляет явно состояние опьянения, от чего он резко успокаивается и решает, что тело само поймет, как поступать. Он закрывает глаза и чувствует, как ноги медленно перевешивают всё тело в сторону оконной рамы… Антон отпускает ситуацию. Антон отпускает себя. Резкие руки, перехватывающие Шастуна за грудь, больно вонзаются в костлявое тело, поднимая и затаскивая обратно в комнату. Шастун падает на твердый пол, пытаясь открыть глаза. Наушники выдёргивают из ушей с силой, создавая дискомфорт. — Что ты делаешь? — истерически кричит до боли знакомый голос. В нём слышно страх и крупную дрожь. — Жить надоело? Сукин ты сын! — хватая Антона за грудки, крепкие руки встряхивают его, немного приводя в чувства, позволяя наконец-то открыть глаза. — А если бы я не успел? Если бы не успел, что бы было? Ты вообще думаешь, Шастун, мать твою? — надрывая глотку, не боясь своих слёз, кричит Арсений. Арсений. Знакомый парень с потока, друг Антона, его ангел. Ангел-хранитель, видимо. — Арсюша, — улыбаясь, говорит Антон совсем тихо. — помоги мне. Я дышать не могу. Дышать и правда тяжело. Головокружение и нехватка кислорода в лёгких, вместе — жуткая смесь. Шастуна воротит нехило, но от этого состояния немного отвлёк Арсений, в глазах которого сейчас помимо слёз появляется ещё и животный страх. — Антош, давай вместе дышать, хорошо? Спокойно, попробуй вдохнуть со мной, — резко меняя свой тембр голоса на мягкий, пытается предпринять хоть что-то Попов. Он падает на колени рядом с Шастуном, кладя его голову себе на ноги. — Вдох, — Арсений глубоко вдыхает, видя, как Антон старается повторять за ним. Вроде даже получается. У него, в отличии от Попова, вдох выходит совсем не глубоким, но он хотя бы происходит. — А теперь выдох, — шумно, рвано и нервно выдыхая, говорит Арсений, подтверждая свои слова действием. — А теперь ещё раз, вот так, это просто и циклично. Спустя пару минут состояние Антона улучшается, он приходит в себя. Арсений медленно закрывает глаза, только сейчас осознавая, как сильно трясутся его руки. — Прости, что я напугал тебя. Это паническая атака, иногда со мной такое случается. Не понял пока, как я её словил, но… Договорить Антону не даёт резкий удар ладонью по щеке. Он звонкий, сильный, приводящий сознание в трезвость. — Эй, ты чего д… — Я что делаю? Это ты что делаешь? Умереть собрался втихую? Думал, что получится? Да хером тебе по лицу, гребанный Шастун! Знаешь как я испугался, когда увидел тебя перевешанным через окно и начинающим падать? А вдруг бы не добежал? Я бы потом твои ошмётки по асфальту собирал? — А вдруг бревно в лобовое? — резко решает перевести ситуацию в шутку Антон. — смотрел пункт назначения? — Смешно тебе? — По-прежнему держа голову Антона на своих коленях, спрашивает потерянно Арсений. Сейчас он чувствует себя как никогда беспомощно. А на лице напротив видит лишь чуть пьяную улыбку. — Смешно ему. Антон, ты жалок. Зачем я вообще с тобой связался когда-то. — тихо всхлипывая, шёпотом проговаривает последние слова Арсений, убирая Антона со своих ног и вставая. Он отходит к двери, хочет уйти, но его прерывает лежащий на полу Шастун. — Я, может, поэтому и хотел сигануть в окно, — спокойно проговаривает он. — я жалок, Арсений. Я в полной заднице и не хочу оттуда выбираться. Я устал от самого себя и не могу убежать от своих кошмаров. От своей жизни. Я боюсь, Арсюш, — жалкая капля слезы всё-таки скатывается по щетинистой скуле Шастуна, падая и разбиваясь об пол. — может, и не хочу я больше жить. Наверху проще, и соседи тише. — Перестань это говорить, Антон, — мотая головой, говорит Арсений, поджимая подрагивающие губы. Он вновь разворачивается в другу, возвращаясь к кровати и садясь на её край. — я долго тебя знаю, но понять, что происходит в твоей голове так и не смог. — Я сам порой понять не могу, а тут ты хочешь, — смеётся Антон, поворачивая голову к Попову. В теле резко появляются силы, и он решает действовать. Отлепляя свои длинные конечности от пола, Шастун встаёт на ватные ноги, подходя к кровати и опускаясь напротив Арсения. Оба потерянные. Оба запутались в суете жизненных ситуаций. Оба хотят спокойствия и понятия хоть чего-то. — Я хочу тебя понять, потому что ты мне дорог, Антон, — проговаривает Арсений, поворачиваясь лицом к собеседнику. — Если ты откроешься мне, будет проще всем, поверь. Ты куксишься как воробей на всех, никому ничего не рассказываешь, только свою позитивную сторону всем показываешь. Настоящего тебя я никогда не видел. — Хочешь увидеть? — коротко и ясно. — Хочу. Вопрос и ответ звучат как-то слишком резко. Но по Антону видно — настрой более чем серьёзный. Он мягко притягивает Попова за шею к себе, прикрывает глаза и целует. Целует нежно, с чувством трепета, с настоящей любовью. Внутри каждого сейчас затягивается тугой узел, от которого по телу расползаются приятные ощущения, новые для каждого из них. Тела парней будто сам друг на друга реагируют. Их руки мягко изучают щёки друг напротив друга. Губы касаются невесомо, будто сейчас растают под натиском. Но это не так. Они никуда друг от друга не денутся. — Я думал, ты никогда на это не решишься, — когда воздух в лёгких заканчивается у обоих, Арсений отрывается от Антона и решает заговорить. — Я думал, ты никогда меня не примешь, — так же честно отвечает Антон. — набегался от меня? — Набегался. И понял, что больше не хочу. — прикоснувшись лбом ко лбу, говорит Арсений, начиная улыбаться в родные губы. — А ты молодец, два года меня френдзонил. Непонятно, правда, зачем, но видимо, тебе это было нужно. — Я протестная натура, ты знаешь. Вновь поцелуй. Такой родной, такой правильный. Арсений понимает, что сердце его не подвело, когда больно забилось в груди. Ноги сами повели в эту комнату, он до сих пор не может осознать всю ситуацию. Антон же только сейчас начинает медленно понимать, что могло бы быть все по-другому, не заявись Арсений пару минут назад к нему. Его бы могли найти мёртвым на земле, размазанным по ближайшим трём метрам под окном этой комнаты. Но он сидит здесь, на мягкой кровати, целуя и обнимая Арсения, с которым у него уже давно не дружеские отношения. — Гадёныш ты, это я знаю точно, — потираясь нос об нос, без злости говорит Антон. — Я спас тебя, имей совесть, — мягко обвивая шею Шастуна своими руками, отвечает Попов, пряча своё заплаканное лицо в изгибе у ключиц. Антон благодарен. До конца жизни благодарен судьбе за то, что она подарила ему Арсения. Бесконечно благодарен Арсению за то, что спас его. Всё обязательно будет хорошо.