орлеан.

я задуваю свечи после молитвы. — что голоса тебе шепчут на поле битвы? что говорят они или о чем молчат, в пальцах твоих зажав рукоять меча? что тебе видится в сумерках Орлеана, что за мираж, какая фата-моргана тянет тебя в промозглый пустынный Реймс? вянет в петлице призрачный эдельвейс, губы твои не торопятся отвечать. тлеет в руках непогашенная свеча. — много, что молвят — про Францию и Христа, больше — о том, что совесть моя чиста, все мне твердят про веру и королей, предгрозовую сухость ночных полей, много мне шепчут о том, как мы все малы, как бесполезны оставленные следы. часто твердят, как бессмысленна эта война, как бесполезны стяги и ордена, все умоляют в руках не ласкать огонь… неба напейся, но только огня не тронь, славу сулят мне и скорбный пустой конец. снится порой мне терновый сухой венец, жажда и руки, сжимающие кресты, тысячи глаз, глядящих из пустоты… вдруг замолкаешь. за окнами — тишина. к ужину полночь, на завтрак — опять война, я выдыхаю, в небо направив взгляд — пусть тебе снится сегодня цветущий сад, солнце и свежесть, радостный Домреми, пусть тебе снится покой, mon petit ami, и этот сон прогонит тревоги прочь. пусть голоса замолкнут на эту ночь.