Blue and Gold

Один — невероятно гордый, самовлюблённый и ведёт себя как последняя дрянь. Другой — ведёт себя по-клоунски, раздражающий и, видимо, тупой. Конечно, не значит, что человек окажется таким же, каким показался на первый взгляд, но первое впечатление очень важно на самом деле. Вот только каждый из них придерживался своего мнения, не желая думать иначе. Каспар считал Мунлита наглым мальчишкой, в то время как Полло думал, что Бланкенхайм — эгоистичный ублюдок, так ещё и синеволосый! Сразу было ясно, что они не поладят, уж слишком разные. Склонный к алчности Каспар буквально источал ауру ветрености и тщеславия. Полло — полная его противоположность: верный и преданный, невинная душа, жаждущая лишь материнской любви. Однако влияние Евы распространялось на обоих, сцепляя единой нитью уныния. Гензель чересчур любил мать и не мог забыть её тепла даже в следующей жизни. На Каспара же повлияла Маргарита, сама того не зная, — силы демона просочились сквозь сосуд. «Друзьями нам не быть», — думал каждый из них, прожигая взглядом как будто насквозь. Внешне они оставались прежними: ругались по всякой мелочи, плевались друг в друга ядовитыми словами, один раз даже подрались. Благо, что ничего серьёзного. Но ладить совершенно не желали — к чёрту это нужно вообще. Ошиблись. Полло сдался первым; не смог устоять. Всё чаще задерживал взгляд на синевласой фигуре, отворачивался, едва встретившись глазами, но, тем не менее, предпринимал слабые попытки находиться рядом. Словно какая-то частичка его души прониклась к маркизу. Дружбой это назвать нельзя было — чувство в груди разливалось совсем иное; горячее, как приливающая к щекам кровь, и странное, причиняющее лёгкую боль. Но почему? Для чего это всё? «Что со мной не так?» Мысли разрывали белокурую голову, мучая сознание и сдавливая тисками черепную коробку. Полло предпочёл бы повеситься на собственном галстуке, нежели признаться самому себе в том, что на самом деле чувствует. Слишком тяжело. Он не может. Сердце бьётся в разы быстрее, достаточно только украдкой взглянуть в синие глаза. И слова не нужны — всё видно с одного взгляда. В л ю б и л с я. Влюбился, мать твою. . . . Пальцы аккуратно зарываются в золотистые локоны, пробираются чуть дальше и стягивают ленту с хвоста. Волосы рассыпаются по плечам, и Каспар слегка ехидно улыбается — другой рукой за подбородок приподнимает, наблюдая, как краснеет лицо камердинера. Полло глаза отводит в пол. Чересчур уж Бланкенхайм нежен, это странно, но... Он ведь сам того хотел, так пусть лучше продолжает. Будучи прижатым к стене, особо не подвинешься, и это в какой-то мере забавно — со стороны наверняка выглядит нелепо и смешно. Интересно, со всеми своими девушками он так же заигрывал? Должно быть, научился хорошо, раз теперь по парням пошёл. Смешок вырвался сквозь прикушенную губу, отчего выражение лица Каспара сменилось на малость удивлённое. — Нет, ничего, — хихикнул Мунлит, наконец подняв взгляд на маркиза. — Мне смешно. — Я вижу, — задумчиво произнёс Каспар, проведя пальцами по щеке и отметив мягкость кожи. — Чокнутый. И совсем не обидно — Полло в ответ смеётся чуть громче, вставая на носочки и кое-как, насколько позволял рост, обхватывая шею Бланкенхайма руками. Взглядом впивается в глаза напротив: синие, как море, а ещё очень красивые. Каспар, совершенно не выдавая наружу своей задумки, положил свободную ладонь на его поясницу и притянул к себе ближе. Он услышал, как дыхание его «партнёра» оборвалось, стало тише, и усмехнулся сам себе. Совсем смущён, вероятно, раз так реагирует. Решив закончить начатое, Каспар наклонился к уху Полло, спустившись пальцами от щеки к шее и задев воротник рубашки, и тихо, обжигая дыханием, прошептал: — Ты клоун. После чего, в голос рассмеявшись, отошёл на пару шагов назад. Полло несколько раз моргнул, хлопая ресницами, пока смысл сказанного до него не дошёл, затем покраснел ещё гуще и взвизгнул: — Ты что, издеваешься?!