***
— ХЕЛЬГА, НЕТ! Непонятный стук. Удар. Всплеск воды. — Арнольд! Ты сумасшедший?! Хватайся, нам нужно спасаться. Арнольд? Арнольд! Но Арнольд не слышал. Время будто остановилось: она упала в воду. Она намеренно бросила их. Оставила его, чтобы спасти. — Арнольд! — казалось, Джеральд тоже сдерживал рыдания. — Я понимаю, но нам… Нам нужно спастись… Давай! Хватайся! Мужик, сейчас не время! И он был прав: верёвка, удерживающая деревянный мост, вот-вот должна была порваться. Вот-вот и они могли бы упасть вниз. Туда, куда несколько секунд назад упала Хельга. Могли бы, если бы Джеральд ловко не ухватился за веревку по обоим сторонам и не подтянулся бы со всей силы, тем самым оказав давление на свои руки. Арнольд зажмурился и почувствовал горячие слезы, стекающие вниз по его щекам и летящие на встречу течению внизу. Он не помнил, когда Джеральд ухватился за его руку, не помнил, как он достал его, помог подняться, не помнил, что вообще произошло и как он вообще оказался жив. Но сейчас Шотмен сидел на коленях, позваляя жаркому солнцу припекать его голову, рискуя нанести солнечный удар. — Арнольд… — сорвавшийся голос друга не отвлёк его от мрачных мыслей, связанных с событиями несколько минут назад. Она ушла… Она ушла. Из-за… Из-за него… — Арнольд… Нам… Нам надо идти, чувак. Мы должны… — Нет! — заорал Шотмен во всё горло. — Как ты можешь?! Как ты можешь идти куда-то, когда она… — его рука поднялась в направлении обрыва, из которого они выбрались, и глаза снова стали стеклянными. Слезы снова хлынули фонтаном, голос задрожал, а руки вспотели. — Когда она… Когда она… Там…? — Арнольд, пойми! Ничего не изменить! Вставай! — Джохансен подбежал и взял друга за плечи, помогая ему подняться. — Пойми, нам надо спасти твоих… — Кого?! Родителей?! — он грубо оттолкнул его руки со своих плечь. — А если они мертвы, Джеральд? Я помчался в эти всеми забытые джунгли, чтобы потерять свою подругу по своей вине и найти давно умерших родителей? Как я переживу это?! С виду он казался обезумевшим: растрёпанные волосы, раскрасневшаяся то ли от жары, то ли от гнева лицо, непрекращающиеся течь слезы и грязная одежда. Но Джеральд знал, что криками ничего ему не доказать: он видел, что в его глазах что-то теряет свой блеск. Он почувствовал лёгкую панику в душе от состояния своего друга. — Арнольд, послушай… — Что?! Что слушать?! Тебе есть что сказать? Я что, неправ по-твоему?! — снова взорвался тот, но остановился. Джеральд грустно посмотрел на него и снова нежно положил руку ему на плечо. — Арнольд… Хельга… Хельга хотела бы этого. При упоминании её имени глаза Шотмена приоткрылись, хотя и оставались стеклянными от слез. — А? — Она… Она бы хотела, чтобы ты спас их… Она была хотела этого, Арнольд. Она бы хотела, чтобы ты был счастлив. — Джеральд скорбно опустил глаза на обрыв. Арнольд ещё несколько секунд молча глотал слезы, после чего опустился на землю и спрятал глаза ладонями. Несколько минут они пробыли в тишине. Смирившись, что его друг никуда не собирался, Джеральд испустил скорбный вздох и присел рядом с ним. Однако он был на пол пути к тому, чтобы лечь, как вдруг тихий голос Арнольда остановил его: — Ты прав, Джеральд… Нам надо… Нам надо найти их… Она… — он сглотнул. — Она бы хотела этого… Джеральд обнял его и попробывал улыбнуться. — Как всегда силён. Но Арнольд не улыбнулся.***
Вскоре они прибыли в лагерь. Несколько зеленоглазых столпились вокруг него. Его класс и группа спасателей тоже с каким-то горестным выражением посматривали в их сторону. Несмотря на жару лестных джунгли, на душе Арнольда холодело с каждым шагом. Они с Джеральдом приближались к храму как раз в тот момент, когда один из спасателей загородил им путь. — Сюда нельзя. — настойчиво проговорил громила. Джеральд посмотрел на Арнольда, который нахмурился и сжал кулаки. — Нам можно. — просто ответил тот, пытаясь войти. — Арнольд, — тихо позвал Мистер Симмонс, — прошу, подойди сюда, нам нужно… — Я сказал, что мы войдем. Я войду. — поправил он и повернулся к громиле. Тот лишь грустно посмотрел на него. И Арнольд ненавидел этот взгляд. Из толпы людей доносились голоса зеленоглазых. Неразборчивые слова наполняли его ум, раздражая сильнее. Одноклассники звали Шотмена, по очереди произнося его имя, что тоже раздражало. Джеральд с сомнением поглядывал на всех. — Пойми, тебе сюда не — Ау! — что-то ударило его по ноге. Спасатель отшатнулся и упустил светловолосого мальчишку, который мигом пробежал мимо него. С силой открыв старую дверь, созданную из камня, он влетел в храм. Руки тряслись, сердце забилось в тысячу раз быстрее. Так оно билось, когда она хотела перестать держаться за Джеральда, чтобы упасть. Отогнав воспоминания, он настроился на текущей задаче. — Арнольд! — голос Джеральда эхом отозвался в храме, но он не остановил его. Заметив несколько проходов, Арнольд вошёл в один из них. Шотмен увидел девочку, что-то слаживающую в храме. — Где мои родители? — громко спросил он. — ¿Qué? — переспросила та. — Мои родители! Майлз и Стелла Шотмен, где они?! — прокричал тот, теряя терпение. Она непонятно смотрела на него, чем очень бесила прямо сейчас, но потом из её губ тихим шёпотом вылетело «О» и она указала рукой на ещё один вход. Не долго думая, она направилась в его направлении, побуждая Арнольда идти за ней. Они шли недолго: девочка остановилась прямо перед ещё одной дверью. Но не вошла в неё. Арнольд напрягся. Дверь? Неужели его родители всё это время были в какой-то комнате? Холод прошёл по его сердцу. Он сделал вдох… И вошёл в комнату. Холодную, как его состояние и чёрную, как все эти джунгли в его глазах. Он остановился… Остановился перед каким-то камнем, накрытым скатертью. Ничего не чувствуя, Арнольд холодным движением снял скатерть. И замер. «Майлз Шотмен/Стелла Шотмен» — Они… Они разбились. Скоропостижная смерть. Мне… Мне жаль, Арнольд. Мальчик повернулся в направлении голоса. — Эдуардо. Уверен, ты знаешь. — Арнольд! — запыхавшийся Джеральд прибежал и вновь остановился. Его глаза расширились. Комната опустилась в тишину. — Это… — Джеральд опустил глаза. — Арнольд, мне… Мне жаль… — Его глаза становились влажными, а голос был хриплым… Шотмен посмотрел на фотографию родителей. Он посмотрел… Джеральд заметил взгляд друга. Пустой. Без надежды. Мрачный. — Арнольд, мне… Арнольд! — но тот уже выбежал.
***
Арнольд бежал долго. Бежал, не запоминая дороги назад. Не желая запоминать. Он знал, что всё кончено: знал, что найти их спустя столько лет живыми невозможно. Хотя глубоко в душе он надеялся на то, что они живы, все эти надежды разбились раньше, чем он подошел к этому храму: тогда, когда Хельга упала с обрыва. Даже если бы он нашёл их, что-то внутри подсказывало ему, что без Хельги всё уже будет не так, как прежде. Больше никогда не будет так, как прежде. Арнольд чувствовал, что в лёгких не хватает воздуха, чувствовал, как слезы бежали рекой, оставляя красные дорожки. Слишком много потрясений: он теряет дорогого ему человека, который пожертвовал собой, чтобы найти ещё один гроб. Гроб его родителей. Слезы снова хлынули, ноги ослабли: сил бежать не было, ни моральных, ни физических. Что делать дальше? Куда идти дальше? Затуманенным взглядом он понял, что стоит там, где неподалёку они с Джеральдом потеряли Хельгу. Его взгляд прояснился. Он найдёт её. Пусть труп, но он найдёт. Если он не найдёт её, он… Он покончит с собой… Шотмен словно угарелый побежал в направлении обрыва, в попытке найти хоть что-то. Но это оказалось не так просто. Когда от усталости его начало трясти, облака уже розовым одеянием провожали солнце, встречая луну. Что-то внутри мальчика начало трястись также, как его состояние: почему всё это произошло с ним? Из всех людей… Неужели он это заслужил? Он всегда помогал людям, старался жертвовать своим благополучием, только для того… Только для того, чтобы искать тело своей подруги. Сердце пропустило удар. Слезы вновь потекли по юному лицу. Хельга… Её… Её больше нет… Он никак не мог принять это: ведь это невозможно. Ему легче было поверить, что день больше не настанет; что у него никогда не было семьи; что он никогда больше не будет ходить — что угодно, только не это! Это… Не могло быть правдой… Когда очередная боль в сердце ударила молнией, слезы уже во всю текли, а колени подкашивались, но мальчик продолжал идти. — За что?! — крикнул он в пустоту. — Зачем ты сделала это, Хельга?! Зачем бросила меня?! Почему… Х-хельга… Если бы он не… Если бы он не начал осуществлять эти амбиции, если бы не впутывал в это друзей, если бы не жаловался, если бы… Если бы не поехал в эти ужасные джунгли, он бы не умирал тут от боли, ведь его родителей нет; ведь Хельги больше нет… Если бы он не поддался и не пошёл за этим Ласомброй, если бы не упал, если бы не упустил её, если бы схватил её за руку в тот момент, когда она хотела упасть, чтобы спасти их — если бы он сделал это, она… Она бы была жива… «А если бы она была жива, я бы…я бы больше никогда не упустил её…» Злость на себя наполнила его, из-за чего Шотмен с силой начал рвать все огромные листья и ветки, которые мешали ему на пути. Несмотря на то, что жара немного спала, его лицо было красным от жара, накопившегося внутри. Он больше не будет помогать. Больше не будет радоваться, больше не будет играть с друзьями, больше не будет жить, больше не будет… Внезапно его нога зацепилась за что-то. Попытавшись вытащить её, он со всей ярости потянул ногу, но вместо того, чтобы вырваться, Арнольд почувствовал, как его тело начало падать вниз. Последнее, что он помнил, это сильный удар по голове.***
Арнольд открыл глаза. Медленно, болезненно. Он чувствовал гудение головы: хотя и не очень понимал, почему. Было темнее, чем он помнил. Сколько он лежал в отключке? Наверное он не сможет дать ответ на этот вопрос. Арнольд пожалел, что всё вспомнил: пожалел, что вспомнил, почему он здесь. Его лицо помрачнело когда он увидил реку недалеко от себя. Ту реку, которая забрала у него друга. Его мрак сменился самым жалким выражением. Вздохнув, он спрятал лицо в коленях, обхватив их руками. Мальчик слышал звуки живности — черт бы побрал эти джунгли. Теперь он ненавидел это место. Но, похоже, здесь Арнольд и останется. Останется на всю жизнь. «Но эта жизнь будет не долгой…» — пронеслось у Шотмена в голове, когда он внезапно встал и посмотрел на реку недалеко от него. Красивый блеск воды будто подзывал его к себе, желая успокоить в глубине нерушимой тишины. Вот и всё. Он утопится. Медленные, тяжёлые шаги сопровождались волной мыслей в голове Репоголового. Как он мог до такого дойти? Как всё могло измениться в одну секунду? Из жизнерадостного и оптимистичного, он превратился в опусташенного подростка, который хотел покончить с собой. И хватило трёх смертей, чтобы это произошло. Его родителей. Если бы он знал, что найдёт их вот так… Знал, какую цену он заплатит за эти джунгли — то он бы даже не заикался про Сан-Лоренсо. Даже и виду не подавал бы о боли из-за отсутствия родителей в его жизни. Он бы просто смирился. Но нет. Ему нужно было плакать, нужно было знать, что с ними. На что он надеялся, когда прилетел в эти никому не нужные джунгли? На то, что найдёт их? Хельга права, он «наивный святоша со своими наивными амбициями». Хельга… Третья смерть. Третья, самая больная смерть. Смерь родителей приносила сильнейшую боль, но смерть Хельги приносила гораздо больше. Ведь он знал её. С самого детства. «Мне нравятся твои штанишки» «Ты такой тупой, Репоголовый» «Пропусти даму!» «Ты просто святоша-Арнольд, который ищет во всём хорошее» «Арнольд?!» «Какая тебе разница, что со мной происходит, креветка?» «Спасибо, Арнольд.» »… Потому что я люблю тебя! Я всегда любила тебя! Я полюбила тебя с того дня, как впервые увидела твою тупую, репоголовый голову!» «Моим родителям всё равно на меня.» «Если бы не я, тебя бы здесь не было!» «Победителем Дня Дурака объявляется… Ты, Арнольд!» «Я… То есть, ну, думаю, я хочу сказать, ты хороший. Ты хороший, Арнольд.» Да. Хороший Арнольд, по вине которого ты мертва. «Что ты чувствуешь ко мне, Арнольд?» Эти слова эхом отдавались в его голове. Она спросила это на корабле: спросила и отчаянно ждала ответа. Но Арнольд не ответил, потому что сам не знал. Его мысли были заняты поиском родителей: конечно, чем же ещё. Но теперь… Арнольд обнаружил, что уже до живота опустился в воду, даже не чувствуя смены температуры. Воспоминания настолько заглушили реальность, что он… Ничего не чувствовал. Но слезы продолжали течь. Он даже задался вопросом, есть ли лимит у багов его слез. Но не успел ответить: мальчик почти вышел из воды и снова зарыдал: отчаянно, одиноко. Он не хотел… Не хотел заканчивать так свою жизнь… Хотя бы раз взглянуть на неё… В последний раз… О, если бы она была жива! Черт! Снова фонтан слез, снова ноющая и отчаянная боль в груди. Если бы она была жива! О, если бы она была жива… Его милая… Его милая Хельга… Его задира, его мучитель, его утешение, его спасительница… Его Хельга… — Я бы… Я бы никогда не упустил её. Никогда не упустил ее…! — продолжал кричать тот, вытирая слезы. — За что, Хельга?! Хельга… Невыносимо. Ему казалось, что он не выдержит и прямо сейчас умрëт от тяжести душевной боли. Но этого не случилось. Немного позже, уставший и измотанный, он решил оглядеться, не очень понимая какой в этом смысл: ведь он умрёт здесь. Когда он взглянул на небо, то понял, что уже давно смеркается. Также мальчик оглядел место, в котором находился: вокруг довольно свободный округ джунгли. И, конечно же, река. Вдруг что-то резко привлекло внимание мальчика. Он встал как вкопанный: на ветке рядом с рекой… Висела розовая лента. Словно сумашедший, Арнольд, несмотря на усталость и недоедание в течении нескольких суток, вскочил и побежал в сторону розового предмета. Да… Он не мог ошибиться — это была она… Её розовая лента. Её бант. Эта вещь, которая теперь аккуратно покоилась в его руке, вызвала столько… Столько прекрасных эмоций, которые на секунду даже затмили боль… Арнольд очень нежно сжал предмет и его глаза, до этого остеклевшие и безжизненные из-за перенесенной боли, сверкнули самым ярким блеском надежды: у него появилась идея. Мальчик решил пойти по течению как можно быстрее, учитывая его слабость. Приближение ночи делало своё: он несколько раз споткнулся, но всё же вставал и бежал дальше, даже не чувствуя боли от падения. Вскоре Арнольд выбежал на просторное место: почти такое же, какое было до этого. Он был на расстоянии вытянутой реки от воды, поэтому, к счастью, почувствовал прохладу потока. Это придало ему сил. Но, осмотрев территорию, его сердце охватило уныние: никакого признака жизни. Однако уныние пропало в тот момент, когда Шотмен заметил движение в нескольких метров от него. Слезы бьют ручьём… Но увиденное заставило его ноги двигаться самостоятельно. Он знал: либо он сошёл с ума, и джунгли окончательно припекли его голову, либо он правда видел Хельгу только что. От второго варианта его сердце затрепетало и ноги ускорили ход. Шотмен вновь заметил движение существа и его очертания. Оно привстало спиной на траве, держа руки на голове. И тогда Арнольд увидел: Хельга сидела держа руки за голову, немного покачиваясь. Её ноги почти касались воды (кажется, прибой спас её.) И он просто взорвался. Внутри него счастье взорвалось и рвало его сердце не меньше, чем боль до этого. — Хельга! — не в силах больше ждать, мальчик бросается за ней. Хельга, тем временем, услышала своё имя, но не поняла от кого. Её голова ещё болела: удивительно, что она ещё жива. Но подводные камни не пощадили: руки в крови, а одна из ног до жути пульсировала и болела. Всё же, девочка решила повернуться на выкрики своего имени именно в тот момент, когда на неё кто-то налетел. Её сердце ушло в пятки. Арнольд налетел на неё не задумываясь: он просто должен был обнять её. Должен был почувствовать её, её кожу, увидеть её лицо, её… — АРНОЛЬД?! — Хельга в шоке раскрыла глаза. И почувствовала удушающие объятия её возлюбленного. — Х-хельга! Ты жива! — Арнольд крепче обнимает её и чувствует, как она начинает серьёзно задыхаться от его хватки, но сейчас он… Он был на грани того, чтобы убить её объятием или разрыдаться и смеяться одновременно, или… — Арнольд… — реально беспокоясь о своём здоровье и не до конца оправившись от шока (ведь его появление не входило в её сценарий. Что говорить, то, что она осталась жива, тоже было за гранью возможного). — Т-ты… Ты задушишь меня, Репоголовый… Он услышал её приглушённый, почти сдавленный голос и ослабил хватку… После чего отпустил… Только для того, чтобы грубо схватиться за её исцарапанные плечи. — Никогда…— начал он, его голос становился громче и страннее, как подумала Хельга. Но потом дошло: он был на грани срыва. — Никогда больше не бросай меня! НИКОГДА, слышишь?! Никогда больше не делай таких глупых поступков! — Хельга поëжилась: во-первых, от его громкого крика на неё, во-вторых, от его усиливающейся хватки на её и без того пострадавших плечах. — Ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить?! Чтобы я делал без тебя, а, Хельга?! Слова давались тяжело — слезы ручьём бежали с его глаз, руки тряслись, а видение её до сих пор не укладывалось в голове. После её падения казалось, что больше ничего никогда не будет так хорошо, как сейчас. Он думал, что больше никогда не почувствовует счастье внутри, но ошибся: это счастье было перед ним. Хельга заметила его слезы и немного психически нездоровое поведение, поэтому постаралась немного отпрянуть от него. — А-арнольд… Спокойно! — её попытка не увенчалась успехом: он лишь больнее сжал её плечи, ещё больше двигая её тело к себе. И тогда, как назло, Хельга почувствовала всю боль своего ноющего тела (в особенности ноги) и попыталась донести это до него, но тот перебил: — Хельга, если ещё раз произойдёт что-то подобное… — его тон был строгим, почти агрессивным. Хельга не помнила, когда в последний раз видела его таким. — Ты… Ты нужна нам… Нужна мне… Я. Думал, что потерял тебя, но… — слезы снова душили, стекая по щекам ко рту. — Но ты здесь. — Арнольд наконец отпустил её плечи и обхватил одной рукой ее шею. — Ты здесь… Хельга… Просто была в шоке. Она ещё не отошла от событий, связанных с её падением, от того, что здесь делал Арнольд и как он её нашел и от того, что она была жива… Она проснулась прямо перед его приходом и… Голова не очень хорошо соображала. Но чувства появились сразу. Она практически дрожала и тяжело сглотнула, пытаясь понять, что происходит. — А-арнольд… Ты… Ч-что ты тут делаешь? — она немного отодвинулась от него, чтобы дать свободу больной ноге, но его рука всё также держала её за шею. — Т-твои… Твои родители… Вы их нашли? Вы их нашли, Арнольд? И где Джеральд? — её беспокойство возрастало от количества вопросов. Мальчик тяжело вздохнул. И снова обнял её, чтобы спрятать лицо, облитое слезами. Арнольд почувствовал, как она напряглась, поэтому начал нежно гладить её по спине, боясь задеть покалеченные места. — Они… — мальчик сглотнул и почувствовал, что гредëт ещё один поток слез. — Они мертвы… И время остановилась. Хельга впервые прочувствовала на себе выражение «потерять дар речи». Она его потеряла. Девочка ничего не могла сказать: она не знала, что говорить. Ужасные картины, пришедшие ей в голову, тоже не очень помогали, наоборот: она почувствовала, что слезы просятся на ружу. Девочка чувствовала, как его плечи начали дрожать. Её милый, репоголовый Арнольд… Как… Как она может ему помочь? — Арнольд, мне… Мне так жаль… — слезы, некогда угрожавшие потечь, потекли в полную силу. Она будто бы почувствовала его боль. — М-мне… Мне так жаль… — Нет… — вдруг сказал тот. — Это мне жаль… Я чуть не потерял тебя! По моей вине ты чуть не погибла! — хватка усилилась. — Больше никогда не делай так, Хельга… Родители… Они… Я-я не знаю… — и тут он зарыдал. Вновь отчаянно, но… Не одиноко. Ведь Хельга плакала с ним. Разделяла его боль. Они оба почувствовали, что сил больше нет, поэтому рухнули на землю, продолжая плакать.***
И снова вечер. Прошло два дня с того ужасного события. С того дня, как он нашёл родителей. В ту ночь, когда Арнольд нашёл Хельгу, они проснулись на рассвете: и, как оказалось, от лагеря не так далеко. Да и друзья нашли их на пол пути. Они не говорили с ним о произошедшем. Даже Хельга не говорила с ним на пути в лагерь: они просто молчали, изредко обмениваясь фразами «теперь туда» или «подожди, здесь надо быть осторожнее» (Эти слова, в частности, принадлежали Арнольду, нежели Хельге). Девочка чувствовала изменения: он очень заботился о ней, чтобы та не споткнулась. Тем более, её нога всё также болела. Оказалось, что у неё лёгкое растяжение. Они не виделись с Арнольдом два дня: да и он не выходил из своей комнаты покоя, куда его поместили по просьбе Мистера Симмонса. Но сегодня Хельга решила проверить как он и жив ли вообще. По дороге в его хоромы, или, как выражалась Хельга «сарай из соломы», она вновь прокручивала в голове события последний дней: их путешествие, её падение, его долгие, долгие слезы, смерть его родителей, мрак этих джунглей. Она очень боялась, что их смерть сломает её Репоголового. Но и на этот случай она знала, что никогда не оставит его, даже если бы он этого просил. Нет, она не оставит его, как сильно бы он не изменился. Потому что любит. Это что-то, что от неё не зависит: она не может приказать сердцу не любить. Даже если что-то изменится (а что-то точно изменится) она всё равно будет любить его. Ведь любовь означает принимать недостатки другого, его изменения… Всё, что с ним связано. Не пытаясь поменять его взгляды. Просто принять. И она принимает. По правде говоря, Хельга чувствовала свою вину в его состоянии: ведь если бы она ему не помогла, они бы тут не оказались и он бы не узнал о смерти своих родителей. Хотя бы была надежда. Или же лучше узнать правду как можно скорее? Она постучалась два раза: столько хватило, чтобы услышать тихое «входите». В воздухе витал запах сырости и травы. Девочка застала его лежащим на жалкой пародии кровати из соломы или чего-то ещё. — Хельга… — очень тихо прошептал он, его взгляд прояснился. Он был очень… Уставшим. Лицо было немного красным, на щеках были дорожки от слез (кажется, они очень тихо и медленно проходили по нему некоторое время назад.) От этой картины её сердце сжалось от тоски и боли. Её бедный Арнольд… Как же она хочет ему помочь… — Э-э, я-я… — она делала маленькие шаги в его сторону. Он всё ещё лежал, повернувшись к ней телом. — Я-я пришла спросить, как ты. Не то чтобы мне интересно, просто Джеральдо боялся потревожить твою… — вдруг она остановилась. Нет. Не сейчас. Сейчас точно не время для Хельги-мучителя. Сейчас время для настоящей Хельги. Той, что она всегда хотела быть. — Т-то есть… Я хотела узнать как ты. Тебя не было два дня… Мы… Волновались за тебя. Комната погрузилась в тишину, которая была до её прихода. Хельга заметила странную искру в глазах любимого. Она ждала ответа, но вместо этого Арнольд вздохнул… И протянул руку в её направлении, всё ещё лёжа на своём месте. Его взгляд ничего не выражал: он даже не улыбнулся. Просто протянул руку. — Э-э, мне что, гадать о чем ты думаешь? Репоголовый, я тебе не… Во время этих высказываний Хельга подходила к нему, и если бы она протянула руку вниз, то могла бы погладить его по голове. Однако она не закончила предложение, так как в следующую секунду Арнольд использовал её руку, чтобы потянуть к себе. Она замерла. Это… Не могло быть правдой. О, она что, спит? Если да, то просыпаться Хельга точно не желает. Теперь она лежала с ним в обнимку, только вот он обнимал её сзади: к сожалению, она не могла видеть его лица. Но внезапно девочка почувствовала, как Арнольд наклонился к её уху и поняла, что сейчас точно умрёт. Затаив дыхание, она ждала, что он скажет. — Я люблю тебя. — прошептал тот. Странным образом они одновременно затаили дыхание и закрыли глаза. Джунгли ещё никогда не казались такими чёрными.