Горечь трав и сладость губ

Прохладный дождливый вечер заставил горожан побыстрее закончить свои дела и разойтись по домам. Под козырьком городских ворот дремал стражник. Из распахнутого окна доносился густой запах похлебки и кричал младенец. На истоптанной тысячами пар ног мостовой, практически в луже сидел промокший до нитки любитель фисштеха, губы и протянутая рука его дрожали. Некто, одетый в плащ, быстро шагал по темным вызимским переулкам, и капли воды отлетали от подошв его сапог. Их базу накрыли: кажется, кто-то из новых донес. Нужно залечь на дно на какое-то время, пока Азар Явед не даст знак. Интересно, где он сейчас? На минуту сняв покрытые каплями дождя очки, Профессор поднял голову и осмотрел вывески, пытаясь вспомнить место, где не был уже несколько лет, и встретился взглядами с жавшейся к кирпичной стене проституткой. Та призывно захлопала ресницами, но мужчина только сплюнул и развернулся. Кажется, её лавка была где-то здесь. Подумав, Профессор решил заглянуть в ближайший трактир: уточнить информацию и немного согреться. При входе он снял очки, сложил и убрал в карман. Нашивки с саламандрой на рукавах скрыла накидка. Теперь профессиональный убийца ничем не отличался от других странников, что нелегкая занесла в столицу Темерии. — Что подать? — подошла к нему пышногрудная жена трактирщика. — Пока ничего, — отмахнулся от неё гость. — А вообще-то… принесите чего-нибудь для согрева, на улице дикий холод. Кивнув, трактирщица отправилась разогревать вино. Усевшись за столик у камина, Профессор оглядел других посетителей. Некоторые вскользь бросали на него замутненный ржаной водкой взгляд, но не было похоже, что они заподозрили в промокшем путнике опасного преступника, разыскивающегося в Темерии, Редании и Каэдвене. — Играешь в гвинт? — внезапно отвлек Профессора от дум какой-то выпивоха с выбитыми зубами, что тасовал в руках потрепанную колоду Чудовищ. — Чего?.. — нахмурился убийца. — Пойди прочь. Хотя погоди… ты знаешь местную травницу, Люцерну? Картёжник осклабился. — Может, и знаю. Выиграешь — задавай любые вопросы. — А черт с тобой. Давай, — отхлебнув только что принесенного горячего вина, махнул рукой Профессор и достал из кармана собственную колоду. По правде говоря, он был даже рад провести время за партией в гвинт: редко когда ему представлялась такая возможность. Надо сказать, что играл Профессор очень неплохо, однако с позором продул заранее заготовленным «козырям» в руках оппонента. — Не повезло. Гони денежки, — картёжник уже протянул ладонь над лежащими на столе оренами Профессора, как вдруг тот резко выпрямился и схватил парня за грудки. — Я видел, как ты достал ту карту из рукава, ублюдок, — глядя в заплывшие глаза, прошипел Профессор. На его запястье сверкнуло лезвие, и шулер зашёлся в мольбах о пощаде. — Не было бы здесь остальных, я бы сразу выпустил тебе кишки. Сейчас я отпущу тебя, и ты расскажешь мне всё, что знаешь. Отирая заметно выступивший пот, шулер поведал Профессору о вызимской травнице и её мастерской. — А зачем она тебе? Если что-то подцепил, то это лучше к Шани… Не ответив, убийца расплатился с трактирщицей за вино и вышел на улицу, вновь под проливной дождь. Если та паскуда не соврала, Люцерна жила в соседнем квартале, в доме с крашеными ставнями. Наверняка она считала его погибшим. Как она воспримет его сейчас? Пустит ли за порог? — Кого там черти принесли на ночь глядя?.. — донесся из-за двери старушечий голос. — Мне нужна Люцерна. — Вы знаете, который час? Люцерна не принимает посетителей. Послышались быстрые шаги и возня, и дверь отворилась. — Входите, — на пороге показалась травница и провела гостя наверх, в свою мастерскую. Профессор молча проследовал за ней. Неужели не узнала? — Надеюсь, у вас ко мне очень срочное дело, — кутаясь в платок и не оборачиваясь, холодно сказала женщина и, проведя посетителя в комнату, закрыла дверь. — Говорите. И ощутила, как руки мужчины легли на её плечи и мягко развернули к себе. — Ты действительно не можешь узнать меня без очков? — усмехнулся он, и Люцерна, вглядевшись в покрытое морщинами бледное лицо, ахнула. — Ральф?.. Но как… Я слышала, что ты был убит ведьмаком. — Кое-кто вытащил меня с того света, теперь я ему пожизненно должен. Но сейчас не об этом. Мне нужна помощь. Но травница лишь обнимала Профессора, и хрупкие плечи её сотрясались. — Но я пойму, если ты откажешься, — голос Ральфа слегка дрогнул. — За мою голову назначена нехилая награда в трех королевствах, — он положил ладонь на рыжие, с седой прядью, волосы. — Мне нужно лишь залечь на дно на некоторое время. А ещё… посмотри мою рану. Меня задело при налете, но, вроде бы, ничего серьезного. По-прежнему не произнося ни слова, Люцерна осмотрела рану на плече, отерла запёкшуюся кровь и принялась изготавливать припарку. Вдыхая тяжелый травяной аромат, Профессор ощутил какую-то злость. — Скажи уже что-нибудь! Ты рада меня видеть или нет? Травница закусила губу. — Рада. Но всё это так неожиданно, мне нужно всё обдумать… А ты не шевелись! — заметила она зажмурившегося от боли Блюндена. — Так ты мне поможешь? — Я уже тебе помогаю, дурачок, — женщина приложила припарку к раненому плечу. Они посидели некоторое время, вспоминая былое. — Что теперь? — поймав себя на том, что сидит совсем близко к травнице, прошептал Профессор. — А теперь я вынуждена попросить тебя уйти. Если хозяйка узнает, что у меня на ночь остался мужчина, она меня выгонит, и ещё, чего доброго, пустит про меня какой-нибудь грязный слух, и не видать мне больше крыши над головой. А если она ещё и каким-то образом узнает, кто ты… Ральф накрыл её ладонь своей и поцеловал в щеку. Нагнувшись к её уху, он шепнул: — Нет хозяйки — нет проблемы. Одно твое слово, и ты больше никогда не вспомнишь о такой досадной помехе. — Ещё чего! — возмутилась Люцерна. — Уходи, Ральф. Это всё как-то неправильно, тебя вообще не должно здесь быть… — Уверена? — улыбнулся Профессор и, женщина, мотнув головой, потянулась к его губам. Внизу раздавался топот нескольких пар ног в тяжелых сапогах по мокрой мостовой, крики и брань. Стража настигла нескольких Саламандр. — Они найдут нас, — оторвавшись, процедила женщина. — А вместе с тобой загребут и меня за предоставление убежища преступнику. Профессор снова приблизился к ней. От платья Люцерны пахло горькими травами, её полная грудь вздымалась. Нагнувшись, мужчина коснулся губами ямки над ключицей. — Не найдут, — вновь встретившись с Люцерной глазами, прошептал он. Его рука скользнула под подол и погладила кожу бедра. Наконец травница опустилась на спину, удобно устроившись на кровати. Прочтя это как разрешение продолжить, Профессор навис над ней всем телом. Блуждавшие по телу руки срывали с губ женщины приглушенные стоны: мысль о старухе заставляла её сдерживаться. — Или же мне уйти и больше не смущать тебя обществом преступника? — ухмылка растянула покрытое морщинами лицо. Раздраженно цокнув, Люцерна обеими руками взяла мужчину за шею и притянула к себе. — Не заставляй меня потом пожалеть об этом, — она прильнула к губам Ральфа, и тот начал освобождать её от испачканного масляными пятнами, пропахшего травами платья и стаскивать с себя пропахший дорожной пылью и грязным вызимским дождем гамбезон.

* * *

Утреннее солнце светило прямо в лицо, а от вчерашней непогоды не осталось и следа. Люцерна с трудом открыла глаза и посмотрела на примятую, но уже остывшую часть постели рядом с собой. Внезапная страшная мысль заставила её покрыться потом и резко вскочить. Будучи обнаженной, она принялась искать свой халат. Оказавшись наконец на лестнице, Люцерна опасливо посмотрела вниз и увидела своего благоверного, сидящего за круглым столиком и пьющего чай. — Какое прекрасное утро, — шаги женщины не прошли незамеченными мимо чуткого уха наемного убийцы. Его очки покоились на столе, и травница заметила хитрый прищур серых проницательных глаз. — А я вот заварил нам чаю. Решил не дожидаться тебя и нашел всё сам. Люцерна в два счета сбежала по лестнице вниз и оказалась рядом с ним. Её глаза пылали гневом. — Что ты с ней сделал?! Профессор с невинным видом выставил ладони. — С кем? С той зловредной старухой? Ничего. — Тогда где она? Ральф оглядел бесхитростную обстановку первого этажа и пожал плечами. — Понятия не имею, ушла куда-то. А ты чего такая взволнованная? Разве тебе вчера не понравилось? — он осклабился. — Забирай свои вещи и проваливай, — после недолгой паузы отчеканила Люцерна и, подавшись вперед, бросила Профессору на колени его накидку и очки. — У тебя есть пять минут, чтобы покинуть этот дом. А я пойду искать хозяйку, и лучше бы мне её найти, — с этими словами она вернулась к себе, чтобы переодеться. — Наверное, пошла рассказывать бомонду местного трактира, какая я шлюха, — продолжала ворчать она где-то наверху. Уже почти закончив одеваться, травница вдруг услышала, как распахнулась дверь внизу, и, судя по шагам, в старухин дом вошли несколько, включая саму старуху, которую Люцерна сразу опознала по прихрамывающей шаркающей походке. — Вот же дрянь, — с усмешкой протянул Профессор и, отставив пустую чашку, встал, как бы помогая служителям порядка арестовать себя. — Выдала-таки, старая карга. Свет очей моих, — повысив голос, пропел он в сторону лестницы, — спускайся, за нами пришли. Люцерна похолодела, и ноги её словно вросли в щербатый пол. — Солнце моё, не заставляй легавых ждать, — продолжал взывать к ней преступник. — Ты всё равно обречена. С грустью осознав незавидность своего положения, Люцерна в последний раз посмотрелась в зеркало, поправила прическу и, гордо приподняв подбородок, спустилась по лестнице, как какая-нибудь приближенная самого короля на большом приеме. — Эта распутная женщина пустила его в мой дом переночевать. А я вспомнила ту листовку из трактира лишь утром. Ай, ба-а-атюшки! Сразу же побежала к вам. Хорошо хоть жива осталась! — Надо было сразу тебя прирезать, гадкая старушенция, — процедил про себя Профессор. Тут к ним спустилась Люцерна, и Ральф не смог не оценить её внешний вид. — Ты прекрасна, как роза в саду после дождя. — Ты тут того самого, помалкивай! Говорить будешь, когда я позволю! — тут же осадил его тщедушного вида вызимский стражник. — Люцерна Вельке, вы арестованы за укрывательство опасного преступника, известного как Профессор, разыскиваемого в трех королевствах за убийства, разбой, оказание сопротивления страже и прочие злодеяния. Вам есть, что сказать в свое оправдание? Травница опустила голову. — Нет. Она мельком взглянула на кандалы, что уже сковали руки Профессора, и протянула свои. — Увести их, — распорядился главный. — Проследить, чтобы эти двое были помещены в разные камеры. А вы, сударыня, — обратился он к потирающей руки старухе, — можете обратиться к начальнику стражи Винсенту Мэйсу за положенным вознаграждением. Арестованных вывели, и Люцерна в последний раз обернулась на дом с крашеными ставнями, с грустью думая, как теперь сгниет в вызимской темнице. Случайные прохожие останавливались, с изумлением узнавая в поникшей женщине искусную травницу, кто-то даже показывал пальцем. Профессор же наоборот, выглядел слишком спокойным для своего положения. Их с Люцерной вели разные люди и чуть поодаль друг от друга, чтобы двое не смогли обменяться ни единым словом. Увидев кого-то из своих в подворотне, Блюнден подмигнул ему, тот показал знак одобрения и скрылся во тьме. Винсент Мэйс уже ждал его едва ли не с распростертыми объятьями. Узнав, что стража привела ещё и сообщницу Профессора, он одобрительно кивнул и махнул куда-то в темноту, где просматривались очертания железных прутьев. Как и было обещано людьми Мэйса, их поместили в разные камеры в разных концах темницы. Противного вида стражник с несвежим, поросшим щетиной лицом провел пальцами по прутьям клетки Люцерны, обещая «развлечься» с ней в следующую свою смену. Чуть позже заключенной принесли пищу, но она, свернувшись калачиком на соломе, лишь отвернулась к стене. Злость на саму себя переполняла её; в гневе она стукнула кулаком стену, продрав кожу на костяшках до крови. Как-то ночью Люцерна проснулась от топота и голосов: в тюрьму поместили нового заключенного. Его имени травница не расслышала, но мельком увидела его длинные белые, будто светящиеся в темноте волосы. К тому времени она уже потеряла счет дням, но примерно ощущала, будто провела в темнице уже дня три-четыре. Не в силах пускаться в дальнейшие рассуждения о личности беловолосого, женщина вновь провалилась в неспокойный сон, но была неожиданно разбужена скрежетом по прутьям. Открыв глаза, она обнаружила на полу своей камеры записку, в которой были наспех написаны лишь два слова — «лес на болотах». Этой же ночью дверь камеры распахнулась, и тюремщик объявил Люцерне, что она свободна и её немедленно выведут из города через юго-западные ворота. — У тебя есть влиятельный покровитель, который заплатил за тебя, — пояснил он. Под покровом ночи травница была выведена через городские ворота, где её уже ждали двое незнакомцев с эмблемами Саламандр на рукавах. Осознав, что этот путь — её единственное спасение, Люцерна сделала глубокий вдох и села на лошадь за спину одного из всадников.