FLASHBACK
Их взгляды встретились тогда случайно. Он только пришёл в очередную компанию, чтобы попробовать себя в качестве продюсера и найти, наконец, работу, освободившись от тяжёлого бремени андеграундного репа. Кому-то может показаться, что это не так уж и трудно. Вышел на сцену, зачитал строчки, получил деньги и отдыхай себе. Так вот... Юнги пережил каждую стадию становления этим самым андеграундным репером, начиная от первых сложившихся вместе слов до наркотической зависимости и бомжевания где-то в подвалах из-за нехватки денег. Как же было больно, как ломалась его душа, кричала его совесть, когда единственный друг по андеграунду, едва живой от нехватки еды, танцор Хосок удерживал его от вредного пристрастия, утаскивая подальше от любых источников зависимости. Долгие часы ломки, за которые он мог столько наговорить лучшему другу, что тому давно пора было сбежать от такого придурка, как Юнги. Мин до сих пор бесконечно благодарен Чону за то, что тот не бросил его. Денег на клинику тогда не было. Приходилось выбираться самим. И они выбрались. Они смогли. Но госпожа Судьба - особа непостоянная, мысли её часто подвержены дуновениям ветра. Она решила распорядиться их судьбами по-своему. Хосока пригласили на одно из известнейших шоу в другую страну, хотели заключить с ним контракт, чтобы не потерять талант, нажитый непосильными трудами. Им обоим было больно, но Юнги не мог больше удерживать друга рядом, словно на привязи. Он не смел этого сделать, помня, как много в свое время сделал для него Хоби. Они несколько лет были на расстоянии друг от друга. Но телефон всегда светился ответом, стоило Юну набрать сообщение лучшему другу. Даже находясь друг от друга на расстоянии нескольких тысяч километров, парни не теряли связь, обсуждая абсолютно любые темы и зная, что тот, кто отвечает, всегда поймёт. Здание компании изнутри казалось ещё больше, чем было на самом деле. Огромные своды потолков, уходящие куда-то ввысь, сверкающий мрамор полов, блистающий лучами солнца. Улыбающиеся менеджеры наперебой рассказывали о чем-то толпящимся подросткам, пришедшим сюда, видимо, на экскурсию. Они во все глаза, как говорится, рассматривали портреты великих композиторов, продюсеров и авторов величайших песен всех времён и народов. В отдельной рамке с золотыми подписями был размещён портрет основателя этой компании, Бан Ши Хёка, человека, являющегося главным направителем и отцом всей компании. Юнги засмотрелся на всё это великолепие, не замечая ничего вокруг, как вдруг врезался в кого-то. Низкий голос, с едва заметной хрипотцой, пробрал его до мурашек и бешеного сердцебиения. - Осторожнее, пожалуйста - перед юношей, стоял молодой мужчина, лет девятнадцати - двадцати, с толстой папкой в руках, пара листов из которой при столкновении всё-таки упали. Темно-коричневые дреды рассыпались по его плечам, кажется, резинке было сложно сдерживать их. Мин наклонился, собираясь помочь незнакомцу, как столкнулся с ним пальцами, касаясь одного и того же листка. Даже в такой неловкой ситуации внимательность не подвела своего хозяина. От меткого взгляда Юна не укрылось, как покраснел мужчина, отдернув руку и поднимая другие листы. Его кисти слегка дрожали, своей холодностью напоминая о том, что парень очень волнуется. Едва заметные ямочки на щеках моментально приковывали к себе взгляд, не давая сориентироваться на чем-либо другом. Черное кашемировое пальто облегало стройную фигуру юноши, который так и не смог справиться с участившимся сердцебиением. -Простите, пожалуйста - поклонился Юнги незнакомцу, бросая взгляд на приближающегося Бан Шихёка, человека, ради которого он сюда и пришёл, забив на сцену, любимый реп и микрофон, который так удобно устраивался в руках, стоило начать читать свою партию.END FLASHBACK
***
FLASHBACK
Первые звоночки наступающего сумасшествия уже тихонько подступали, неслышно касаясь колокольчиков разума. - Юнги-хён, где наш трек? Шихёк требует его завтра представить, как совместный проект. - в студию влетает взъерошенный Намджун, опять сворачивая ручку у двери, которую он неосознанно сжал слишком сильно. Но она быстро вернулась в прежнее место, наученная прежним опытом. Спасибо, что технологии продвинулись так далеко за всё это время. - Я почти закончил. Осталось доредачить некоторые моменты, - не оборачиваясь на шаги, говорит Юн, торопливо щёлкая кнопками клавиатуры. – как же я заебался... На его напряженные плечи опустились сильные пальцы, ненавязчиво массирующие бледную кожу сквозь тонкую ткань футболки. Чужой нос зарылся в густые волосы Юна, давая какое-то внутреннее удовольствие. Тяжелый вздох разнесся по студии слишком уж печально. - Не торопись. Я выпросил время у Шихёка до послезавтра. Так что я думаю, мы успеем. – двусмысленная фраза, особенно, если учитывать обстоятельства, при которых она была произнесена. У Юнги не хватило смелости развернуться и прописать по этому милому лицу парочку ударов сильной руки. Намджун опустился на диван, который совсем недавно был им же и куплен и тяжело выдохнул, словно сбросил какое-то очень весомое бремя со своих плеч. Черная мебель отозвалась едва уловимым скрежетом кожаной обивки, которая как-то слишком уж вкусно пахла. Или просто у Кима были проблемы с обонянием. - Я не знаю, что со мной происходит... - спустя минут десять обоюдного молчания, прерываемого лишь цоканьем клавиш клавиатуры Юна и уведомлениями на телефоне Джуна, произнес Ким, взлохмачивая свои волосы пальцами. Мин нервно хмыкнул, не отвлекаясь от работы. - Я серьёзно, Юн... в последнее время меня часто одолевают мысли... и эти мысли меня очень пугают - голос дрогнул, а шуршание клавиш вдруг прекратилось. Тонкие пальцы схватили стаканчик с давно остывшим кофе, осушая его практически полностью. Какие мысли лезли в голову их лидера, Юнги не имел ни малейшего понятия, хоть и внутри прошелся неприятный холодок. Намджун чиркнул зажигалкой. Через пару мгновений до чуткого носа рэпера дошел сигаретный дым, со слегка сладковатым привкусом, неприятной пленкой оседающим на языке. Юнги мог поклясться, что никогда не видел младшего в таком эмоциональном раздрае, курящим дешевые сигареты, купленные в переходе у какого-то мутного типа. Да что там, он в целом, никогда не видел, чтобы Намджун когда-либо позволял себе курить. - Я устал... знаю, что сейчас звучу, как трейни, которые после первой же тренировки сдуваются и начинают ныть, как же их жизнь несправедлива... - Мину ничего не оставалось, как подняться из-за своего рабочего стола, подойти к неприметному шкафчику, скрытому под зарослями какого-то разросшегося папоротника, и достать оттуда непочатую бутылку красного полусладкого. Даже бокалы нашлись в уютной студии Юна, которая демонстрировала весь свой возможный комфорт, успокаивая бунтующее зрение спокойными и неброскими серыми тонами. Вино плеснуло в бокале гранатово-красной рекой, на блики которой и засмотрелся Джун, покачивая хрусталь в своих ладонях. - Я знал, на что иду, когда подписал контракт с Шихеком.. знал, что будет куча ограничений, которые прописаны в договоре, про которые я все подробно прочитал и согласился на них. Но почему, блять, я не могу жить нормальной жизнью? - сигарета потихоньку сгорала, уже почти обжигая пальцы своего хозяина, но тому было плевать. В красивых черных глазах, кажущихся бездонными, застыли слезы. Ким чувствовал себя херово. И только Юнги он мог доверить себя в таком состоянии. Не хотелось заражать остальных своей пассивно-агрессивной депрессией, которая почему-то в последнее время все сильнее прогрессировала. Отравляя свое тело сигаретами и крепким алкоголем, Намджун даже не заметил, как тексты песен в недрах его блокнота стали напоминать похоронные речи с элементами злости на хейтеров и прочих людей, доставляющих боль. Даже чертов Jack Daniel's не спасал уже от кошмарных снов и не менее кошмарных побуждений в холодном поту и охрипшим голосом. Чимин просил его пойти к врачу. К какому? К психиатру? Намджун не думал, что 'добрый дяденька в беленьком халатике' решит его проблемы. - Что именно тебя напрягает? От чего ты больше всего устаешь? - Мин мог поклясться, что впервые решил попробовать себя в роли какого-то психолога. Раньше за ним такого наблюдалось, он просто слал всех желающих в пешее эротическое, не тратя драгоценное время на ненужных людей. Из мемберов чаще всего к нему обращался Чонгук, и то, потому что был единственным, кто обожает молча наблюдать, как хен работает. Придет, сядет на широкий подоконник со своим ноутбуком и сидит часами, усердно прокачивает свои умственные способности, практически не мешая работе Юнги. - Иногда мне становится больно от обычных вещей, которые случаются в жизни и не должны, по сути, причинять боль... - грациозно и в то же время как-то уж слишком печально, Ким вновь затягивается, через мгновение выпуская сигаретный дым мягким облачком - я хочу тепла, хочу любви в тех самых ее проявлениях, в которых описывают это прекрасное чувство поэты и писатели... Да, отношения, а, вернее, запрет на них являлся одним из обязательных пунктов договора между компанией и каждым мембером группы. Многим это не нравилось, но их организация, как только могла заботилась о тех, с кем подписывала этот договор. Имея невероятно огромную фанбазу по всему миру и буквально в каждом его уголке, в каждой стране, в каждом даже самом маленьком городке, мемберы могли подвергнуться хейту из-за отношений. Их второй половинке, если бы таковая появилась, угрожала бы огромная опасность. Мин и сам когда-то довольно жестко противостоял администрации компании, поэтому и понимал сейчас, как тяжело даются слова поникшему Намджуну. - Я был влюблен в одного человека, Намджун~а. Хотел этого человека до безумия. И даже, наверное, сейчас все еще его люблю, хочу его - голос Мина дрогнул, когда он поднял взгляд на Джуна и встретился с его потемневшими глазами. Карие глаза почему-то казались сейчас такими тёмными, словно их обладатель чем-то очень расстроен - Шихек, стафф, менеджеры, телохранители... Никто не знал об этом моем секрете... Но сейчас этот человек.. вряд ли станет разговаривать со мной, если я признаюсь ему. Прошло уже несколько часов с того момента, как Джун вошел в эту студию. Третья бутылка вина оказалась под столом, а из потайного ящичка, который оказался мини-баром, появилось нечто покрепче вышеупомянутого красного полусладкого. Коньяк, средней крепости, элитного производителя, отсвечивающий янтарем в неверном свете компьютера. Мужчины продолжали беседу о личных темах, раскрываясь друг перед другом в том свете, о котором ни один из них даже не подозревал. Темы разговоров причудливо сменяли друг друга, так или иначе, переплетаясь с темой однополых отношений. Ни Намджун, ни Юнги не являлись по своей натуре гомофобами, обсуждая такое под разными точками зрения. - Юн, знаешь, я когда этот диван увидел, понял, что он идеально подойдет к обстановке твоей комнаты - полупьяно, едва связывая слова, но умудряясь при этом выдавать целые тирады, Намджун полулежал на том самом диване, прикасаясь к черной коже с неким благоговением. - я даже однажды подумал, что, если тебе он не понравится, то я заберу его себе. А какого это - заниматься любовью на этом шедевре мебельного бизнеса? Ты хоть раз мог такое представить? - последний вопрос прозвучал слишком громко в наступившей тишине. Вдруг смолкли все звуки, ни единого шороха, даже половицы у порога не скрипели, хотя раньше очень любили этим заниматься. Юнги едва не выронил бокал, сквозь пелену в глазах рассматривая своего друга на предмет черепно-мозговых травм с последующим сотрясением. - Что ты хотел сейчас этим сказать? - Намджуну стало ощутимо жарко, когда Юнги поднялся с рабочего кресла, и спустя пару шагов оказался в точности между раздвинутых ног Кима. Тот испугался, но опасности не видел. Внизу живота собирался горячий ком, вся кровь будто устремилась туда, куда, в принципе, не должна была сейчас стремиться. - Я спрашиваю, что ты сейчас хочешь сказать? Думаешь, трахнуть какую-нибудь сучку на моем диване будет лучшим выходом из твоего хронического недотраха? - ох, Мин Юнги был зол. Бокал был не очень аккуратно поставлен на ближайшую более-менее ровную поверхность, а руки Юна вдруг скользнули по худощавым коленям лидера, слегка даже царапая через тонкую ткань. Ким не мог сфокусировать взгляд, перед ним плыло пространство, а время и вовсе помахало минутными стрелочками, словно ускоряясь. Укусы, оставленные в порыве страсти, синяки, явно ставшиеся надолго на нежной коже... Последним ясным воспоминанием стал поцелуй. Развязный, горячий от ярко-алых губ, мокрый от языка, снующего везде, где только мог он достать, донельзя пошлый, срывающийся на стоны. Мин не пытался себя сдерживать, наваливаясь на младшего всем своим весом, усаживаясь, а затем и ерзая на узких бедрах, вырывая едва слышные хрипы. Одежда стала ненужным аксессуаром, оказавшись на полу, рядом с гитарой и кучей металлических банок из-под пива. Тела так близко друг к другу, что невозможно не вдохнуть сладковатый аромат одеколона Джуна, смешавшийся с приторно горьким шоколадным запахом, которым пах Юнги. - Я трахну тебя, как ту грязную шлюшку, которую ты уже успел представить рядом со мной - голос Нама понизился настолько, что внутри Юна все сворачивалось комочком и порхало бабочками, терзая все изнутри. Хриплые стоны донеслись до его ушей уже через мгновение, когда долгий процесс растяжки, наконец, был закончен и Джун толкнулся в раскрытое тело, погружаясь практически сразу во всю длину. В другое время за такие словечки произнесший их мог запросто схлопотать пару ударов по болевым точкам и на время потерять способность говорить. Но сейчас Юнги готов был позволить своему младшему все, что угодно. - Ну давай, трахни, если все твои текста предебютные были правдой, и у тебя действительно automatic dick* - Шуга нарывался. Откровенно нарывался, почему-то зная, что Джун ему вреда не причинит. Но в следующий момент ему пришлось забыть обо всех мыслях, обо всех словах, которые он мог бы высказать сейчас чересчур энергичному мужчине. Но глубокий и довольно сильный толчок бедрами от этого самого мужчины выдавил из Юна лишь протяжный стон. С каждым мгновением толчки становились все сильнее и теперь Мин мог только в безудержном порыве хвататься за шею Кима, насильно притягивая его к себе. Грязные, пошлые речи почему-то безумно заводили его. - Моя сучка, только моя... Давай, детка, порадуй папочку - Слова Намджуна, пусть и сказанные шепотом разгоняли кровь быстрее. Юн понимал, что долго не продержиться. Да и сверху уже из последних сил почти вскрикивал Нам. От удовольствия, которое обрушилось на них обоих совершенно внезапно, парни в унисон застонали, закатывая глазаEND FLASHBACK
Телефон давно перестал разрываться от звонков с одного единственного номера. А Юнги давно перестал верить во что-то, что может быть для него важнее, чем собственная жизнь. Поезд уносил его туда, где его вряд ли смогут найти. Шуга вздохнул. Только бы не сглазить.