Plagued and Pure

Когда в тот же вечер Джунмён вновь вернулся в бордель, на ходу пытаясь стереть с брюк засохшие пятна крови, то в холле ресепшена обнаружил Сехуна, который провожал своего клиента. На нём снова была чёрная шёлковая роба, а его искусно созданная маска - на своём привычном месте. Сехун заметил появление Джунмёна, когда его уже бывший клиент, выходя из комнаты, прошёл мимо Джунмёна. Дыхание мужчины пахло кровью Сехуна. - Третий вечер подряд, - промурлыкал Сехун. – Я польщён, - и его маска моментально исчезла, за ней показалась улыбающиеся глаза. Джунмён отстранённо подумал, что мимика Сехуна никогда не перестанет приводить его в восхищение. Он решил промолчать и лишь приятно улыбнулся, вскинув бровь на отсутствие приглашения или какой-либо реакции со стороны Сехуна. Юноша понял его намёк довольно быстро и развернулся к лестнице. - Пройдёмте в мою комнату, - он жестом руки попросил вампира следовать за ним, прежде чем устремиться вверх по лестнице; тёмный шёлк робы чуть развевался при каждом его движении. Не долго думая, Джунмён последовал за ним, отставая лишь на шаг. Когда они достигли личных покоев Сехуна, младший пропустил в комнату сначала клиента, а затем запер за ними дверь. Джунмён даже не успел снять с себя плащ, как Сехун прижался к нему всем телом. Младший провёл ладонями по его лопаткам, опуская их на поясницу. Горячее дыхание коснулось шеи Джунмёна, и вампир вздрогнул и прикрыл глаза. Вампир не совсем понимал, что означал этот порыв – он мог быть просто частью работы Сехуна, очень усердной работы, но он так же мог означать что-то другое. Но Джунмён не знал – что именно, он никогда особо не разбирался в человеческих эмоциях; он мог читать людей, как раскрытую книгу, но никогда не мог понять, что они на самом деле чувствуют. Если так Сехун намеревался затащить его в постель, то тогда мальчик определённо хорошо старался, хотя затрачиваемые им усилия были абсолютно ни к чему. Сехун осторожно вёл Джунмёна к кровати, оставляя нежные, словно крылья бабочки, поцелуи на шее и подбородке старшего, и Джунмён позволил себе предаться удовольствию, которое дарило ему столь прекрасное существо. Сехун отстранился от Джунмёна и присел на край кровати, прежде чем откинуться на подушки, принимая позу натурщицы, позирующей перед кистью художника; в контрасте с темно-красными простынями его молочная кожа казалась ещё более гладкой, а тёмная ткань робы придавала юноше ещё более непорочный вид. Джунмён почувствовал, как у него моментально выросли клыки, и губы Сехуна тронула самодовольная улыбка. - Ну же, - в голосе Сехуна послышались дразнящие нотки, так сочетавшиеся с блеском в его глазах. Джунмён поймал себя на мысли, что, скорее всего, уже пожирает мальчишку взглядом. При виде хищно возвышающегося над ним вампира, Сехун лишь снова улыбнулся. Он не спеша развязал пояс и мучительно медленно распахнул робу, открывая вид на прекрасное обнажённое тело. Джунмён рыкнул, глядя на представшую перед ним картину и довольную ухмылку на лице Сехуна. Он собирался уже наклониться, чтобы провести языком по мягкому животу юноши, но ход его мыслей резко оборвался. Над левой тазовой косточкой Сехуна виднелась рана от укуса, воспалённая и распухшая, с рваными краями, а в некоторых местах плоть была и вовсе оторвана. Лицо Джунмёна вытянулось, его глаза были сфокусированы на обезображенном участке тела. Сехун непонимающе изогнул бровь, он приподнялся на локтях и, посмотрев вниз, сразу же понял, куда был направлен взгляд Джунмёна. Юноше захотелось побиться головой об стену, ведь как он только мог забыть о своей ране. - Что это? – выдохнул Джунмён. Конечно, это был глупый вопрос, ведь он отлично понимал, как появляются подобные раны, и Сехун об этом знал, но слова соскользнули с языка вампира прежде, чем он смог себя остановить. Улыбка тотчас исчезла с лица Сехуна, возвращая на место непроницаемую маску. Он чуть повёл плечом, а затем упал на кровать и уставился в потолок. - Остальные не настолько нежны со мной, как вы, - сказал юноша, словно эти слова всё объясняли. И они действительно всё объясняли. Теперь Джунмён понял, откуда Сехун знал о существовании их расы – он был пищей для вампиров задолго до того, как встретил Джунмёна. Старший не мог точно сказать, какие именно чувства охватили его, но он пришёл к выводу, что они определённо были не из приятных. Одно из этих чувств он назвал бы гневом, поскольку этот укус был результатом агрессивных действий и казался очень болезненным, и Джунмён вдруг поймал себя на мысли о том, что не хочет, чтобы Сехуну причиняли боль. Эта мысль напугала его, главным образом из-за того, что он сам являлся вампиром и был создан для того, чтобы причинять людям боль и отнимать у них жизнь. Джунмён чуть отстранился и убрал свои клыки; его настроение и голод сошли на нет. Сехун снова приподнялся на локтях, он выглядел слегка встревоженным. - Вы всё равно можете меня укусить, я не против. - Нет, - резко ответил Джунмён и одарил его строгим взглядом. – Ты знаешь причину: ты потерял слишком много крови. Сехун вздохнул. - Мы можем заняться сексом, - поспешно предложил юноша и, чтобы подчеркнуть свои слова, раздвинул пошире ноги. Джунмён опустил взгляд и осмотрел следы расцветающих на молочно белых бёдрах синяков, а затем поднял взгляд, чтобы встретиться с глазами Сехуна, вскинув бровь в знак недоверия. Сехун обижено фыркнул и приготовился уже возразить, как Джунмён опередил его, вдруг подавшись вперёд и аккуратно протолкнув в него один палец, по пути встретив минимальное сопротивление. Сехун вскрикнул, напрягшись всем телом. Однако, прежде чем юноша успел привыкнуть к инородному телу внутри себя, Джунмён вытащил палец и осмотрел его – он был запачкан кровью. - Он был слишком груб с тобой, - медленно произнёс Джунмён, гнев, словно кислотой, прожёг ему грудь. – Так что нет, мы не станем заниматься сексом, - он быстро вытер руку о штанину; тёмной ткани, в тот вечер пропитавшейся кровью, уже было всё равно. Полностью отстранившись от Сехуна, вампир развернулся и шагнул прочь от кровати. - Постойте! – в отчаянье крикнул Сехун, резко садясь на постели. – Вам не нужно уходить! Я могу… - Сехун, - Джунмён оглянулся и одарил мальчишку недоуменным взглядом. – Я никуда не ухожу, - с улыбкой заверил его вампир, с улыбкой, которая, как Джунмёну когда-то сказали, принадлежала ангелу. Джунмён скинул с плеч свой плащ и повесил его на спинку стула возле камина, прежде чем направиться к столику и взять оттуда бутылку вина – ещё один подарок для клиента, как и в прошлый раз. Он наполнил бокал почти до краёв, а затем подошёл к кровати. Сехун расслабленно откинулся на подушки, когда увидел, что Джунмён к нему вернулся. - Выпей, это поможет унять боль, - он вручил Сехуну бокал. – Если хочешь выпить всё залпом, то не стесняйся. Но Сехун всё равно пил маленькими глотками, как советовал ему Джунмён. Пока он осушал содержимое бокала, Джунмён расстегнул пуговицы на своём жилете и скинул его с плеч, затем снял запонки и закатал рукава рубашки до локтей. Он осторожно опустился на колени на краешке кровати и наклонился к животу Сехуна. Юноша встретился с ним взглядом, послушно продолжая пить вино. - Потерпи немного, хорошо? – Джунмён вновь выдвинул клыки, и взгляд Сехуна обратился на них. – Не волнуйся, я не стану тебя кусать. - Я не буду против, даже если вы укусите, - недовольно пробормотал в свой бокал Сехун, и Джунмён пронзил его колким взглядом. Сехун отвёл глаза в сторону, избегая его взгляда. Джунмён надавил кончиком языка на остриё клыка. Как только его рот наполнился собственной кровью, вампир наклонился, чтобы пробежаться языком по воспалённой ране на бедре Сехуна. Сехун зашипел, но с каждым последующим скольжением чужого языка по коже, его шипение становилось всё тише, пока юноша не замолк совсем. Джунмён чувствовал, как под его губами заживает рана, и вскоре кожа на месте укуса стала совсем гладкой. Закончив, вампир прижался губами к тазовой косточке, а затем поцеловал плоский живот. Сехун сделал судорожный вдох и одним глотком осушил оставшееся в бокале вино, получая удовольствие от того, как жидкость обожгла горло и, ощущение тепла распространилось по груди. Он отставил бокал на прикроватную тумбу и откинулся назад на локтях, наблюдая за старшим, который ласкал его, скользя губами по животу и выпирающим косточкам. Вскоре Джунмён чуть отстранился от живота Сехуна, чтобы поднять взгляд на юношу, его руки осторожно легли на внутренние стороны бёдер и скользнули вверх. - Я могу кое-что сделать, чтобы облегчить боль… чтобы быстрее зажило… - его голос зазвучал на октаву ниже, и было очевидно, что он говорил уже не о ране на бедре Сехуна. – Хочешь, чтобы я это сделал? – руки Джунмёна оказались в опасной близости от паха Сехуна, и юноша почувствовал, как у него перехватило дыхание. - Да, - смог выдавить из себя он, и тогда вампир чуть надавил на его бёдра, ещё шире разводя их в стороны, заставляя Сехуна задохнуться от желания; юноша уже был возбуждён. – Да, пожалуйста. Джунмён дотянулся до подушки в изголовье кровати, а затем поспешно приподнял бёдра Сехуна, чтобы просунуть под них подушку. Проделав всё это, он вновь до крови порезал клыком кончик языка. Бросив последний долгий взгляд на Сехуна – с широко распахнутыми от волнения глазами и бешено колотящимся сердцем он походил на испуганного кролика – Джунмён обхватил его бёдра руками и поднял его ноги вверх, практически складывая его пополам. Сехун ахнул – от столь откровенной позы или от болезненной встречи раненой плоти с прохладным воздухом, Джунмён не знал наверняка. Но вскоре мальчишка сам обхватил себя за бёдра, поддерживая их на весу и позволяя Джунмёну делать с ним всё, что тому будет угодно. Тело юноши дрожало от предвкушения, поэтому Джунмён решил не дразнить его и, обхватив руками чужие ягодицы, наклонился вперёд, прижимаясь кончиком языка к колечку мышц – Сехун вскрикнул, напрягшись всем телом – и принялся за работу. Он уже и забыл, когда в последний раз доставлял кому-то удовольствие подобного рода, тем более мужчине, но, судя по всему, это несильно сказалось на его навыках, поскольку после нескольких минут Сехун уже находился в полнейшем исступлении от получаемого удовольствия. Стоны и вскрики, которые срывались с его губ, свели бы с ума любого мужчину, и Джунмён едва ли был исключением. К тому времени, как его язык оказался глубоко внутри, позволяя крови вампира исцелить израненную плоть, Сехун уже всхлипывал и дрожал от ощущений, которые испытывало всё его тело. Джунмён в последний раз скользнул языком по сжимающейся дырочке, сжимая пальцы на основании чужого члена, и Сехун вскрикнул и излился ему в руки, до хруста в позвоночнике резко выгибая спину. Сехун, всё ещё парализованный оргазмом, продолжал придерживать свои бёдра; его тело обмякло, а мышцы с каждой новой волной стихающего удовольствия то напрягались, то расслаблялись. Когда юноша, наконец, пришёл в себя, что заняло несколько долгих минут, то осознал, что дрожит, словно осиновый лист, и не в силах пошевелиться. Его глаза были подёрнуты пеленой, кожа раскраснелась, а зародившийся в груди трепет распространялся по всему телу. Представшая перед вампиром картина казалась Джунмёну невероятно возбуждающей. И на него вдруг обрушилось ужасающее понимание того, что он не желает делиться Сехуном ни с кем. Но больше всего его напугала мысль о том, что кто-то может отнять у него это чудо.