Восходит солнце

Солнце едва-едва подсветило горизонт алым багрянцем — грозовые тучи кое-где разошлись, однако на западной окраине небосклона темнело по-прежнему сильно. Сочно-зелёная вершина Энзо точно подпирала свинцовое тело шторма, и казалось, утренние сумерки будут тянуться вечно. Широ полной грудью втянул влажный весенний воздух. Что заставило его встать в такую рань? Проснувшись задолго до восхода, он некоторое время просто лежал. Тонкое одеяло грело слабо, но Широ, привычный бороться с неудобствами, только плотней завернулся в застиранную ткань — всё ещё пытался погрузиться в дрёму. Потом оставил безнадёжные попытки и долго смотрел в потолок. В сумерках полупустая комната теряла границы и выглядела ещё заброшенней; весь дом в такие часы напоминал старую гостиницу у забытого туристами прогулочного маршрута: каждый из номеров тщательно убран, однако запах сырости уже поселился под потолочными балками, а кое-где в скрытых трещинах разрослась гниль. Этот дом ждал, очень давно ждал своих постояльцев, изо дня в день отсчитывая время по мерному движению солнечных пятен. Иногда дверь дома хлопала сильней обыкновенного — значит, у хозяина вечерние гости. Несколько пар ног проходило по стёртым циновкам, но никто из них не оставался надолго. В кухне звенела посуда, многоголосый говор раскалывал тишину застывшего дома. В гостиной ели и смеялись — в гостиной кипела жизнь… Впрочем, вскоре дверь хлопала снова. И снова. Голосов становилось всё меньше, и когда к завершению банкета их оставалось лишь двое, юношеский, немного более нетерпеливый, чем это допустимо этикетом, начинал подстёгивать гостью: на улице слишком темно, и родители наверняка беспокоятся. В четыре руки они убирали со стола, мыли посуду — стирались все возможные следы навязчивого присутствия, а потом… Потом можно накинуть на плечи форменную куртку и шагнуть в ночной воздух. В подобные дни хозяин дома возвращался поздно, временами — под утро; изредка он злоупотреблял доверием своего босса, и тогда бумажные стены вдыхали остатки винных паров. Он всё так же ходил в школу, всё так же засиживался в сарае за работой — починка всякой рухляди не приносила большого дохода, но много ли ему нужно? Широ молод. Широ полон жизни. В последнее время он, правда, забросил ежедневные тренировки — проводы очередной знакомой отнимали всё больше сил. Зато по утрам он просыпался сам: опаздывал, чертыхался, вскакивая на велосипед; во время обеда вспоминал, что не успел приготовить бенто, но кто-нибудь обязательно с ним делился. С ним рядом всегда кто-то есть — разные люди, разные обстоятельства. Широ не одинок. Широ не нуждается в опёке и не ждёт помощи, но Мироздание идёт ему навстречу, и все проблемы решаются сами собой. Широ редко рассуждает о серьёзных вещах. До сегодняшнего дня он не задумывался о своей судьбе. Утренний холод проникает под мастерку, и где-то внутри что-то дёргается, отрывая от непрошенных воспоминаний. Парень стоит на крыльце отцовского дома, за спиной, в проёме раздвинутых сёдзи, виднеется задняя стена коридора. Рыжие волосы стоящего на какой-то миг становятся ослепительно красными. Широ поднимает руку — за чётко очерченной мальчишеской кистью, над рекой, над далёкими высотками Синто встаёт молодое солнце.