Под прикрытием.

—Шикарно выглядишь. —Саматоки усмехается, тихо присвистнув, когда недовольный юноша выходит из-за двери, и его ноги подкашиваются из-за платформы. Фигура якудзы движется ему навстречу. Он протягивает к нему руки, позволяя держаться за свои предплечья, и довольно улыбается, смотря в глаза, зажмуренные от недовольства. —Как я должен ходить в этом? —недовольно бурчит комик, сжимая руки мужчины, и шумно сглатывает, опуская глаза вниз, чтобы посмотреть, не наступает ли он на края длинного платья. —Не преувеличивай, платформа совсем небольшая. —Аохитсуги вздыхает и держит его за талию. Взгляд становится серьезным. Сасара стоял в обтягивающем черном платье с открытыми лопатками, вырезами на ногах и длиной до щиколоток. Кружевные перчатки и чулки были именно тем, чего не хватало его образу. Он поправляет темную накидку на плечах и убирает выбившиеся пряди парика, практически того же цвета, что и его волосы. «На случай, если парик съедет и покажутся твои натуральные волосы.» —конечно же, это отговорка. Ему не хотелось видеть его не в своем образе, хотя он все еще продолжит ощущать именно его рядом с собой. —Давай еще раз все обсудим. —Нуруде отпускает его и осматривает расстегнутый воротник его рубашки, —Мне нужно притворяться твоей девушкой и пытаться выудить торгаша травкой среди гостей? —Он поднимает одну бровь, складывая руки на груди. —Ага. —Аохитсуги крутит пистолет в руке и убирает его, прикрывая пиджаком. —Просто сиди рядом со мной и не позволяй другим мужчинам дотрагиваться до тебя. Последние слова Саматоки шепчет, аккуратно оглаживая его щеку, и наклоняется для поцелуя, но получает веером по лбу. —Кретин, помаду смажешь! —Сасара корчит самый женственный голос, который только может, недовольно смотря на возлюбленного, который цокает и закатывает глаза. —Мм… Для девушки якудзы грудь маловата. Какая жалость. —Пожимает плечами и наклоняет голову вбок, хитро ухмыляясь. —Теперь я понимаю, почему у тебя не было серьёзных отношений. Комик обвивает чужую руку тонкими пальцами, уже увереннее шагая в подобном образе. Но все еще скромно и спокойно, как и подобает парню якудзы. Или девушке? Перед Сасарой раскидывается большой бар, заполненный строгими мужчинами в костюмах со своими пассиями. Приглушенная, пока что, музыка доносится из колонок, неоновый свет освещает сигаретный дым. Он внимательно осматривает толпу, прищурившись, и чувствует на себе взгляд пунцовых глаз. Смотрит в его сторону в недопонимании, когда Саматоки наклоняется вперед, целуя в лоб. —Расслабься. —Он выдыхает и поправляет его челку, а после ведет его сквозь скопление людей. Некоторых пропускает мимо своего пронзающего взгляда, когда ему кланяются, а некоторым кивает сам, смотря с уважением. Поддельным, в большинстве случаев, и его самого тошнило от этого. На самом деле, ему даже начинало нравится это. Когда ты девушка якудзы (с чем он уже смирился), ты становишься неприкосновенным сокровищем, за которое готовы снести голову. А видеть заботу Аохитсуги в разы приятнее. Чертов собственник. Они оба такие. Нуруде прикрывает нижнюю часть лица веером, когда сидит справа от партнера, немного ерзая на дорогом кожаном диване. В воздухе вырисовываются узоры от сигаретного дыма. Он краем глаза посматривает на своего якудзу, который расслабленно откидывался на спинку дивана, закинув ногу на ногу. С его уст слетал едкий дым, и он изредка тянулся к пепельнице на столе посередине. Половину из его разговора с другими он практически не улавливал. Пристальный взгляд шафрановых глаз уже некоторое время был прикован к мужчине, что сидел на другом диване, в окружении распутных девиц. Саматоки тоже изредка поглядывал на него, но не мог следить за ним, иначе их заподозрят. А вот из-за формы глаз Сасары и веера даже не поймешь, куда он смотрит. А смотрит прямо в спину уходящему мужчине, что направляется в одну из VIP-комнат. Тонкие пальцы комика нежно накрывают его руку, оглаживая сухожилия и костяшки. Аохитсуги украдкой кидает на него взгляд, а после встает с дивана, взяв за руку. —Прошу простить нас, мы отлучимся ненадолго.—Саматоки отводит того подальше от жадных и пристальных глаз, опираясь спиной к стене. Он складывает руки на груди, шумно вздыхая. —Ты тоже его подозреваешь, да? —Немного приподнимает ткань платья в месте разреза, чтобы поправить чулки, бормоча себе что-то под нос про их неудобство. —Ага, но пристально за ним следить не получилось. Что-нибудь заметил?

***

Мужчина откидывает голову назад, стараясь прислушиваться к разговорам за дверью, пока Сасара прикрывает того своим телом, оглаживая сильные плечи руками. На них смотрят, но это даже хорошо. Так никто даже не поймет, что это за дверь, постыдясь смотреть в их сторону. —Нихуя не слышно. —рычит Аохитсуги и вздыхает, убирая с себя руки Нуруде, и тянется к пистолету, смотря по сторонам. —Стой тут… Нет, отойди вон туда, за стену. Он кивает в сторону поворота, и юноша не медлит, скрываясь за углом. —Так просто. — пожимает плечами, сложив руки на груди, и от скуки осматривается, пока якудза врывается в комнату к их цели. Проницательный взгляд комика задерживается на приоткрытой двери запасного выхода, и он аккуратно перебирается туда. Саматоки задерживается? Парень прислушивается к разговору неизвестных мужчин, задержав дыхание. Получается… —Сасара, блять! —он вздрагивает от разъярённого голоса якудзы, который следует за выстрелами и девичьими визгами. В этом балагане практически не слышно шагов, устремляющихся вниз по лестнице, и Нуруде буквально срывается с места, выбегая из выхода. —Саматоки, здесь! Получается, их наебали. Туфли, из-за которых он уже стер все ноги в мозоли, слетают с ног, в которых путается, пока спускается по лестнице, перепрыгивая ступени и отталкиваясь от перил. «Вот чёрт!» слышится от предателя, тело которого падает на мокрый от дождя асфальт, когда ноги комика обвиваются вокруг его шеи. Излюбленный прием. Сасара уже собирается ликовать от победы, пока уголки губ дергаются, готовясь скривиться в хитрой ухмылке, пока не слышит щелчок направленного на него пистолета. Фигура мужчины с чемоданов в руке нависает над ним, и он задерживает дыхание. Времени на то, чтобы достать из-под платья нож нет. —Бросай пистолет, ебаная крыса. —Слышится хриплый голос задыхающегося Саматоки. Нуруде хмуриться, отворачиваясь обижено, и поправляет кружевные перчатки, пока лицо «обидчика» превращается в кровавое месиво от кулаков якудзы. Он присаживается к диллеру, валяющемуся в отключке после того, как его физиономия столкнулась с асфальтом, обыскивая его. —Я молодец? —Комик, элегантно вильнув бедрами, вложил в руку своего мужчины флешку, ключи и пропуск того бедолаги. Достаточно доказательств. —Хорошая работа. Буду брать тебя с собой почаще. —Саматоки вздыхает, замечая в взгляде жадных янтарных глаз «и это все?», и целует его, смазывая помаду по подбородку.