Жизнь, сгоревшая в Огне

На следующие три дня его оставили в покое. То ли всё же дали ещё время как следует подумать, то ли тщательно подбирали дознавателя, который бы работал с ним дальше. Как бы то ни было, за все эти трое суток Эль Драко видел только одну и ту же скучную физиономию уже знакомого тюремщика, который приносил ему вонючую баланду. Из головы не выходили последние слова следователя, брошенные перед тем, как непокорного барда вытащили в коридор: «Теперь с ним будут разговаривать по-другому». Не нужно было особого ума, чтобы понять, что это значит. Диего и представить себе не мог такого поворота событий. А стоило бы. Первый тревожный звоночек прозвучал ещё тогда, луну назад, когда к нему вежливо обратились с просьбой написать гимн. А когда он передал маэстро Морелли готовое творение, в которое, как всегда, вложил душу, так же вежливо намекнули, что неплохо было бы переделать. Но он отказался, несмотря на навязчивую настойчивость министра изящных искусств, который от имени президента дважды вызывал его для беседы. И, казалось, его оставили в покое. Целых две недели казалось. Но потом его друг маэстро Карлос, гениальный режиссёр, в театре которого он пел, дал ему расчёт. Это внезапное увольнение было следующим тревожным звоночком, к которому он тоже не прислушался. И вот во что это в итоге вылилось. Он никак не ожидал, что его могут арестовать всего лишь за отказ переписать гимн. Правда, слова он при этом употребил действительно крепкие. Но плясать под их дудку, насилуя себя, а теперь – так тем более, писать музыку на это... эти... Никогда! Да у него и не получится. Огнём нельзя торговать, иначе он угаснет. Стать лизоблюдом – значит, перестать быть бардом. Перестать быть собой. А стать таким, как маэстро Морелли... Лучше умереть. Утром четвёртого после допроса дня тяжёлая железная дверь камеры лязгнула особенно громко. Лежащий на жёстком топчане Эль Драко тотчас же поднялся и вскинул голову. «Завтрак» приносили недавно, значит... Но кто бы ни пришёл, уйдёт он ни с чем. Это Диего для себя решил твёрдо. Через порог шагнули те же два охранника, с которыми он уже имел «счастье» познакомиться, а за ними – высокий мускулистый человек в чёрном. Физиономия его напоминала скорее каменную маску, чем живое человеческое лицо. Охранники встали по обеим сторонам двери, а громила в чёрном остановился перед Эль Драко, скрестив на мощной груди волосатые руки с закатанными по локоть рукавами. Бард молча смотрел на него. Первым начинать разговор он не собирался. Наконец «гость» прервал затянувшееся молчание: – Маэстро, – отвесил он издевательский поклон. – Меня зовут Боер. Я следователь по особо важным делам, и с этого момента веду ваше дело. – Как приятно, что оно особо важное, – с не меньшей издёвкой отозвался Эль Драко. – Вам больше заняться нечем? Развели бардак в стране! По улицам средь бела дня бандиты разгуливают, а вас волнует бард, который отказывается писать ВЕЛИКИЙ гимн на слова ВЕЛИКОГО президента! В последнюю фразу он вложил столько сарказма, сколько смог, скопировав восторженную речь предыдущего дознавателя с обилием слова «великий». Неподвижная морда следователя внезапно исказилась хищной ухмылкой, в стеклянных глазах мелькнуло какое-то выражение, а в следующую секунду он без предупреждения выбросил вперёд кулак. От внезапного удара в живот перехватило дыхание. Диего рухнул на колени, хватая ртом воздух. Новый удар, на этот раз окованного железом тяжёлого башмака, заставил его скорчиться на полу. От дикой боли скрутило внутренности. А потом он перестал воспринимать реальность. Удары методично сыпались один за другим. Эль Драко постарался сжаться в комок, чтобы защитить хотя бы живот, и прикрыть руками голову, но от этого было мало толку. Внезапно всё закончилось. Диего с трудом приподнялся, часто моргая, чтобы хоть немного разогнать застлавшую глаза пелену, и встретился взглядом со следователем, чьи совершенно пустые глаза по-прежнему ничего не выражали. – Достаточно на сегодня? – поинтересовался Боер. – Д-да, – ответ вырвался помимо воли. Следователь удовлетворённо кивнул и вышел вон. Охранники молча последовали за ним. Диего вздрогнул, когда дверь с грохотом захлопнулась. Он полежал немного, приходя в себя, потом добрался до топчана и без сил рухнул на жёсткие доски. Во всём теле пульсировала боль. В голове стоял гул, словно там кто-то безостановочно молотил кузнечным молотом по наковальне. Мысли роились встревоженным ульем, беспорядочно перескакивая с одного на другое. Он не понимал, какова была цель этого «следователя по особо важным делам», который не задал ему ни одного вопроса. Что это было: просто демонстрация силы, или желание сломать, склонить его таким способом к тому, чтобы он переделал этот грёбаный гимн? Зря стараются. Диего стиснул зубы и заставил себя приподняться. И тут же понял, какая это была плохая идея. Мир вокруг завертелся с бешеной скоростью, и бард вновь уткнулся лицом в грязное тряпьё топчана. С трудом подавив приступ тошноты, он перевернулся на спину и закрыл глаза. Чего бы от него ни требовали, они этого не добьются, твёрдо решил он. Боер появился снова на следующий день. Вчерашний сценарий повторился практически без изменений. «Следователь» мариновал его около получаса, потом молча развернулся и вышел. И на третий день было то же самое. Ни одного вопроса, ничего. Громила теперь даже не разговаривал с заключённым. Он входил и просто бил его. Планомерно и методично. Когда ещё через день лязгнула дверь, Эль Драко вздрогнул и вжался в стену. Но это оказался всего лишь тюремщик, который принёс еду. Арестант поднял чашку дрожащими руками и жадно принялся глотать тёплую затхлую воду. И вдруг его затрясло. От отвращения к самому себе тошнота подкатила к горлу. Он ведёт себя как слизняк какой-то! Испугался обычного уголовника, который только и может, что морду хорошо бить. А ещё мужчина, называется! Ведь он даже не пытался защищаться, не пытался ударить в ответ. Покорно ждёт своего палача, как телок на заклании! Пусть этот ублюдок только попробует ещё раз поднять на него руку, тогда увидит, что он вовсе не безропотная жертва. Диего зло рассмеялся. Однако Боер не пришёл. И на следующий день его не было. Эль Драко поймал себя на мысли, что ждёт палача с каким-то болезненным нетерпением. Он выругался, вспомнив самые заковыристые словечки из лексикона пропавшего без вести отца, и постарался взять себя в руки. И это ему блестяще удалось. Ровно на десять минут. Потом он стиснул кулаки и снова принялся расхаживать по своей темнице. Его нетерпение (ибо о терпении речь вообще не шла) было вознаграждено на третий день. Когда за дверью раздались шаги, Диего вскочил с топчана и внутренне подобрался. Звякнул ключ в замке. Бард сжал кулаки и приготовился. Распахнулась дверь, палач сделал два шага. И тогда Диего прыгнул. Он ударил коротко, без замаха. Боер не ожидал атаки и не уклонился. Кулак с громким чавканьем врезался в лицо громилы. Брызнула кровь. Не медля, Диего размахнулся и ударил ещё раз. Но первая оторопь прошла – теперь палач был готов. Он перехватил руку барда и крутанул, что есть силы. Диего непроизвольно вскрикнул, но тут же прикусил язык. …Тёмная неконтролируемая ярость поднялась откуда-то со дна души и затопила его с головой. Мощная волна эманации захлестнула крошечное пространство… Что было дальше, Эль Драко не помнил. *** Сперва были темнота и тишина. Потом появились какие-то багровые пятна перед глазами. А потом вернулись ощущения и слух. Уж лучше бы не возвращались. Он лежал на чём-то очень жёстком, мокрый с головы до ног, как мышонок, а ещё ему казалось, что всё его тело – один сплошной нерв, который кто-то старательно наматывает на раскалённый стержень. Каждая клеточка вопила от этой дикой боли. Но он только стиснул зубы, чтобы самому не проронить ни звука. Диего чуть вздрогнул, когда его вновь окатили ледяной водой, но по-прежнему остался неподвижен – не было сил. А потом он различил слова: – Ты рехнулся, ублюдок?! Его не убивать нужно было, а сломить, сделать ручным и послушным! – чей-то хриплый, прокуренный голос сорвался на визг. – Что я теперь боссу скажу?! Мразь! Чавкающий хруст, и только мычание в ответ. Эль Драко с удовлетворением узнал в этом мычании голос «следователя по особо важным делам». Он бы торжествующе улыбнулся, но разбитые губы не повиновались, даже глаза было больно открывать. – Увести его! – тот же хриплый голос. Забухали шаги, раздался звук, как будто волокли что-то тяжёлое. – Идиот, – обладатель хриплого голоса смачно сплюнул, потом кого-то спросил: – Ну как он? Очухался? Диего понял, что говорят о нём, и решил, что пока не стоит показывать, что он пришёл в себя. – Вроде нет, – ещё один голос. Потом он почувствовал, как его подхватили под руки и куда-то поволокли. Голова безвольно болталась, и к горлу опять подкатила тошнота, которую ему удалось сдержать только невероятным усилием воли. А потом, через бесконечно-долгое время, его бросили на койку, и всё тот же голос произнёс: – Пусть тюремный врач его осмотрит. Эль Драко с облегчением выдохнул и расслабился. Передышка. Ну что ж. Он воспользуется ею, а там видно будет. Он всё-таки улыбнулся: Боер получил по заслугам, и это его несказанно радовало. *** Товарищ Амарго, один из руководителей партии Реставрации, устало откинулся на спинку кресла и впервые за восемнадцать дней позволил себе расслабиться. Три часа назад успешно завершилась спасательная операция, которая вероятно стоила ему пары лет жизни, и, несомненно, добавила седых волос, которые, кстати, и без того уже изрядно отливали серебром. Амарго покосился в угол небольшой комнатки. В ней помещались только стол, кресло, в котором он сейчас сидел, и узкая кровать. А на кровати мирно посапывал человек, доставивший ему столько беспокойства, что хватило бы на десять жизней. Молоденький чернявый парнишка, не открывая глаз, откинул во сне длинную чёлку и перевернулся на бок. Длинные, как у девушки, ресницы затрепетали, смазливое лицо болезненно сморщилось, сквозь сомкнутые губы раздался тихий стон. Амарго выбросило из кресла. Он подскочил к кровати и озабоченно склонился над спящим. Прислушался к хриплому дыханию, тронул чуть влажный горячий лоб… Ничего экстраординарного: сильное переутомление и стресс. Зато теперь можно доложить шефу об успехе операции. Здесь, в маленькой каморке, под самой крышей неприметного дома на самой окраине Арборино, спала сейчас последняя надежда истерзанной страны – последний уцелевший отпрыск королевского дома Мистралии, когда-то третий, а сейчас единственный, наследник престола – принц Орландо. Правда, этим именем его уже лет тринадцать никто не называл, с того самого рокового толчка в спину на главной башне Кастель Коронадо, после которого юный принц чудом остался в живых, отделавшись только переломанными ногами. Ну за что ему такое несчастье? Четыре с половиной года назад шеф вытащил его, верней, то, что от него осталось, из Кастель Милагро, и в обмен на возможность вновь почувствовать себя человеком и жить нормальной жизнью попросил о небольшой услуге. Товарищ Амарго (которого в то время ещё звали Мануэль дель Фуэго), и не предполагал, сколько нервов и сил это у него отнимет. А ведь на первый взгляд всё выглядело невинно. Шеф попросил всего лишь присмотреть за двумя юнцами, один из которых был его любимым воспитанником, а второй – ещё более любимым сыном. Простое поручение, как же! И если то, где находится и чем занимается великий бард Эль Драко, было известно, наверное, каждому жителю континента, то вот юного принца нужно было ещё сначала найти. И когда поисковая операция успешно завершилась, и Орландо обнаружился не где-нибудь, а именно в труппе Эль Драко, Амарго пришлось приложить максимум усилий, чтобы убедить принца довериться ему. Более того, несмотря на то, что со стороны Орландо производил впечатление наивного дурачка, на самом деле это был страшный человек, обладающий невероятной властью над людьми – управляемый эмпат, который за годы, проведённые в полиарге, а потом после того, как потерял Силу, развил свой Дар и довёл его до совершенства. Шефу пришлось полностью раскрыться перед ним, потому что Орландо было совершенно невозможно обмануть. Незадачливый ученик великого барда, Плакса, долго разговаривал с Эль Драко, проникновенно глядя тому в глаза. Амарго был свидетелем той их беседы, наблюдая из-за занавески. И радуясь про себя тому, что он в экранирующем амулете. Шеф предупредил его о магических способностях воспитанника, поэтому Амарго был готов. А вот Эль Драко был совсем не готов к такому мощному эмпатическому воздействию. Он-то, в отличие от Орландо, был стихийным эмпатом и тягаться с ним не мог. Всего за пару минут возмущение и обвинения в предательстве сменились тихой грустью. Диего пожал Плаксе руку и пожелал удачи на новом поприще… Каким бы это самое поприще ни было. И вот, когда казалось, что принц понял всю серьёзность ситуации, согласился возглавить партию Реставрации и стать знаменем Сопротивления, демон же его дёрнул явиться в кабак и устроить там пьяный дебош. Как будто он сам не знает, что после того, как к нему вернулась Сила, ему нельзя ни капли брать в рот. И в этом кабаке его благополучно арестовала тайная полиция. Хорошо хоть никто не догадался о том, кто на самом деле этот безумный, пьяный и очень молодой маг, подпаливший занавески и разнёсший вдребезги половину винного запаса. После ареста Орландо загремел в лагерь. Его даже не судили. Зачем? Преступление наблюдали несколько десятков человек, вина доказана – а это прямая дорога в исправительный лагерь. Амарго тогда возблагодарил за это всех богов, потому что вытащить его оттуда было гораздо легче, чем из следственной тюрьмы. В том лагере у лидера Сопротивления были свои люди. Хотя потрудиться Амарго пришлось изрядно. Просто так система своих жертв не отпускала. А тем временем второй его подопечный, Эль Драко, за каким-то хреном явился из-за границы сюда, в Мистралию. Как же – Родина, восторженные соотечественники, да ещё и приглашение от самого маэстро Карлоса петь в его знаменитом театре! Но, пока, кажется, с ним всё было в порядке, и Амарго на время оставил его без присмотра, полностью сосредоточившись на вытаскивании из неприятностей Орландо. Спасательная операция прошла с блеском. Без сучка и задоринки, если не считать смертельно уставшего товарища Амарго. И вот теперь будущий король Мистралии, Орландо II, если, конечно, им удастся победить, и принц завоюет себе королевство, мирно спал в этой неприметной комнатке. Теперь оставалось самое простое – переправить его за границу, хотя бы на некоторое время, пока тайная полиция не потеряет его след. Заодно не мешало бы и Эль Драко вытащить из страны. Нечего ему здесь делать. Объединение Всеобщего Благоденствия луну назад окончательно сбросило маску, перестало играть в демократию и с такой силой начало закручивать гайки, что кости затрещали не только у лидеров Сопротивления. Не хватало ещё, чтобы и с Диего что-нибудь случилось. Амарго снова тяжело вздохнул и вздрогнул, услышав тихий стук в дверь. Условный сигнал – значит, кто-то из своих. Он поднялся на ноги, сделал два шага и распахнул двери. На пороге стоял человек, с головы до ног закутанный в тёмный плащ, в руках он держал какой-то большой продолговатый предмет, упакованный с той же тщательностью, что и хозяин. Амарго отступил в сторону, пропуская гостя, и произнёс: – Здравствуй, Рико. Тот лишь кинул в ответ, молча подошёл к столу и водрузил на него свою ношу. Свёрток жалобно тренькнул. – Эль Драко арестован, – уронил Рико. Амарго отшатнулся как от пощёчины, синие глаза кинжалами вонзились в смуглое лицо молодого вора. Он резко выдохнул и взял себя в руки: – Когда? – Пять дней назад. Я не мог раньше прийти, – Рико кивнул на стол и пояснил: – Это его концертная гитара. – Ясно. Амарго медленно опустился в кресло и обхватил голову руками. И что он теперь скажет шефу? В мозгу некстати проскользнула упрямая мысль, посещавшая его время от времени с завидным постоянством: пусть шеф говорит всё, что угодно, но эти два паршивца, Орландо и Диего, точно братья! Даже в неприятности вляпываются всегда одновременно! Мысли отчаянно заработали: пожалуй, не стоит пока ничего говорить шефу, а Диего он вытащит, используя свои каналы. Амарго оглянулся, бросил взгляд на спящего принца. Придётся доверить организацию переправки Орландо за границу другим людям, а сам он будет заниматься спасением второго своего подопечного. «Ох, шеф! Спасибо тебе большое за то, что повесил мне на шею этих двух разгильдяев!» *** Прошла неделя, четыре дня из которой Диего провёл в лазарете следственной тюрьмы. За всё это время к нему не приходил никто, кроме пожилого тюремного врача и охранника, дважды в день приносившего еду. К радости барда, больничный паёк оказался чуть разнообразнее, чем вонючая баланда, от которой его уже тошнило, и ему удалось немного поправить силы. Четыре дня спустя Диего, подлечив, вернули в камеру, но и тогда его никто не трогал. А ещё через три дня его вызвали на новый допрос. В том же кабинете, в кресле за массивным столом сидел тот же следователь. А перед ним на столе лежал уже знакомый желтоватый лист с гербовой печатью. Написанные президентом Гондрелло стихи. Вернее, так называемые стихи. И теперь ему нужен был самый лучший бард, чтобы положить их на музыку. Но, к великой досаде президента, не так представлял себе Эль Драко Государственный гимн своей страны. Совсем не так. – Присаживайтесь, – следователь снова был сама любезность. – Может быть, кофе?.. Ох, какой соблазн... Особенно после той тюремной баланды, которую Диего приходилось есть, чтобы окончательно не протянуть ноги. Отказаться? А впрочем, какого хрена? Почему он должен отказываться? Чашка кофе его ни к чему не обязывает. – Да, спасибо. Следователь собственноручно налил ему из кофейника только что сваренный горячий ароматный напиток и поставил на край стола: – Прошу вас. Диего взял чашку, стараясь, чтобы не дрожали руки, и, прикрыв глаза, с наслаждением сделал первый глоток. – Итак, – начал следователь, когда бард с чашкой в руках снова опустился на табурет. – Мы дали вам время подумать. Каков будет ваш окончательный ответ? Вот как, дали подумать... А чтобы лучше думалось, присылали Боера. Стимулировать мозговую деятельность, так сказать. Диего невесело усмехнулся и залпом допил кофе. – Вы очень любезны. Но я должен отказаться. – Кому "должен"? – натужно хохотнул следователь. Эль Драко встал, аккуратно поставил пустую чашку на край стола и прямо посмотрел ему в глаза: – Себе. – Ты хоть понимаешь, мальчик, что тебя ждёт? – тихо спросил следователь. Диего внутренне содрогнулся, но его взгляд остался твёрдым. – Что бы ни ждало, я не продам свой Огонь за так называемую "свободу". Думаете, вы мне именно её предлагаете? Как бы ни так! Это не свобода, это рабство. А птица в клетке не поёт. И сколько бы раз вы меня ни спрашивали, другого ответа я не дам. – Не будь так уверен, мальчик, – покачал головой следователь, и в его голосе Эль Драко с удивлением уловил что-то похожее на сострадание. – Знаешь, кто тобой заинтересовался? Сам советник Блай! Сердце на миг замерло, как испуганный мышонок, а потом рухнуло в пятки. – Ч-что?.. – выдавил Диего и сам не узнал своего голоса. – Ты не ослышался, – устало подтвердил следователь. – И если сегодня ты не одумаешься, завтра он будет здесь. Непотопляемого Блая хорошо знали не только в Мистралии, но и за её пределами. Он благополучно пережил все пять переворотов и при нынешней власти даже возвысился до советника. Блай равно Кастель Милагро, это знали все, как и то, что Кастель Милагро была совершенной тюрьмой. И что творилось за её стенами, что Блай проделывал самолично, тоже было очень хорошо известно каждому мистралийцу. А последние несколько лун Кастель Милагро, которую лидеры Объединения Всеобщего Благоденствия, придя к власти, обещали сравнять с землёй, расцвела с новой силой. Так же как и Блай. – Теперь ты понял? – прервал мысли Диего негромкий голос следователя. – У тебя ещё есть время до завтра. Потом будет поздно. Захочешь поговорить – дай знать охране. Мне передадут. И он небрежно кивнул застывшим у дверей громилам в форме: – Уведите его.