Блинчики 24

      В общем зале круглосуточного кафе «Блинчики 24», несколько раз мигнув, загудела лампа. Студент на пол ставки Майкл, облокотившийся на стойку вздрогнул и проснулся. Осоловело осмотрел пустой зал кафе и потянулся. Часы показывали семь, за окном простирался туман. Осень во всю властвовала над небольшим, но гордым городком Питтсбургом.       Майкл уже несколько раз пожалел, что выбрал утренние смены. В зависимости от дня недели он работал или слишком много, или же, как сегодня в выходной, не работал вообще. Он до блеска натёр глянцевую поверхность столешницы, ещё раз поправил стулья, проверил наполненность салфетниц. Лампа, перестав гудеть, ярко вспыхнув в последний раз — перегорела, наполняя интимным полумраком столик у окна в углу за фикусом. Майкл цыкнул и записал на доске задач: «заменить лампу», хотя это и так было очевидно.       Колокольчик входной двери известил о первом на сегодня посетителе. Непогода проникла в теплое помещение облаком влаги и ущипнула за нос. Майкл чихнул, извинился, гость вздрогнув широко распахнул свои синие словно океан глаза. Очарованный Майкл заворожённо улыбнулся, но мужчина как будто уже не видит его. Он задумчиво стягивает красную восьмиклинку, застывая по середине зала вглядываясь в пустые столики.        Майкл стараясь привлечь его внимание аккуратно заглядывает в, как оказалось, очень уставшее печальное лицо. В конце концов посетитель делает шаг к полумраку зеленого уголка, садится спиной к залу, немного ёрзает, но резко встаёт и пересаживается на стул напротив — спиной к стене и лицом ко входу, скрываясь немного за пышной растительностью, но с прекрасным обзором. Майкл в недоумении приглаживает волосы и, нервно сглотнув, спешит принять заказ.       Мужчина держится спокойно и важно, приятный голос со всеми выдержанными паузами и необходимыми вежливыми оборотами выдают в нем человека образованного и воспитанного, а британский акцент полностью покоряет юное сердце. Майкл приносит ему заказанный кофе и возвращается за стойку. Удобно устроившись, он бессовестно пялится и замечает, что мужчина намного моложе, чем показался на первый взгляд, но очень чем-то замученный. Движения плавные, скупые, а вздохи очень тяжелые. Они пересекаются взглядами. Майкл краснеет и исчезает на кухне.       Последние дни полны впечатлений. Сначала приятный приём в резиденции президента и встреча с представителями малых коренных народов США, завораживающая обзорная вертолётная прогулка над национальным парком и не очень приятное крушение. Все выжили, никто не пострадал, им даже долго ждать спасательный борт не пришлось. Уже ночью, вертолёт с красной полосой на борту приземлился на небольшом аэродроме близь Питтсбурга. Родные и друзья плакали от счастья, вешаясь на шеи, чудом выжившим политикам, а те им не смущаясь вторили, а Майкрофт…       А что Майкрофт?!       Он стоял на взлётном полотне и как всегда сдерживал эмоции. Словно ничего не случилось, словно не он пару часов назад, готовясь к смерти прикрыв глаза представлял Грегори. А теперь вот он, взволнованный стоит напротив, с глазами полные слёз, еле сдерживая себя от порыва заключить Майкрофта в страстные объятия. Он переминается с ноги на ногу, с силой, из-за переполняемых чувств, прижимает к себе сумку, но понимая, что Майкрофту не понравится публичное выражение привязанности остаётся на месте. Майкрофт с благодарностью кивает ему.       Как только дверь гостиничного номера захлопывается за их спинами, Майкрофт валит Грегори на пол и замирает на груди, слушая биение сердца. Лестрейд всё понимает, он не спешит, легко поглаживая напряженную спину. Уже не в первый, да и скорее всего не в последний Майкрофт словно Феникс возвращается из смертельной передряги живым невредимым и всегда одно и тоже: холодность, сдержанность, достоинство. Он целует его в висок сильнее прижимая к себе. Ему это надо. Он готов отдать всего себя, но ведь не примут. Грегори глубоко вздыхает. Майкрофт «оживает». — Прости меня. — Тебе не за что извиняться. — Я хочу. — Если так, то я принимаю извинение, успокойся. — И я обещаю. — Не стоит. — Нет, я, — Майкрофт приподнимается на руках, вглядываясь в глаза, — обещаю, что расскажу целому миру, без утайки, что я люблю тебя.       Этот диалог уже звучал. Грегори опять как и тогда смотрит в любимые глаза, но уже не верит. Майкрофт со всей силой своего обещания целует его и позволяет поднять себя с пола. Холодно. Грегори тянет его в спальню, аккуратно, переплетая пальцы, но Майкрофт медлит. Он чувствует, он видит: сомнение, снисхождение. Мотает головой и скрывается в ванной. Грегори старается не спать, но переживания дня берут своё и он проваливаться в сон, прислонившись к спинке кровати. Ему сниться лес и ручей, который бежит среди деревьев и несёт на себе белый бумажный кораблик. Грегори, стремясь его ухватить, опускает руку, но «обжигается» о холодную родниковую воду и просыпается. Он один. Часы показывают семь.       Просыпается и Питтсбург. В кафе заглядывают дальнобойщики и ночные гуляки, рыбаки и рабочие забегают за кофе, топая резиновыми сапогами, при входе стряхивая зонтики. Майкрофт думает. Да, он сбежал трусливо, но ему необходимо уединение. Он должен принять решение, он должен разрешить себе раскрыться, он должен на это раз сдержать обещание. Мучительный решительный вздох. Трёт лицо ладонями и словно алкоголь запрокидывает в себя остатки кофе: «Бррр» и краем глаза замечает пару, занявшую столик через один у стены.       Они похожи на незнакомцев, даже не смотрят друг на друга, но только один, видимо стерильными салфетками, протер приборы другого, убедительно уговорил поесть и с заботливой регулярностью подливает чай в постепенно пустеющую чашку. В какой-то момент, атмосфера за их столиком «смягчается» и они, соприкоснувшись кончиками пальцев замирают, смотря друг-другу в глаза. Полуулыбки играют на их лицах. Майкл приносит счет, и более элегантно одетый с аристократичной грацией мужчина помогает своему кудрявому спутнику с пальто. Его руки скользят по спине и задерживаются на плечах. Они снова, улыбаются друг-другу. — Нет, Ганнибал, сначала рыбалка, — доносится сиплый голос и неожиданно встретившись с ним взглядом Майкрофт нервно вскидывает руку, заказывая ещё кофе.        Майкл приносит и печенье. Оно крошится в руках пачкая желтого цвета скатерть. Майкрофт аккуратно собирает крошки и перемещает в тарелку, но в какой-то момент замирает уставившись на свои пальцы. Робко оглядывается и положив тыльной стороной левую ладонь на стол еле соприкасаясь проводит подушечками пальцев правой по ней. Странное ощущение, точнее щекочущее, не более. Надо будет попробовать такое с Грегори — промелькнуло в голове Майкрофта. Он опешил, да, непременно. Ничто не помешает им проделать это так же как тем двоим на публике, если одного единственного любопытствующего человека можно так назвать. Если бы не пристальное его внимание, то этот легкий, интимный жест никогда бы бы не стал видим окружающим. Майкрофт с силой отряхивает руки в тарелку.       Звенит колокольчик и в кофейне становится светлее. Майкрофт поднимает голову. Чрезвычайно улыбчивый обладатель приятных округлых форм мужчина средних лет почтительно расшаркивается на пороге. Майкл принимает от него легкий, цвета слоновой кости, френч и провожает гостя к столику у окна. Заказав, как показалось Майкрофту, почти всё меню мужчина перестает «сиять» и довольно угрюма утыкается в окно расстроенным взглядом. Он ещё раз «зажигается», когда Майкл возвращается с большим наполненным всевозможными блинчиками блюдом. Ах, Майкрофт тоже соблазняется и заказывает парочку. Нежнейшие, ажурные французские блинчики одним за одним испаряются с тарелки. Майкрофт довольный вытирает рот и замечает, что его «соблазнитель» так и не притронулся к своим. Его светлая фигурка совсем согнулась, и теперь подборок подпирала ладонь. Взгляд всё так же был устремлён куда-то за окно. Впрочем это продолжалось недолго. Словно молния в тихую гавань осеннего утра в кафе вваливается долговязый рыжий, попутно дымя сигаретой. Майкл, от возмещения негромко вскрикивает, прижав к себе поднос и «шипит» на возмутительного посетителя. Рыжий капризно кривит губы и с громким фырканьем бросает окурок в чашку ближайшего гостя. Издевательски скалится Майку в лицо, неровной походкой пересекает зал. — Какими судьбами Ангел, искал меня? — рыжий падает напротив белокурого мужчины. Тот, демонстративно поджав губы принимается за уже безвозвратно остывшие блинчики. — А, снова, как тогда, чревоугодие привело тебя на землю… — он демонстративно запнулся, — «порока, разврата и необузданного греха». Верно, Ангел?       Он эффектно нависает над столом, совсем близко приблизившись к своему безмолвному собеседнику. — Музыка, меня в США позвала музыка. Никак ни ты, Кроули., — тот, кого называли Ангел гордо вздёргивает подбородок и надменно прищуривает глаза, и Майкрофт понимает, что он врёт и причём себе в первую очередь. Это понимает и Кроули. Он откидывается на спинку стула, его лицо смягчается и улыбается он теперь мягко влюбленно. — Новый Орлеан даже не близко, дорогой. — Бродвей… — Неа… — из-за черных солнцезащитных очков Майкрофт не видит его глаз, но по телу пробегают мурашки от исходящего от него тепла. — Надолго? Протяжное молчание, наполненное обиженным сопением. — Давай вернемся вместе в Лондон, ты мне нужен там, а мне здесь не нравится. Люди грубые, совершенно лишённые чувства прекрасного — мольба? Майкрофт от удивления вскидывает одну бровь. — Погрязшие в «необузданном грехе» потребления, но этим они и примечательны. Такие хрупкие, наивные, знаешь, Ангел, они совсем как Адам и Ева, — собеседник напротив хмурится, — понимаю твой скепсис. Они ведут себя словно познали всё, но при этом не знают ничего. И к тому же мне здесь весело.       Распахнутые отчаянны глаза. — Чего ты, я даже за тебя работу делаю. Вот вчера бахнул, небольшой ветолётик, не волнуйся, — спохватился Кроули, на резкий вздох Ангела через рот, — никто не пострадал, но верующих в Бога стало больше. Как тебе результат?       Бахнул? Вертолётик? О чём это он? Майкрофт задумался: ведь не может этот незнакомец быть виновником крушения? Вероятность чрезвычайно мала. Майкрофт позволяет уже более явно оглядеть его. Худощав, сутул, скорее рок-музыкант неудачник, чем террорист, видимо нелепый речевой оборот. Мужчина в светлом снова начинает «поблескивать», расплывается в улыбке. — Молодец, ты всё-таки очень хороший, Кроули. — Я! НЕ! ХОРОШИЙ! , — вскакивает.       На крик оглядываются другие посетители, но Ангел лишь протягивает своему собеседнику вилку, приглашая к трапезе. Кроули садится обратно, принимая прибор. — Тебе повезло, что я люблю тебя, — рыжий неловко обращается с вилкой, бросает её и берёт в руки блинчик. Ангел пододвигает к нему вазочку с вареньем. — Заказал твоё любимое. — Спасибо. — Ты поедешь со мной домой? — У меня нет выбора… Как скажешь, любовь моя. — Вот и славненько.       Не проходит и полу часа, как это двое словно заправские супруги покидают кафе. Майкрофт украдкой наблюдает за ними через окно. Кроули галантно открывает дверь автомобиля для Ангела и удостоверившись, что неспешная ножка оказывается в салоне мягко захлопывает. Очаровательно. Майкрофт улыбается. Удивительная парочка. Надо будет разузнать где они обитают в Лондоне. Такие открытые, честные. Майкрофт утыкается взглядом в чашку: «Ангел», «дорогой», «Люблю тебя» — тихо шепчет он. На последних словах он прикасается к свои губам и замирает. Интересно, а он сможет? Вроде, ничего особенного. Такие повседневные легкие слова. Он неоднократно говорил их Грегори дома. Утром. В письмах. В постели. Ох. Он закрывает лицо руками. — Вот сейчас и позавтракаем, Сэмми! Блинчики! Мне нужен сахар! Эй, парнишка, нам бы столик поукромнее, да кофе покрепче! — Пару минут, сэр! — О как, я — сэр!       У двери трое, выглядят как яркие представители одноэтажной Америки. Самый шумный в кожанке бесцеремонно притягивает к себе за талию брюнета в тренче, а высокий и патлатый во флисе, видимо тот самый «Сэмми», возмущенно закатывает глаза. Майкл быстро приводит столик, недавней парочки в порядок и приглашает гостей. — Боже, Дин, когда же тебя наконец отпустит, — Сэмми садится один, а парочка устраивается напротив. — Кас, ты действительно ничего не можешь сделать? — Прости, это очень сильное зелье, нам ещё повезло, что в его подсознании скрывается лишь это, — выдохнул брюнет отдавая свою руку на растерзание. Дин ластиться, трётся лбом о бицепс, блаженно улыбаясь, и, в конце концов, кладёт голову на плечо, засыпая. Сэмми одобрительно качает головой, переглядываясь с Касом, и тихо делает заказ. Майкл возвращается мигом, но не уследив за сахарницей позволяет ей упасть на кафельный пол и разбиться с оглушительным звоном. — Простите, — но никому не нужны его извинения. Дин, проснувшись снова начинает буянить. Осмотрев всех присутствующих осоловевшим взглядом, он останавливается на Касе и утыкается ему в шею, поводя носом с шумом втягивая аромат кожи. — Всегда хотел так сделать. — Я в машину за ноутбуком, — Сэмми от смущения трёт пальцами переносицу и уходит. — Дин, — сиплый голос, — тебе следует поесть. — Хм, — опять кладёт голову на плечо, — как же мне повезло с тобой. Заботливый, сильный, самый лучший, — и легко целует в подбородок. Брюнет краснеет. — Поешь. — Покорми. — Сам, не маленький. — Ладно, — коварный взгляд. Дин садится ровнее, его ладонь скользит вверх по плащу, пальцы зарываются в тёмную шевелюру и он крепко целует, притягивая. Долго, смачно, Кас замирает и кладёт руки ему на спину. Майкрофт от неожиданности сцены замирает тоже. Оцепенение. Они с Дином пересекаются взглядами и тот ему подмигивает, притягивая к себе Каса второй рукой. — Боже, Дин, — второй раз возмущается Сэмми, — ты же его задушишь. Парочка отстраняется. Дин сыто улыбаясь продолжает перебирать темные волосы. — Для сведения, дорогой братец, сегодня ты ночуешь в другой комнате. — Кас, угомони своего человека. — Не-а, ты же знаешь, у него не получится. — Дин… — Отстань, Сэм, у нас любовь!       И тишина. Только слышно как нож проходится по тарелке неприятным скрипом. Майкрофт снова ловит взгляд Дина, и тот самодовольно двигает бровями. Удивительные люди. Действительно, такие открытые, наивные, наверное это и имел в виду долговязый Кроули. Нежные объятия, поцелуи с такой самоотдачей. И не важно, что Дин скорее всего пьян ведь под действием «зелья». Майкрофт размышляет, а сможет ли он так демонстративно, но при этом пригубив алкоголя поцеловать Грегори в ресторане. Взгляд по сторонам. Все немногочисленные гости увлечены своими блинчиками. Их не интересует, что кто-то тут совсем недавно не скрываясь придавался легким любовным утехам. Да, Майкрофт сможет. После пары стаканов коньяка уж точно. В Лондоне. У всей честной знати Даунинг-стрит. Вот это будет сенсация для «желтых» газет. Майкрофт широко улыбается, абсурдности картины в своей голове и откидывается на стуле поднимая голову. — Ты здесь. Как я рад, что нашёл тебя.       Лестред стоит посредине зала с мокрыми волосами, в расстёгнутом пальто и очень грязными брюками, но Майкрофту кажется, что он никогда не выглядел прекраснее. Он без слов поднимается со своего места и медленно, словно охотник в зарослях очень близко подходит к Грегори. Они смотрят друг-друга в глаза. Майкрофт на ощупь находит его ладони и переплетает пальцы. Лестрейд замирает и нервно сглатывает. — Я… — Дорогой, — перебивает его шёпотом Майкрофт и наклоняется для целомудренного поцелуя, отстраняется, изучает реакцию и находя её приемлемой сгребает в широкие объятия своего возлюбленного. Майкл в оцепенение, ведь он ещё не разу не видел, что бы кто-то с такой самоотдачей целовался за пределами Либерти-авеню. — П-п-погоди. Ты весь промокнешь, — еле-еле отстраняясь заикаясь говорит Грегори, мотая головой. — Ну и пусть, будем сохнуть вместе ведь у нас любовь, — Майкрофт льнет обратно, видит одобрительный взгляд Дина и теперь он игриво подмигивает в ответ. Тот заливается смехом, и куда-то в висок целует Каса.       Майкл вздрагивает от прикосновения к плечу. — Ох, Брайан не подкрадывайся ты так. — Ты звонил по поводу лампы, а тут такое шоу. — Тихо ты! Не спугни, он всё утро его ждал, мучался. — Это который? — Рыжий. — Хорош, жаль я не приехал раньше. — Да ну тебя. Иди лампу меняй, столик освободился.