Изгнанный из рая

Альберт устал. Он устал дрожащими пальцами выцарапывать на стене полосы кинжалом, дабы хоть как-то ухватить ускользающее от него словно морок, время. Устал безустанно думать о нём, устал горько сожалеть о содеянном. Если бы кто-то в этом отвратительном, грязном мире мог себе хотя-бы представить чувство вины Альберта за то, что он обрёк Уильяма на все эти страдания, то наверняка потерял бы рассудок. И сам Альберт почти это сделал. Сколько сотен раз старший Мориарти пожалел что, запятнал единственного ангела среди миллиарда чертей? Как он посмел вырвать белоснежные ангельские крылья заживо, а после попросту запереть Лиама в золотую клетку собственных желаний? Он не оставил ни единого его пера девственно чистым. Альберт рвал каштановые кудри на голове, искусывал тонкий очерк губ в мясо, разбивал костяшки пальцев о холодный камень, но никак не мог себе этого простить. Он доверил ему всё: свою фамилию, свои мечты. Он отдал ему свою жизнь. И всегда желал лишь одного его. Без остатка. Образ Уильяма был подобно Христу, что снизошел на эту грешную землю дабы сеять в заблудшие души людей призрачный свет надежды. Изначально Альберт и сам хотел того, однако со временем аристократ понял, что желает забрать весь свет названого брата себе. И он не хотел делиться. Впервые брюнет осознал эту, казалось бы простую истину в пятнадцать, когда его рука потянулась пряжке ремня на штанах в попытке снять напряжение. Тогда его мысли не покидал алый отлив карих глаз, а воображение в красках рисовало золотистые локоны беспорядочно лежащие на смятых простынях. Осознавал ли Альберт свои действия? Безусловно. А стыдился ли? Господь ему судья, но нет. Никогда в жизни он ни разу не пожалел ни об единой эмоции, которую вызывал Уильям в его сердце. Лиам всегда был рядом. Мягко улыбался, и, казалось бы, всё прекрасно понимал. Смотрел снисходительно, добродушно, в свою очередь Альберт лишь виновато отводил взгляд. Ему было жаль, он падал в пучину запретной любви, и отчаянно желал утянуть за собой объект потаённых чувств. Да, Альберт всегда хотел чтобы Уильям окунулся в тот океан похоти, в котором старший Мориарти пребывал каждую секунду. Он хотел прижать брата к стене, хотел слиться с его телом в одно целое. Он отчаянно желал облизать соблазнительную шею, дышать прямо в губы, и очерчивать изгиб мужской талии собственной рукой, что на тот момент была по локоть в крови. Именно Альберт был тем, кто изгнал Уильяма из Эдемского сада. Он, и только он возжелал тёплой плоти, всего его естества. А в конечном счёте этот первородный грех вознёс на себя только один Лиам, который прекрасно осознавал чувства брата. *** И когда Альберт увидел родной силуэт на пороге, единственное, что он смог сказать, так это: – Прости меня, Уильям. Вся вина лежит только на мне одном. Мне очень жаль...  Но почувствовав столь желанное тепло рядом с собой дар речи окончательно покинул преступного лорда, и тому оставалось лишь вдыхать запах Лиама сжимая того в тиски. – Брат Альберт, не стоит. Я тоже Вас люблю.