Rich don’t cry

Чонгук приезжает домой вечером и уже без Хёнбина. В больнице ему сделали рентген и заключили надрыв связок, то есть никаких тренировок ближайшие три месяца. Просто чудесно. Может быть, теперь у Чонгука появится больше времени, чтобы взяться за учебу. Пока он ехал домой, мама по телефону причитала, что он за три месяца растеряет всю свою спортивную форму, поэтому нужно подумать над какой-то другой физической активностью. С другой стороны ныл Хёнбин о том, какой его Чонгук бедный и несчастный мальчик, что ему три месяца придется перевязывать ногу эластичным бинтом. Сам же Чонгук доволен, что он отделался легким испугом и не оказался в гипсе. Теперь он спокойно сможет хотя бы попытаться отдохнуть на каникулах, а не впахивать на играх. Как бы ни хотелось быть супер-человеком, у всего есть свои пределы. Чонгук уже настолько истощен и морально, и физически, что всю эту неделю стабильно не слышит утреннего будильника. И это невероятно раздражает отца. Сидя на кровати в своей комнате, он развязывает бинт, который ему повязали в больнице, и чувствует облегчение, когда кровь начинает поступать в больную ступню. С тумбочки он берет обезболивающую мазь и аккуратно втирает в кожу. Телефон, что лежит на столе, оповещает о новом сообщении, но Чонгук не двигается с места. Это снова Хёнбин, наверняка опять начнёт его жалеть и причитать. За сегодня Чонгук наслушался этого с головой. Он перевязывает ногу, но делает натяжение гораздо слабже, и добирается до стола за телефоном. Сокджин: Слышал о происшествии. Как ты? У Чонгука на лице расцветает улыбка. Было в принципе странно думать, что это может быть Хёнбин — в его привычках закидывать сразу сотней сообщений. Чонгук: Кайфово. 3 месяца без тренировок. Сокджин: Сегодня твой удачный день. Именно этого он и хотел. Никаких соплей и сострадания. Возможность хоть от чего-то откосить — самый настоящий праздник, только почему-то не все это понимают. Чонгук: Спасибо, что написал. Сокджин: Ты теперь в каникулы свободен? Чонгук: Пока еще ничего не придумали, не знаю. Сокджин: Меня отправляют в английский лагерь. Предложи своим, скажи, что сам нашел, потому что тебе стыдно, что ты не участвуешь в соревнованиях. Сокджин: Там двухместное размещение. И целая неделя вместе. Глаза Чонгука раскрываются еще шире, и он тыкает на ссылку, что скинул ему Сокджин. Вполне симпатичный сайт со всей программой. Там будет куча командных игр, утренняя зарядка, мастер-классы и все это на английском. Чонгук листает дальше и видит фото территории и корпусов. Вдоль забора проложена тропа, по которой можно прогуляться, словно в лесу; есть футбольное поле и даже теннисный корт. Но самое интересное — это, конечно, комнаты. В каждой две кровати, мини-холодильник, собственная ванная комната. Чонгуку даже не нужно закрывать глаза, чтобы представить, как ему будет хорошо. Вот бы еще там не ловила связь. Чонгук: Пойду поговорю с родителями. Напишу позже. Очень тяжело сдерживать себя и прихрамывать на одну ногу, когда хочется бежать к родителям, как можно скорее. Они сидят за столом и смотрят новости, пока чай с женьшенем заваривается в чайнике. Чонгук, как и подобает приличному ребенку, заходит в кухню с слегка наклоненной головой. — Мам, пап, я хочу поговорить, — тихонько говорит он. Даже не нужно поднимать головы, всеми фибрами Чонгук чувствует, что отец бросил на него полный презрения взгляд. — Конечно, сын, что ещё случилось? — с вызовом спросила мама. Его родители терпеть не могут, когда что-то идет не по их плану. Они уже придумали себе, что Чонгук сможет стать капитаном команды по баскетболу, о чем неоднократно говорили, настаивая на том, чтобы убрать Юнги с этого места раз и навсегда. И теперь, когда вместо успешных игр, никудышный ребенок будет просиживать штаны на диване в гостиной, глупо было думать, что и отношение к нему не изменится. — Мне очень стыдно, что я сегодня так неудачно оступился на тренировке. Я очень хотел играть в основном составе, поэтому усиленно тренировался каждый день. Я понимаю, как вам противно видеть меня сейчас, — говорит Чонгук, глядя в пол. Отец на его слова кивает. — Я искал, чем можно заняться в каникулы, чтобы не провести время бесполезно, и нашел английский лагерь. Вы посмотрите? Мама протягивает руку, и Чонгук отдаёт ей телефон. Несколько минут они с отцом изучают сайт и что-то обсуждают. Чонгук молча ждёт вердикта. В его ушах стоит белый шум, и он даже не слышит их шепота друг с другом. Это могут быть его самые лучшие каникулы в жизни. — Приятно видеть, что ты хотя бы пытаешься что-то исправить, — хмыкает отец и откладывает чужой телефон. — Поезжай. Английский тоже нужно доводить до совершенства. В американском колледже никто не будет пытаться разобрать твой акцент. Чонгук кивает и тут же опускается на пол для низкого поклона. Это максимальная степень проявления уважения, когда колени и руки на полу, а голова прижата к тыльным сторонам ладоней и тоже смотрит в пол. Это нужно Чонгуку, чтобы скрыть счастливую улыбку. — Ну все-все, поднимайся, пока вторую ногу не травмировал. Под незаинтересованный взгляд родителей Чонгук поднимается с пола. За эти несколько секунд ему удалось успокоится свои эмоции. — Скинь мне ссылку на сайт, я запишу тебя, — говорит отец, взяв в руки свой телефон. — Хорошо. Спасибо, — Чонгук снова отвешивает поклон, но уже стоя, и быстро скидывает ссылку. — Нужны результаты. Эту фразу отец говорит каждый божий день. Чонгук, угукнув, уходит к себе в комнату. Он ложится на кровать и открывает диалог. Чонгук: Они запишут меня. Сокджин: Отлично, я рад. Чонгук: Я соскучился. Сокджин: Я тоже. И на этом их разговор заканчивается. Единственное, что они могут делать — видеться, пока никого нет рядом, и переписываться вечерами, а потом удалять сообщения. Они никогда не говорят о чувствах, не обсуждают, что будут делать дальше. Вероятно, оба понимают, что у них нет совместного будущего. Хотя, это, пожалуй, единственное, о чем искренне мечтают они оба. *** Тэхен лениво потягивается на кровати после дневного сна. Родителей сегодня не будет до самого позднего вечера, поэтому Тэхен вполне заслуженно позволил себе расслабиться после школы. Он бросает взгляд на телефон. Время семь вечера. От Чимина висит три пропущенных. И зачем он ему звонил? Тэхен уже толком не помнит их дневную ссору. Весь прошедший день как в тумане. Это просто очередная побочка от легких амфетаминов, которыми Тэхен балуется с лета. Дилера он нашел случайно, этот — один из немногих, кто продает дурь несовершеннолетним. Тэхен просто хотел попробовать, а теперь это способ хотя бы ненадолго отвлечься от своей никчемной жизни. Родители каждый день напоминают ему, где его место, организовывают свидания с разными девочками, которые по счастливой случайности дочери их бизнес партнеров, водят его в церковь каждое воскресенье и заставляют притворяться идеальным сыночком идеальной религиозной семьи. Знали бы они, что Тэхен уже давно вырезал квадрат из страниц Ветхого Завета, чтобы хранить в этой никому ненужной книжке свои наркотики. Тэхен поднимается с кровати. На его письменном столе ещё лежат остатки порошка. Соблазн закинуться очень велик, но тогда родители его точно раскусят. Врать им в лицо можно только при полной трезвости. Пока Тэхен прибирается в комнате, он набирает Чимина и ставит на громкую. — Тэ, привет. — Привет. Звонил? — Обзвонился! — цокает Чимин. — Где ты был? — У меня были онлайн занятия по математике, а телефон я оставляю в гостиной. Ты же знаешь, — Тэхен собирает остатки порошка в прозрачный пакет и плотно его закрывает. Про телефон он не соврал — родители действительно запрещают ему иметь телефон в комнате, когда он занимается. — Понятно. Ты правда простил меня? — Конечно, — бодро отвечает Тэхен. Только он не помнит уже, за что должен был Чимина простить. — Ты не представляешь, что произошло на тренировке! Чонгук упал и повредил ногу. Хёнбин написал, что ему теперь три месяца нельзя тренироваться. — Нифига. Как он так? Чимин как-то слишком восторженно пересказывает всё, что было до происшествия и после. В красках описывает, как кричал Хёнбин, как он грозился позвонить отцу Чонгука и обвинял Намджуна во всех грехах. К этому моменту Тэхен уже понял, к чему было это длинное вступление. Он знает Чимина слишком хорошо, чтобы не обратить внимание, как на протяжении всего рассказа он то и дело вставлял пару фраз о Намджуне. — … и я знаю, что ты предупреждал меня, но я ничего не могу поделать с тем, что он мне нравится! — выдыхает в трубку Чимин, закончив свою пламенную речь совершенно на другой теме. — Ну, видимо, ты предпочитаешь учиться на своих ошибках. Тэхен берет со стола телефон, закончив со скрытием всех улик, и идет на кухню. Каждый раз после принятия дозы ему хочется чего-то сладкого, хотя он никогда не был сладкоежкой. — В итоге он даже отказался ехать с моим водителем, сказал, что доберется сам. Он больше не хочет меня видеть? — стонет Чимин. Даже не видя его прямо сейчас, Тэхен прекрасно представляет его лицо: брови заломлены, губы и щеки надуты, а глаза прикрыты. Типичное страдальческое выражение лица Чимина, когда он себя жалеет. — Он в свой первый день довел одноклассника до травмпункта. Я думаю, он никого не хочет видеть. — Но я же готов его поддержать! Почему он не может поделиться со мной переживаниями?! — Потому что не все люди насилуют уши своих друзей, когда им плохо, — усмехается Тэхен. — Что далеко ходить, вспомни, Чонгук хоть раз говорил, как ему тяжело? А ему явно непросто. Чимин задумчиво вздыхает. В своей голове он уже явно успел построить идеальное будущее с новеньким, толком даже его не узнав. *** Намджун решает не рассказывать маме о произошедшем в школе. Он, натянув улыбку до ушей, рассказал об одноклассниках, о том, как директор представлял его всему классу, об уроках и оборудованных классах. У мамы и так в последнее время слишком много забот, поэтому лишние переживания ни к чему. Конфликт, вроде как, замяли, хотя и конфликта-то не было. Только у Намджуна на душе все равно как-то паршиво. Завтра нужно извиниться перед Чонгуком, ведь он явно стремился играть в основном составе, а теперь остался совсем без соревнований. Закончив с ужином и рассказами о школе, Намджун уходит в комнату под предлогом домашней работы. Ему действительно ещё предстоит сделать домашнее по математике, которая в их расписании каждый день, и по истории. Однако сначала нужно снять стресс. Каждый свой день Намджун записывает в дневник. Буквально пару предложений о событиях и о том, как он себя чувствует. Ещё школьный психолог в Австралии посоветовал ему такую практику, прямо перед тем, как Намджуну нужно было возвращаться в Корею. И, оказалось, что это действительно помогает, только Намджун решил писать этот дневник с совершенно другой целью. Его отец ещё обязательно вернётся и тогда сможет прочитать всё, что пропустил. Намджун аккуратно выводит каждое слово, чтобы текст был легко читаем. Он сидит в полной тишине, приглушенно слышно только, как мама смотрит телевизор в своей комнате. Эта квартира совсем небольшая, наверно, в их старый дом помещалось четыре или пять таких. Но сейчас дома нет. Всё поменялось слишком быстро, такое чувство, что Намджун до сих пор не может осознать, что произошло. Кажется, только вчера они созванивались с папой по FaceTime и рассказывали друг другу последние новости. Отца нет рядом уже больше месяца. С тех пор каждый день длится как вечность. В конце своего небольшого рассказа Намджун аккуратно выводит «Я очень по тебе скучаю, папа» и крупная слеза падает прямо на тетрадь, размывая поля на странице.