Всегда, но не навечно

Все что происходило дальше было словно в тумане. Постепенно Кэролайн чувствовала как тело становится ватным, ноги перестают держать, но она продолжала сопротивляться, биться изо всех сил. Лишь дикий, животный страх путал ее мысли, заставляя думать об одном: «жить, я так хочу жить!» В этот момент она осознала, как сильно на самом деле любит жить: просыпаться по утрам, ходить в школу, видеться с друзьями. Раньше все это казалось обычной рутиной, сейчас же Кэролайн мечтала вновь пережить каждый момент этой рутины. Однако, когда сил на борьбу не осталась, она сдалась, смирившись со своей участью. Ее руки опустились, а картинка перед глазами начала и вовсе расплываться. Осознание того, что она умрет в этом самом переулке уже не вызывало у нее никакой паники, лишь тихое смирение и желание быстрее все закончить. Вся жизнь пролетела у нее перед глазами: мама, с которой ей удавалось так мало проводить времени, отец, который несмотря ни на что был ей безумно дорог, друзья, которые выросли с ней бок о бок и всегда были рядом — со всеми ними девушка мысленно попрощалась, зная, что шансы выбраться из этого кошмара ничтожно малы. Последним в голове всплыл образ еще одного человека — Клауса. Почему-то на грани жизни и смерти девушка вспомнила его, их свидание, его бархатный голос, милую улыбку, и то самое чувство, которое сковывало ее тело в присутствии мужчины, то самое необъяснимое притяжение, которому она была не в силах сопротивляться. Мысли путались, сменяя одну за другой, но каждая начиналась одинаково: «а что если…?» Столько вопросов всплыло в голове блондинки, но ни на один она не могла дать ответ. Веки стали тяжелеть, а тело обмякать, она чувствовала, что через несколько жалких минут ее глаза закроются навсегда. Когда девушка перестала биться, в переулке не было ни звука, казалось, что мир замер, в ожидании момента, когда очередная невинная душа падет от рук злодея. Единственный звук, который слышала Кэролайн, был звук ее собственного сердцебиения, раздающийся с каждой минутой все реже. Бах. Оглушительный грохот пронзил эту нечеловеческую тишину. Это был звук выбитой железной двери, чудом оставшаяся висеть на петлях. — Кэролайн! — имя, произнесенное таким знакомым голосом с хрипотцой звучало совсем иначе, сейчас все было иначе. От этого голоса на душе девушки почему-то стало спокойнее, весь оставшийся страх куда-то испарился, оставляя на своем месте лишь умиротворение. Дальше были звуки борьбы, но Форбс уже было тяжело за чем-либо следить, тяжелые веки сами собой смыкались, так и маня ее в сон. Последнее что запомнила блондинка перед тем как погрузиться в кромешную темноту были те самые глаза, в которых ей так хотелось каждый раз утонуть, и крепкие руки подхватившие ее в тот самый момент, когда она потеряла контроль над своим телом. А дальше была темнота. … В клубе не оставалось свободного места, с каждой минутой людей становилось все больше, поэтому поначалу Клаус не заметил пропажи Кэролайн, ей удалось раствориться в толпе. Мужчина думал, что она ушла за очередной порцией выпивки, поэтому дожидался ее возвращения, но когда по прошествии десяти минут она так и не объявилась в поле его зрения он насторожился. Он помнил, что перед тем как потерял девушку из виду к ней подошел какой-то странный тип, который в первую же секунду вызвал у Майклсона неприязнь. Ему не нравилось, что к ЕГО Кэролайн приблизился кто-то помимо него. Первородный никогда не отличался особой щедростью, он всегда был жутким собственником и даже, несмотря на то, что Кэролайн была нужна ему в корыстных целях, он не мог допустить, чтобы хоть кто-то добивался ее внимания помимо него, потому что она была его, а Клаус ужасно не любил делиться своим. Когда он видел как мило Форбс улыбалась тому парню, у первородного в животе скрутился неприятный узел ревности, он хотел, чтобы она так улыбалась ему и только ему. Ненависть к незнакомцу возрастала все больше и больше. «Что она нашла в нем такого? Как только они разойдутся я прикончу его, чтобы не мешался под ногами» — так звучали мысли ревнивого вампира. Безрезультатно обыскав часть клуба, мужчина задействовал свои силы, его преследовало неприятное чувство, что нужно торопиться. Поэтому, как только его чуткий слух уловил женский крик где-то за пределами клуба, он немедля бросился по направлению к нему. Выбив дверь с ноги, он обнаружил ту, которую искал, но она была не одна. — Кэролайн! — он хотел, чтобы она знала, что он здесь, он спасет ее, хотел дать знать, что скоро все закончится. Увидев, что этот вампир лишает жизни его голубоглазку, глаза древнего застелила пелена ярости, которую он не испытывал очень давно. Он словно вошел в транс полностью подчинившись своему чувству, а чувство это было одно — ярость. Клаус был не намерен сдерживать себя, его жертва заслужила каждую каплю его гнева, ведь он покусился на ту, что принадлежала первородному. Обнаружив, что они больше не одни Карвер тут же в ужасе разжал пальцы, будто прикасаться к Кэролайн было всё равно что прикасаться к проклятой реликвии. В его глазах читался ужас, он прекрасно знал кто стоит перед ним и так же он знал, что этот «человек» не даст ему пощады. Легенды о первородном вампире, в чьих жилах текла кровь оборотня, были известны всем, однако мало кто из сверхъестественных существ после встречи с первородным оставались живы. — Клаус… — в ужасе прошептал Карвер, это были его последние слова, так как секунду спустя Майклсон набросился на него, будто дикий зверь на свою добычу. Кровь, пузырясь, стекала по подбородку Клауса. Она замарала его одежду, руки и даже волосы: из золотисто-русых они превратились в сплошь рубиново-красные. Ошмётки плоти летели во все стороны, не оставляя от вампира целого места. Когда первородный закончил от когда-то красивого парня остались только искореженные внутренности. Он был беспощадно разорван на части: ноги, руки, голова валялись по отдельности. Так выглядела смерть — беспощадная, жестокая и мучительная. Наконец пелена, затуманивающая его разум, сошла и он взглянул на девушку, чье сердцебиение становилось все слабее с каждой секундой. Клаус вмиг оказался рядом с ней. Даже сейчас, когда ее жизнь висела на волоске, она оставалась все такой же нежной и неземной. Если бы не срочность ситуации Майклсон бы позволил себе полюбоваться ее бледной кожей, красным губами, длинным ресницами — все в ней казалось ему идеальным. На мгновение она открыла глаза и из взгляды встретились. Ее — напуганный, тусклый и измученный, и его — нежный, спокойный и уверенный. Своим взглядом он хотел сказать ей: «не бойся, все позади, я рядом и никому не дам тебя в обиду». Кровь все так же покрывала его тело, она пропитана всю его одежду, но его это нисколько не волновала, единственное что сейчас было для него важно — белокурая красавица, безмятежно покоящаяся напротив. Он подхватил девушку на руки, когда та чуть не упала, потеряв сознание, и понес в известном лишь ему направлении. Дабы ситуация не стала еще хуже, по дороге он прокусил свое запястье и насильно напоил бессознательную девушку своей кровью. После пары глотков ее кожа стала приобретать человеческий цвет и Майклсону стало спокойнее — с ней все будет хорошо. … Солнце назойливо светило дремлющей блондинке прямо в глаза, отчего она начала приходить в себя. Голова гудела и побаливала, то ли от количества выпитого, то ли от количества впечатлений. Она резко вскочила, воспоминания о вчерашнем вечере стали одно за другим возникать перед глазами. Вот она танцует с девочками, пьет, тут к ней присоединяется таинственный незнакомец и вот она уже в переулке мысленно прощается с родными. Девушка приложила ладонь к шее и лихорадочно начала ощупывать то самое место, которое еще вчера истекало кровью, но ничего не обнаружила. Ни крови, ни раны, ни шрамов, будто бы все, что произошло вчера было сном, но Кэролайн была уверена, что все увиденное ею было наяву. Вампиры, они существуют. Осознание нахлынуло на Кэролайн, словно ведро холодной воды. Те, кого она всю жизнь считала лишь персонажами фильмов и книг существуют на самом деле и живут среди нас. Она чуть не умерла от рук настоящего вампира, от этой мысли холод пробежал по телу. На секунду отвлекшись от своих рассуждений, Кэролайн обнаружила еще одну вещь, которую почему-то не замечала до этого момента. Она находилась не в своей комнате, даже не в своем доме. Девушка находилась в большой просторной комнате светлых тонов. Она была обустроена скромно, но дорого и со вкусом: большая кровать с шелковыми простынями, на которой лежала Кэролайн, шкаф из красного дерева напротив, тумбочка с изящным орнаментом и окна в пол. Также, на потолке висела хрустальная люстра, красиво сверкающая под лучами солнца. Переведя взгляд на свою одежду Кэролайн пришла еще в большее недоумение, на ней не было того самого черного платья, вместо него на ней была шелковая ночная рубашка с шортами. — Вас переодела горничная, можете не переживать по этому поводу, — голос был спокойным и ровным, он принадлежал только что вошедшему мужчине. Подняв взгляд, Кэролайн увидела незнакомого ей молодого человека. Он был среднего роста, в дорогом костюме, а волосы, цвета темного шоколада, были аккуратно уложены. Сам по себе мужчина выглядел ухоженным, от него не исходило опасности, такому человеку хотелось довериться. Именно такое впечатление произвел на блондинку Элайджа Майклсон. С ее стороны было наивно полагать, что от него не исходит угрозы, ведь несмотря на то, что Элайджа считался самым благоразумным и благородным из всех своих родственников, это не отменяло того факта, что он являлся Майклсоном, первородным вампиром. Во имя клятвы «всегда и навечно» он был готов на многое, если не на все, поэтому опасаться его все же стоило. — Извините за мою бестактность, совсем забыл, что мы не знакомы лично. Я Элайджа, старший брат Никлауса и Ребекки. Никлаус… Это имя эхом раздалось в ушах девушки. Как она могла забыть? Именно он спас ее, это он унес ее оттуда. Она не помнила, всех зверств вчерашнего вечера, не видела всего того ужаса что произошел с вампиром, ведь в тот момент пребывала в бессознательном состоянии, однако она хорошо помнила крепкие руки, подхватившие и унесшие ее подальше от того ужаса. Голова продолжала кипеть от количества вопросов. Как Клаус справился с тем вампиром? Почему он был в том клубе? Откуда он нашел ее? И почему она цела и невредима? От того количества крови, что она потеряла, Кэролайн уверена, что должна была умереть. Даже если ее каким-то чудесным образом удалось спасти, то почему на ее теле нет ни единого синяка или ссадины? — Кэролайн? — она совсем забыла о мужчине, стоящем в дверном проеме. — Как долго я спала? — спросила первое, что пришло в голову. — Всю ночь, мой брат любезно выделил Вам эту спальню и позаботился о том, чтобы никто вас не тревожил. Кэролайн хотела как можно скорее узнать ответы на все интересующие ее вопросы, поэтому торопливо поинтересовалась. — Где Клаус? — Никлаус отлучился по делам, но скоро должен вернуться. — Я могу подождать его? — Конечно. К сожалению Ваши вещи пришлось выкинуть, они пришли в негодность, но Ребекка оставила для Вас несколько своих, уверяя, что они Вам подойдут. — Спасибо ей и вам всем за ваше гостеприимство, — Кэролайн было неловко, она боялась, что доставляет этой семье слишком много неудобств. — Не стоит благодарить, чувствуйте себя как дома, — с этими словами Элайджа ушел, оставив Кэролайн наедине с своими мыслями. Как только дверь за ним закрылась, Кэролайн начала обыскивать комнату в поисках своего телефона. Найдя его на стопке аккуратно сложенной одежды, блондинка первым делом принялась набирать маму. После короткого разговора, она успокоила ее, сказав, что осталась у Елены и что не отвечала, потому что телефон сел. После она оделась, Ребекка не соврала, одежда подошла ей идеально. Стильные брюки черного цвета и белая блузка выглядели просто, но, в то же время, отлично сочетались, блондинка любила такой стиль. Дабы отвлечься, Кэролайн решила изучить поместье тщательнее. Несмотря на то, что она здесь уже была, дом был настолько большой, что та часть, которую она видела это была лишь малость. Она доверилась своей интуиции и, выйдя из комнаты, повернула направо. Дойдя до конца коридора ее внимание привлекла одна из дверей. В отличие от белоснежных дверей с золотыми ручками, эта была будто бы испачкана в краске, на ней были следы пальцев разных цветов. Отворив дверь, она обомлела. Это была небольшая комната с широкими окнами, в которой почти не было свободного пространства. Все место занимало бесчисленное количество картин. Сотни полотен лежали на полу, столах или висели на стенах. Единственное свободное место было у окна, там стоял мольберт с еще незаконченной картиной. Подойдя ближе, Кэролайн узнала знакомое место. На холсте был изображен тот самый водопад, где она провела свое первое и единственное свидание с Клаусом. Пейзаж был нарисован так детально и реалистично, что дух от него захватывало. На секунду Форбс показалось, что она чувствует цветочный аромат и слышит пение птиц, настолько сильное впечатление произвела картина. «Так ты у нас еще и художник. Что еще скрываешь от меня, Клаус Майклсон?» — раздался собственный голос у нее в голове. Появилось острое желание прикоснуться к этой картине, словно это помогло бы ей пережить тот день вновь. Блондинка протянула руку, чтобы притронуться к бескрайнему водопаду, но ее прервал чей-то голос. — Так вот какая ты, Кэролайн Форбс, — позади, Кэролайн, оперевшись о стену, стоял темноволосый парень, он выглядел ненамного старше ее самой. Волосы были растрепаны, это придавало ему мальчишеской беззаботности. На лице играла веселая улыбка, глаза, темно-карего цвета, блестели озорством. Кэролайн спокойно подняла на парня взгляд, нельзя было не признать, он был симпатичным, высокий, с самоуверенным взглядом и хитрой улыбкой, но было в нем что-то еще, что-то что настораживало девушку. Наверное его беззаботность, казалось, что для его возраста она неуместна. — Да, это я, а ты у нас…? — Я самый симпатичный, умный и смешной из большого семейства Майклсонов, — ни капли стеснения не прозвучало в его голосе, он говорил все с уверенностью и самодовольством. — И видимо самый скромный. — Само собой, конфетка, — он продолжает внимательно изучать ее глазами, будто испытывая на прочность. Кэролайн скрестила руки на груди и продолжала уверенно пилить его взглядом в ответ. — Конфетка? Серьезно? — Ну а что? Ты выглядишь сладенько, не удивительно, что мой братец глаз на тебя положил. Кстати о нем, ему не понравится, что ты здесь без спросу бродишь, эта комната своего рода святая святых. — Он красиво рисует, настоящий талант. — Века тренировок, — спокойно произнес первородный, — Я Кол. — Вот это имена: Никлаус, Кол, Элайджа. Из какого вы вообще века? — Лучше тебе не знать. Все дело в том, что наши родители были людьми старой закалки. Кэролайн осмотрела другие произведениям искусства. Среди них были: портреты, пейзажи, натюрморты — и все выполнены одинаково искусно. Ее взгляд зацепила картина в самом углу комнаты, она была накрыта белой простыней и поэтому не было видно что на ней изображено. Проследив за взглядом девушки, Кол понял куда он направлен и серьезно сказал. — Мой тебе совет, если что-то скрыто, то не лезь, тайны всегда привлекательны, но не всегда то, что скрыто за ними является таковым. И это я сейчас не только о картине говорю, — это было первое, что младший Майклсон произнес с полной серьезностью и без ухмылки на лице, он знал о чем говорит. — Пойду, пожалуй, вернусь к себе в комнату, — сказала она, направившись на выход из мастерской, пока любопытство не успело взять вверх. В спину ей раздалось: — Если надумаешь выбрать лучшего брата, то я всегда к твоим услугам, конфетка. Девушка закатила глаза и вернулась в комнату, в которой совсем недавно пришла в себя.