Looking For A Way Out

      Свет над головой, тусклый и мерцающий, грозил окончательно выгореть, оставив его в кромешной тьме, в которой он застрял. Пол под ним пронизан холодом, старостью, слишком твёрдый и жёсткий для его бедных колен, что впивались в бетон. Даже толстый плащ не спасал от здешнего мороза, звук одинокой капли воды, падающей в маленькую лужицу, глухо повторялся снова и снова, смешавшись со свистом небытия, неумолимо просачивающимся в его разум.       Затем, услышав далёкий свист приближающегося поезда, тут же с ужасом застыл. Раздался неизбежный звук визжащих колес, от которого по спине пробежали мурашки, когда он осмелился заглянуть сквозь спутанные локоны.       Он поднёс руку к своим волосам, пытаясь как-то спрятаться, пока настигающие тени ползли к краю, ожидая ужасающего поезда. Он появлялся время от времени, но на Уилбура всё ещё действовали громкие звуки и визг его колёс о рельсы, по которым он ехал.       Прайм, он ненавидел эту линию метро. Всё будто бы издевалось над ним своей тишиной, напоминая, что здесь, кроме него самого и бездушных теней, нет абсолютно ничего. Он был один. Один в состоянии постоянного страдания и гнева.       Уилбур полагал, что в какой-то момент он покинет это место. Но казалось, что он останется в этом Лимбо навсегда, как в особом последствии смерти, заставляющим его соскользать и сворачиваться, а после оставлял его опустошённым, лишённым каких-либо эмоций, пока бы они вновь не вернулись для следующего эпизода.       Которого он пытался избежать. Его руки измучены от отчаянной попытки сломать кирпичную стену позади него (ему это не удалось, что неудивительно), как и от вырывания собственных волос или удушья. Так что, конечно, кожа его головы также горела от пальцев, ранее дергавших за кудри. Его глаза были слишком сухими, все слёзы давно вытекли, закончившись вместе с всхлипами и мольбами уйти. Вот почему он боялся шума приближающегося поезда несколько больше, чем обычно. Он только успокоился после длительного, как он называл это, «сеанса рыданий», как спокойствие вновь было подорвано. Так мучительно, он не хотел снова видеть эти глупые дразнящие огни. Но другого выбора у него не было, потому что звон становился только громче и громче.       Раннее Уилбур думал, что, возможно, если ему повезёт, поезд приедет с целью забрать и вернуть его к жизни. Однако он либо проносился мимо, забивая своим шумом всё пространство, либо медленно останавливался, просто чтобы стоять на одном месте, словно ожидая, когда Уилбур, оторвавшись от земли, подойдёт к нему на своих дрожащих ногах.       И, несколько раз, он действительно пытался это сделать. Но, очевидно, двери никогда не открывались. Его руки оставались в ужасных ушибах после попыток открыть двери или попасть внутрь через закрытое окно. Но лишь слышал привычный звон, отступая, чтобы посмотреть, как он уходит, раз за разом принимая своё поражение. Было несправедливо, что блуждающие тени могли с лёгкостью попасть в поезд, просто пройдя через дверь, даже не открывая её. Он не понимал ни этой особенности, ни того, почему они вообще тут находились. Наверное, чтобы просто поиздеваться над ним.       И прямо сейчас казалось, будто они именно этим и занимались, когда около пяти из них стояли на краю в ожидании поезда. На этот раз он даже не стал вставать, понимая, что ничего с этого не получит.       Так что он оставался на месте, напрягшись, когда поезд, наконец, появился в поле зрения гораздо медленнее, чем обычно, замедлившись в конце перед остановкой. Он вздрогнул, когда тени постепенно проходили сквозь двери, словно их и вовсе не существовало. Будто бы это было легко, а он просто не достаточно хорош, чтобы быть способным сделать так же.       Что, возможно, не лишено правды. Может, ему и вправду суждено потерять оставшийся рассудок здесь, не в силах как-либо это изменить. Он не мог ничего остановить. Визиты поезда, крадущиеся тени, холод: он ничего не мог с этим поделать.       Как бы ему ни хотелось уйти. Как бы ему ни хотелось, чтобы это всё прекратилось.       Он застрял здесь. Застрял на этой подземной станции навсегда.       Уилбур сильнее вжался в стену позади себя, шероховатая поверхность причиняла дискомфорт его плечам и позвоночнику. Но он и не возражал, ему в любом случае пришлось бы привыкнуть к этому. Так как он застрял здесь.       Прайм, у него сильно болело горло, и повторяющееся осознание того, что он навсегда в этой ловушке ничем не помогало. Уилбур крепко зажмурил глаза, склонил голову и попытался выдохнуть воздух в землю под собой, который каким-то образом душил его. Его лёгкие казались слишком переполненными, а воздух слишком пыльным и забитым дымом.       Задрав голову, Уилбур поднял руку, чтобы потянуть за воротник своей рубашки, а после откинул голову назад, когда в горле возникло ощущение отёка, будто в нём застряло что-то тяжелое. Так же, как и он застрял здесь-       Уилбур быстро моргнул, почувствовав приближающуюся головную боль, заставляющую его разочаровано застонать. И так с горлом всё дерьмово, а теперь ещё и с головой. В сознании было слишком туманно, чтобы разобрать слабый шёпот ветра. Здесь никогда не бывало ветра, но он, похоже, даже не замечал этого, поскольку его голова, казалось, набирала вес так, что он больше не мог её удерживать, а зрение расплывалось в смеси белого и темно-серого.       Он постарался сесть в последней попытке спастись от только что обрушившейся головокружительной волны, а также поднять тяжелую руку, чтобы вытереть ею слезящиеся глаза. Уилбур почти не мог ни видеть, ни двигаться, вместо этого он застыл здесь, на земле, ожидая, пока грязный воздух глубже проникнет в его лёгкие и найдет способ разорвать их на части, наконец, унеся его прочь.       И он принял это, прекратив все попытки борьбы с происходящим, скатившись по стене и устроившись на руке, что, вследствие положения, становилась больше. Веки опустились против его воли, и вскоре он заснул.       Через время он проснулся, в очередной раз доказав, что не может умереть и выбраться из Лимбо. Но, придя в себя, он почувствовал под собой не твёрдый пол, а скорее мягкую, скомканную его кулаками ткань, заставившую его в замешательстве моргнуть и резко сесть. Раскалывающаяся головная боль сразу обрушилась на него, стоило ему только сделать это.       Однако достаточно скоро его глаза безболезненно открылись, и он смог достаточно сфокусироваться, чтобы посмотреть вниз и увидеть свои затянутые теплым тёмно-синим одеялом ноги.       И чёрт, тут был свет.       Воздух застрял у него в горле, но он проглотил его, прежде чем задохнуться, когда с недоверием посмотрел на правую часть комнаты. Здесь нет дороги. Комната была освещена утренним светом, слабым и заставляющим его сердце биться чаще. Мягкие лучи солнца щедро проливались сквозь окно, на которое только что упал его взгляд, делая комнату с деревянными досками на стенах почти уютной — это, однако, сработало.       Что произошло? Где, чёрт возьми, он оказался?       Сердце Уилбура колотилось, горло сжималось, потому что он оказался не на станции, он не застрял, и, Прайм, комнату заполняли окна и мебель вместо пустоты платформы.       Он ничуть не замёрз (даже с учётом того, что был, как он только что понял, без рубашки), не было кромешной тьмы, и его тело не чувствовало сильной боли. Чёрт, он готов сейчас расплакаться.       Но сдержался, закрыл глаза и сосредоточился на том, что слышит, замерев, когда слева от него раздался голос:       — Уилбур?       Какого чёрта. Сердце Уилбура упало, как будто его только что положили под наковальню, ожидая её падения.       Он не осмелился повернуться, чтобы посмотреть, оставшись неподвижным и задаваясь вопросом, насколько это было реально. Он вновь признал отсутствие рубашки, которая должна была быть на нём, то, что эта кровать была ему незнакома, и то, что его имя только что назвал некий кто-то, кто был с ним в постели. Так что да, наверное, это всё было сном.       Потому что он никак не мог услышать пронизанный сонливостью голос Квакити, что звал его по имени. Он никак не мог оказаться в одной постели с этим человеком.       Это не имело никакого смысла, очевидно, это просто сон. Мгновение назад он был в Лимбо, а теперь он находился в её полной противоположности- нет-нет, теперь он в каком-то странном сне. Очень, очень странном.       Но затем его тронула за плечо тёплая, действительно очень тёплая рука, от которой голова откинулась назад, невзирая на то, что он даже не хотел смотреть правда ли это. Но там, прямо там, чёрт возьми, сидел Квакити. Его обнажённая кожа привлекла внимание Уилбура, как мотылька привлекает свет, а глубокие карие глаза взглянули на лицо Уилбура так, что ему захотелось сжаться.       — С тобой всё хорошо? — Спросил Квакити, озабоченно нахмурив брови так, как Уилбур никогда не видел ранее.       Признаться честно, он даже не знал, как ответить на вопрос. Поэтому он просто пожал плечами, отказываясь верить, что это всё было взаправду, — П-почему ты здесь? — Нерешительно спросил он.       Глаза Квакити блеснули, и, когда прядь его темных волос упала на чистое загорелое лицо, он наклонил голову, — Что ты имеешь в виду? — Насмешливо спросил он, его рука упала с плеча Уилбура, чтобы указать на комнату, — Что, не ожидал, что я буду спать в своей комнате? — В конце он хихикнул, губы изогнулись вверх, и это довольно резко скрутило кишки Уилбура, когда он сидел с пустым выражения лица, ожидая, пока Квакити скажет что-нибудь ещё. Но, поняв, что тот говорить ничего не собирается, прочистил горло:       — Кхм, ага, нет, извини, — попытался сказать он хриплым и слабым голосом, отодвинувшись и очертив взглядом лицо Квакити, оставив его оба карих глаза в пользу метафорического удара в живот. У него перехватило дыхание, когда он заметил цветастые пятна, покрывающие почти всю шею и ключицы Квакити, а на некоторых из них едва заметен отпечаток зубов.       Что он?…       — Квакити… я… — он сглотнул, переводя взгляд с его кожи на стену, покрытую приклеенными клейкой лентой плакатами и бумагами и остановился, заметив, что один из них казался слишком знакомым. Это был флаг Л'манбурга. Флаг страны, которую он уничтожил, разве нет? Почему этот флаг вообще был там?       Ох, Прайм. Что, блять, происходит. Уилбуру стало плохо, когда он снова повернулся к Квакити, сглотнув на случай, если его действительно вырвет и использовав тот небольшой остаток своих сил, чтобы заговорить.       — Кхм, Квакити, — начал он, страшась каждой секунды молчания в ответ и становясь всё более странным с каждым мгновением, — напомни ещё раз, какое сегодня число?       Квакити слегка рассмеялся: — Ох, Прайм, Уилбур, кажется, ты просто не жаворонок, верно?       – Квакити, я серьёзно…       — В любом случае, да, сегодня четвёртое сентября.       Блять.       О, нет.       Уилбур даже не мог ничего сказать, лишь молился, чтобы это оказалось чей-то глупой шуткой. Может, он ошибся годом. Может, чёрт возьми, это всё сон, и он был в порядке. Тем не менее, как бы он ни старался успокоиться, его сердцебиение участилось настолько сильно, что стало больно. Горло ужасно жгло, когда он набирался сил сказать:       — К-как мы оказались в таком положении? — Спросил он, жестикулируя между ними, помогая понять происходящее. Тревога накапливалась в его животе всё сильнее, а внешний вид Квакити казался всё более и более… отчуждённым. Он даже не знал как это описать, но яркость его карих глаз казалась неправильной, ровно как и исходящий от него смех. В каком-то смысле он казался устаревшим. Эти ощущения усилились, когда Квакити, посмотрев на него, скривил губы в фальшиво хмуром взгляде.       — Даже не помнишь, хах?       Уилбур смиренно покачал головой, поскольку вся эта ситуация становилась только более и более неправильной. Его точно не должно было быть здесь.       Квакити усмехнулся, шок от знакомства заставил Уилбура ещё раз оглядеть комнату в надежде выяснить, что происходит. Поскольку смешок не был странным, он знал его. Он слышал его раньше. Но к чему был вопрос.       — Что ж, в любом случае, — начал Квакити, хлопнув в ладоши, заставив этим Уилбура поднять голову и бессмысленно на него уставиться. Мозг кричал: что-то с ним не так, но не мог понять, что именно, — ты знаешь, что я тоже вчера решил баллотироваться в президенты и всё такое?       Уилбур знает, но это случилось не вчера. Сегодня просто не могло быть четвёртое сентября. Уилбур не мог находиться здесь, так как он умер шестнадцатого ноября. Он мёртв. Застрял в Лимбо, думая, что это навсегда, но потом… стоп.       Сердце Уилбура чуть не выпрыгнуло, замешательство переросло в разочарование, когда к нему вернулись все воспоминания о ситуации, в которой он сейчас оказался.       Его оживили.       И, оглядев комнату, он с уверенностью мог сказать, что ему здесь не место. Не с этим Квакити и не в этой комнате.       Несмотря на пульсирующую головную боль он всё ещё мог разглядеть комнату вокруг себя и начать вспоминать, как она должна выглядеть.       Чёрт, ему нужно вернуться.       Его не должно было быть ни здесь, ни в Лимбо.       Он должен был находиться в Лас-Невадас, в другой комнате с настоящим Квакити.       Паника переполняла его горло, когда он сползал с кровати, пытаясь встать на трясущиеся ноги. Он почти не слышал, что говорил ему фальшивый Квакити.       Где, чёрт возьми, выход?       Мысли Уилбура возникали слишком быстро, чтобы найти его. Он огляделся, не обращая внимания на брошенную на пол униформу некоего Л'манбурга, угрожающая разорвать ему горло. Всхлипнув, Уилбур побрёл прочь, ни разу не бросив взгляд на сбитого с толку Квакити, сидящего на кровати, потому что он, блять, не настоящий.       Уилбур не был в постели с Квакити, что шутил об употреблении наркотиков и жирной заднице, это было не четвертое сентября и не год создания Л'манбурга. Не было- не могло быть.       Поскольку он должен был находиться с Квакити, имеющим шрам на лице и глаза разного цвета: один карий, а другой молочно-белый. Он точно знал это.       Он точно помнил, где заканчивался шрам Квакити: чуть выше его верхней губы. Это было в действительности. Квакити шутил о запрете Уилбура после того, как разбанил его, или пробовал на себе шесты в клубе (на что Уилбур прочищал горло и старался говорить как можно небрежнее: «конечно, если хочешь», когда он заставил образы рук Квакити, обхвативших серебряный шест, и бедер, таких изящных, и одновременно мощных-).       Прайм, ему нужно найти способ вернуться, как он вообще ушёл?       Его зрение было расплывчатым, но он всё же смог смутно разглядеть ближайшую дверь, отчаянно потянувшись к дверной ручке, надеясь, что она поддастся. Крики Квакити стали отдаляться, а грудь сжалась значительно сильнее, намереваясь забрать весь кислород, оставив его без сознания.       Уилбур едва ощущал холодную плитку под своими босыми ногами, так же как и зеркало справа от него или звук тяжело бегущей воды, только через несколько секунд осознав, что это всего лишь ванная. Отчаяние подступило к его горлу, и ему пришлось заставить себя сдержать слёзы.       Зрение было искажено, разум метался, Уилбур не мог ожидать, что его нога зацепится за деревянный табурет, отправив его кувыркаться. Уилбур даже не осознавал, что происходит, поскольку комната вокруг него наполнилась чёрными дымчатыми точками, а после он упал в наполненную водой ванну.       Но вместо того, чтобы быть встреченным всплеском воды, он стукнулся о холодный пыльный пол, сразу узнав своё Лимбо.       Уилбур снова был в грязном плаще, температура мгновенно заставила его вздрогнуть, когда он поспешил встать, сдерживая бушующие эмоции. Но ему удалось сделать только первое, из-за чего, встав и уткнувшись в стену, он, чёрт возьми, сломался, и слёзы бесконтрольно потекли по его щекам, когда он всхлипнул.       Его и здесь быть не должно. Он просто снова оказался в Лимбо, хотя не должен был.       Пожалуйста, он ненавидел это место. Он должен был уйти, он должен, должен уйти.       Но, пока он бил по стене кулаком, умоляя уйти с ноющим телом и ужасным отчаянием, ничего не происходило.       Поэтому, когда он умолял убраться к чёрту с этого вокзала, он также изо всех сил старался думать о месте, где он должен находиться, на случай, если это как-то поможет. Он знал, что его руки скоро покроются синяками от ударов о твёрдую стену, но сейчас ему было всё равно.       Уилбуру просто нужно было уйти.       Даже когда ноги больше не могли его удерживать, заставив упасть на колени, он не мог перестать пытаться, потому что он даже не мёртв. Он жив и должен был находиться в Лас Невадас, а не в этом адском кошмаре. Тем не менее какого-либо прогресса не последовало, за исключением его вновь сухих глаз и более уставшего тела, чем до того, как это всё началось.       Уилбур свернулся калачиком, раскачиваясь взад-вперёд, пока рыдания и крики разрывали его горло. Он не хотел сейчас плакать, но это всё, что ему оставалось делать.       Уилбур какое-то время был там, в стране Лас Невадас, рядом с Квакити, но, по-видимому, потерял это. Он потерял всё это, вернувшись обратно в Лимбо, вынужденный остаться одному.       Умирающим голосом и с затуманенным разумом Уилбур ещё раз попросил выбраться из этого кошмарного месива и вернуться к Квакити. Он склонил голову, спрятав лицо, когда какая-то призрачная фигура бездумно брела мимо него, оставив его безнадёжно плачущим в темноте жуткой железнодорожной станции, устало волочившему руки по стене на случай появления какого-нибудь волшебного выхода. И как только его энергия хоть немного восстановилась, он снова встал, чтобы попытаться ударить в стену и кричать о желании уйти.       Отчаяние рвало его на части, но он всё равно не останавливался, даже если ничего не видел и с трудом дышал. Даже если его ноги тряслись, а руки безмолвно желали отдыха. Они осознали это только в момент, когда он прислонился лбом к стене, тяжело дыша на холодный воздух, пока новая волна слёз угрожала пролиться. И, не имея сил как-либо их остановить, он рыдал и умолял о выходе в реальность.       Уилбур вскочил, серые одеяла упали, пока зрение медленно возвращалось к нему.       При виде знакомых белых стен и необычных, обрамлённых золотом часов перед ним, его сердце чуть не остановилось, но тревога всё равно взяла верх, когда он задумался о действительности обстановки.       Но это казалось таким настоящим. Если только этот испорченный сон не станет ещё более испорченным. Неужели он снова будет возвращён в Лимбо?       Уилбур хватал ртом воздух, пока пытался сбросить с себя одеяло, разбудив этим человека рядом, которым, конечно же, оказался Квакити.       Но на этот раз у него был поддельный, рассекающий его лицо шрам, останавливающий дыхание Уилбура. У Квакати были разноцветные глаза и даже присутствовали слабые отметины со шрамами, оставленные прошедшими войнами и событиями и выглядывающие из-под его огромной футболки.       Мужчина со стоном вяло протёр глаза и взглянул на Уилбура, — Уил, какого хрена весь этот шум-.. — не успев договорить, он прервал себя и, нахмурив брови, взглянул на застывшего Уилбура, что молча размышлял о том, могло ли это быть очередным кошмаром, в то время как его не очень тихое дыхание ускорилось, а слишком знакомое ощущение наворачивающихся слёз начало мешать ему сохранять самообладание, — Уилбур? Что- ты в порядке?       Уилбур попытался проглотить боль в горле и покачал головой, не веря даже его голосу. Поскольку он по-прежнему сомневался в том, реально ли это, он напрягся, когда Квакити нахмурившись вздохнул и с беспокойством наклонился к нему.       — Что случилось? — спросил он, и Уилбур не мог подавить вырывавшегося всхлипа в ответ, изогнувшись, чтобы спрятать лицо в ладонях и избежать Квакити.       Если это реально — он будет в порядке, потому что через некоторое время всё это пройдёт. Но если это не реально, то та боль в груди и возвращающаяся мигрень не подумали бы оставить его на какое-то время.       Всё это было настолько запутанным, что слишком травмировало его мозг, когда он пытался понять: действительно ли он снова в Лас Невадас, или он застрял где-то в этом сне.       Уилбур даже не заметил только что осторожно положенную ему на спину руку, но почувствовал, как тепло Квакити поглощает его, когда тот нашёл место рядом с ним и вытянул шею, чтобы бросить на него обеспокоенный взгляд.       — Уилбур? — Осторожно позвал он, и Уилбуру на секунду захотелось ответить, проверить возможность реальности. Однако у него не было шанса, потому что Квакити наклонился ближе, устремив свою руку к плечу Уилбура, когда его губы шевельнулись. Уилбур даже не услышал, что он сказал, пока Квакити не сжал его плечо, — Привет? Уилбур?       Уилбур моргнул, сделав один медленный глубокий вдох, готовясь столкнуться с этой путаницей. Застенчиво встретив взгляд Квакити, Уилбур не мог вновь не почувствовать лёгкое облегчение, увидев, как разного цвета глаза мгновенно остановились на его лице. Это было хорошо, это было нормально. Он огляделся: ничто не выглядело необычным. Несмотря на это, Уилбур всё ещё не уверен, было ли это реально. Поэтому, глубоко вздохнув, он попытался стряхнуть с себя туман в сознании, выдохнув:       — Квакити? — Неуверенность в голосе заставила его слегка смутиться, но это, казалось, не имело значения, так как быстро привлекло внимание другого мужчины, кивнувшего в ответ. Уилбур огляделся, выискивая глазами что-то, чего здесь быть не должно, а после глубоко вздохнул, — Так это, — он сделал короткую паузу, тяжело дыша, сжимая и разжимая руки, — это всё реально, верно?       Однако вопрос не сбил с толку Квакити, как того ожидал Уилбур. Вместо этого он казался удивлённым всего на долю секунды, прежде чем его глаза расширились, а затем снова смягчились от осознания, после чего его губы изогнулись вниз. Уилбур ждал, пока тот прибывал в замешательстве, дожидаясь ответа.       — Ох, Уилбур.       Он практически проворковал его имя, голос душил Уилбура теплом, от которого его щёки слегка порозовели, а внутренности сталкивались и спутывались друг с другом. Поэтому Уилбур был готов отбросить часть своей паранойи, позволив ему заключить его в нежные объятия.       — Это реально, Уилбур, — пробормотал он, пока Уилбур сидел с лихорадочным сознанием, что не соответствовало его почти неподвижному состоянию — мозг был слишком занят, чтобы двигаться самому. Но это не имело значения, потому что Квакити снова обнял его, прижавшись щекой к плечу Уилбура, пока его волосы щекотали щеку самого Уилбура, — ты со мной, да?       Мыслям Уилбура потребовалось некоторое времени, чтобы обработать слова. Он медленно кивнул: — Ага?       — Да, так и есть, — уверенно сказал Квакити, наблюдая за его реакцией, прежде чем оглядеть комнату, на мгновение задумавшись, — мы сейчас в Лас Невадас, — непринуждённо сказал Квакити, позволив Уилбуру погрузиться в его прикосновения, — ты знал об этом?       Уилбур на мгновение замолчал, его взгляд скользнул по комнате, пока он не обрёл голос и не пожал плечами, пытаясь отбросить беспокойство, — Предполагал. Не знаю. Я надеюсь, что это так.       — Это больше, чем просто надежда. Ты действительно здесь.       — Я?       — Да. Мы оба здесь.       — И это не сон? — Кротко спросил Уилбур.       Квакити кивнул, предлагая крепче обнять, и Уилбур обнаружил, что готов это принять, — Это не сон, — спокойно сказал он, но в его голосе было столько уверенности, что Уилбур всё больше и больше осознавал это, заставляя всё оставшееся напряжение спасть с плеч, когда он вздыхал, — это всё правда, Уилбур.       Тот только промычал в ответ, позволив своему разуму на мгновение расслабиться, вместо того чтобы всё обдумать, пока Квакити, поглаживая, двигал одной рукой по его спине, пробормоча что-то о том, что с Уилбуром всё будет в порядке и что это не сон. Уилбур начал вспоминать, как прошла предыдущая ночь и все другие дни. Так что, конечно, это реально, Квакити был прав.       Телу Уилбура стало намного легче от этого знания. Облегчение поглотило его и он слабо улыбнулся, начав легко смеяться, мгновенно сбив этим с толку Квакити, откинувшегося назад дабы понять, что происходит. Однако он мало что увидел, так как Уилбур просто притянул того обратно для ещё одного объятия и поцеловал его в макушку.       Квакити нерешительно обнял его в ответ, — Ты в порядке, Уилбур? — Он спросил.       — Да, — после этого замешательство Квакити почти мгновенно исчезло, и он улыбнулся, когда Уилбур положил подбородок ему на макушку, прошептав: «Спасибо».       Квакити тихо усмехнулся, и на этот раз Уилбур откинулся назад, изогнув губы вверх, на что Квакити пожал плечами в попытке избавиться от появившегося тепла на щеках, когда Уилбур посмотрел на него, — Я имею в виду, всегда пожалуйста. Конечно.       Уилбур фыркнул, украдкой, почти игриво, двигая рукой, чтобы найти ладонь Квакити, искренне улыбаясь, пока дышал, — Это реально, Квакити.       — Так и есть, — сказал Квакити, всего на секунду скользнув взглядом по их переплетённым рукам, а затем снова посмотрев в глаза Уилбуру, более чем счастливый тем, что тому становится лучше.       С этими словами Уилбур придвинулся ближе настолько, что их лбы споткнулись. Вначале Квакити неправильно понял его намерения, из-за чего его кожа вспыхнула, но это тоже было приятно.       Они сидели так какое-то время, греясь в теплых объятиях друг друга, и, честно говоря, Квакити задавался вопросом, собирается ли Уилбур когда-нибудь отпустить его или так пройдёт весь день.       Тем не менее, Уилбуру удалось оттянуть этот момент на некоторое время, стараясь оценить каждую мелочь, прежде чем он, наконец, отодвинулся назад, и они вдвоем начали свой день, правда, только после поцелуя Квакити, конечно. Встал после того, как ещё раз сказал «Спасибо», сдержав смешок от того, как лицо Квакити порозовело, пока он взволнованно сидел, прежде чем встать и поцеловать его в ответ.       И Уилбур никогда не чувствовал себя себя более благодарным.