Смысл

А есть ли смысл сражаться более? Что, если всё то, что он предпринял, дабы Дар сохранить – лишь отсрочка неизбежного? Побег, препятствия во время исследований, подрыв суда, вновь побег… Что, если это всё бессмысленно? Тревожные мысли кружат, кружат в голове, покоя не дают, словно стервятники добычу свою караулят. Они не дают уснуть, работать мешают. Не хотят отпускать добычу свою. Душенька замечает, слышит шепотки за спиной нервные, что резко затихают, стоит ближе подойти. Видит задумчивые взгляды Зака, которые он кидает на него, стоит оказаться рядом. Тоже копию книжки той, над которой они трясутся так, прочитал? Мысли неизвестного посадили семена сомнения в мысли, не так ли? Майншилд может и большой, вот только слухи расползаются по нему быстро-быстро. Глазом моргнуть не успеешь – половина жителей уже знает всё в подробностях мельчайших. Душеньке рассказывают через день, утром. Огромная толпа чуть-ли не врывается к нему в самую рань, когда он только собраться по делам успел. Дверь открывает, слыша чуть приглушенный гомон - и резко затихает всё. Одни смотрят на него в упор, взглядом прожигая, другие – глаза неловко отводят. Душенька прекрасно чувствует сквозящее в воздухе напряжение. Боится спрашивать, зачем же они пожаловали. Знает, что неспроста вся эта толпа сейчас перед ним стоит. Обводит взглядом эту компанию разношерстную. И сердце ёкает в груди. Душенька замечает Обси. Мир резко сжимается до одной-единственной фигуры. Тот смотрит на него, в глазах – улыбка читается неловкая. Вот только она неправильная, словно ненастоящая. От взгляда-улыбки виной разит за километр. Одна рука чуть приподнята, словно махнуть хочет в знак приветствия, другая – опущена, в сторону отведена, словно сжимает что-то. И тут толпа резко отмирает. И начинается вакханалия голосов. Все наперебой говорят, Душенька может выделить только отдельные слова: Деб, лечение, Дар, огни. Ни одно из них спокойствия не внушает, лишь заставляет напрячься. Беспокойство только усиливается. Слово берёт Альцест. Толпа затихает, стоит ему только поднять руку механическую. Он рассказывает обо всём: об уговорах Деба, о сделке на яйцо дракона в обмен на лечение, о кольце ярких огоньков бирюзовых, окруживших чёрную жижу. Намекает, тонко и не очень, о лечении последнего. Душенька уже на середине понимать начинает, к чему клонит лидер Дровосеков. Это не вызывает у него вопросов. В конце концов, проигрыш прививочников в Скайварсе не отбил их желания вылечить Душеньку. Это ожидаемо, даже привычно в какой-то степени. У Душеньки есть только один вопрос. Что в этой компании забыл Обси? Душенька вновь смотрит на друга, безмолвно спрашивая. Чуть мешкается, делает шаг вперёд. Люди и нелюди расступаются перед ним. Они стоят друг перед другом, позади одного – толпа, лечения требующая, за спиной другого – дом родной, в который он совсем недавно смог вернутся. Теперь Душенька замечает, что держит в руке его дорогой друг. Миска с супчиком. Обси говорит что-то, Душенька с трудом концентрирует внимание на его речи. Обси утверждает, что лечение необходимо, что это может стать ключом к решению проблемы с радиацией, что ему станет лучше после выздоровления… Обси говорит словами Альцеста, Душенька не может поверить своим ушам. Последний Одарённый смотрит на своего друга, пытаясь отыскать теперь ответ на иной вопрос. Почему? Почему, Обси? Неужели всё то, что они прошли ради сохранения Дара – пустой звук? «Отсрочка неизбежного» - подсказывает шёпот в его голове. Взгляд Обси выражает чёткую, непоколебимую уверенность в том, что он всё делает правильно. И лишь где-то на дне – печаль и вина. Душенька молчит, не произносит ни слова. Он не верит, что его лечение поможет в борьбе с радиацией. Не верит, что если сейчас он откажется – его не будут лечить. Душенька видит это в их позах, взглядах, у каждого в руках мерещится панацея. Он не верит, что Обси действительно считает, что лечение необходимо. Не может понять, в голове пазл не складывается. Но имеет ли его вера хоть какой-нибудь вес, когда рядом – толпа, что готова буквально запихнуть ему в рот супчик? Мысли-голоса в голове поддакивают нестройным хором. У Душеньки при себе только элитры, немного фейерверков, плоти да небольшой кинжал. «Сдавайся или беги» - бьёт в голове набатом. И Душенька делает то, чему научился за долгие месяцы владения Даром. Он разворачивается назад резко и бежит, захлопывая дверь. Проскакивает через комнаты, мчится к чёрному выходу. За спиной слышаться торопливые шаги. Одарённый выскакивает на улицу. Ветер легонько волосы колышет, вот только у Душеньки нет времени на это. Он резким, отрывистым движением достаёт фейерверк и раскрывает элитры. Те слушаются неохотно, но через несколько попыток послушно поднимают Душеньку, периодически закрываясь. Но падать не страшно – падение не причиняет боли. На его стороне Дар, против него – весь мир. Позади слышаться недовольные возгласы, топот быстрый. Кто-то остаётся ждать там, возле дома Душеньки, но тот не видит этого Элитры схлопываются. От них словно больше вреда, чем пользы, вот только Душенька не замечает, поглощённый страхом и адреналином, что вперёд гонят. Несколько шагов, обманный манёвр, новый фейерверк, толчок и вновь рывок. Круг замыкается, чтобы вновь повторится. Это будет продолжаться до тех пор, пока его не догонят или пока фейерверки не закончатся, вынуждая его бежать. Игра на выносливость, в которой он в заведомо проигрышной позиции. И даже в такой момент голоса-мысли не покидают его, пчелиным роем в голове жужжат. Всё шепчут, шепчут, разнятся иногда между собой сильно. Отмахиваться от них сложно, но возможно, вот только цена этому – потеря концентрации. Он падает неаккуратно, не уследив. Катится кувырком по траве, но тут же понимается, слегка прихрамывая. Дар спасает от урона, но далеко не от всего. И вновь – фейерверк, толчок, полёт. Вот только движения уже лишены той уверенности, что в самом начале была. Проскальзывает в голове мысль, назойливая самая, что решает всё. «А есть ли смысл бежать?» Душенька оборачивается назад, на поредевшую изрядно группу преследующих. Он закрывает элитры – расстояние до земли небольшое – и падает вниз, приземляясь безболезненно. Проходит по инерции пару шагов, упираясь руками в дерево, одиноко стоящее на этой равнине. Он оборачивается назад, смотрит на стремительно приближающуюся группу, с содроганием замечая чуть затуманенным взглядом чёрно-пурпурное пятно балаклавы. Грудь ходит ходуном, сердце бешено стучит. Душенька медленно опускается на землю, спиной к дереву прижимаясь. Он зажмуривает глаза и не замечает, как рука сжимает лежащий в кармане кинжал, что каким-то чудом не выпал по дороге. Держится за оружие бессознательно, словно утопающий за соломинку. У него больше нет сил бежать. У него больше нет сил сражаться. У него больше нет сил. Шаги, что раздаются уже совсем близко, замедляются, пока вовсе не останавливаются. Они не говорят ничего (или Душенька не слышит ничего, поглощённый мыслями своими), стоят неподвижно. Лишь прожигают взглядами, Душенька чувствует их кожей. Он не знает, сколько это длится, но вдруг раздаётся легкий шорох ткани. Звук, что заметить трудно обычно, ощущается ужасающее громко, словно знамение чего-то страшного. Чей-то шаг неуверенный. Ещё один. И ещё. Душенька почти не слышит их, поглащённый внутренней борьбой. Мысли-голоса шумят громко, идеи свои противоречивые выполнять заставляя. Он чувствует мягкое прикосновение к плечу, шёпот нежный, но настойчивый, словно уговаривающий его сделать что-то. Душенька не может разобрать ни слова. Рука чужая переходит на голову, гладит мягко спутанные волосы. Этот жест такой родной, знакомый, вот только отдаёт горечью внезапной. Имя вертится на языке, но он не может и слова произнести. Мысли кричат, орут в его голове. Душенька приподнимает голову. Рука чужая словно только и ждала этого, переходит с макушки на на нижнюю челюсть, держит аккуратно, приоткрывая рот. Губ касается что-то жидкое. Душенька приходит в себя, глаза открывая. Рука с зажатым в ней кинжалом делает резкий рывок. На языке – тошнотворный, приторно-сладкий вкус похлёбки целебной. На руках – кровь чужая, что стекает по лезвию кинжала из раны случайно-преднамеренно оставленной. А глаза, некогда родные, сквозь маску смотрят поражённо.