nights in white satin

Чжун Ли просто сидит и думает о том, почему он так одинок. Завершая рабочий день чашкой любимого травяного чая, он уведомил Ху Тао, что закроет похоронное бюро сам. Радостная девушка чуть похлопала в ладоши с широкой улыбкой и, попрыгав на месте, оставила консультанту ключи, оставляя его наслаждаться терпким и горячим чаем в одиночестве. Понаблюдав с небольшой улыбкой за тем, как хозяйка радостно машет своей подруге Синь Янь из окошка бюро, он чуть подул на чай в небольшой пиале и сделал глоток, прикрывая глаза. Когда бюро наконец опустело и две подруги громко и шумно убежали, Чжун Ли сделал глубокий вдох, словно впитывая окружающую его мёртвую тишину и покой. Чуть расслабившись на стуле, мужчина снова погрузился в свои мысли, которые не перестают крутиться в его голове чуть ли не каждый раз, когда он остается наедине с собой. Почему каждый раз, когда он заходит в свою комнату, его встречает только прохладный воздух, который не покидает четыре стены из-за вечно-открытого окна? Почему его кровать всегда так опрятно и правильно застелена? Почему на столе только его вещи, его безделушки, которые он сам себе купил в палатках на улицах, во время прогулки? Почему единственные, кто его окружают – мертвые души писателей и поэтов, письма которых сохранены в томах книг? Чжун Ли так отчаянно хочет покинуть этот бесконечный путь одиночества и он так боится дать себе волю. Доверять не трудно, а вот решиться на доверие да. Отдать свое сердце и душу, свои руки и губы в чьи-то еще – по-настоящему рискованный и отчаянный шаг, для такого статного и сдержанного мужчины как он. “Кто не рискует, тот не пьет шампанское!” – говорили они. Моракс предпочитал шампанскому вино. Закончив очередной день в похоронном бюро, консультант прогуливался по улицам любимого и родного его сердцу города. Аккуратные руки все так же были спрятаны под кожей привычных перчаток. Почему-то руки он не оголял никогда. То ли не хотелось освобождать свои прохладные кончики пальцев из под защиты мягкой приятной кожи перчаток и трогать ими деревянные перила моста, за который Чжун Ли всегда слегка придерживался, опираясь, когда останавливался, чтобы посмотреть на тихую морскую гладь, то ли ему казалось, что даже открытие своих рук миру сделает его уязвимым. “Одинокий, не значит несчастный,” – любилось говорить ему своей несносной начальнице Ху Тао, которая часто во время обеденных перерывов любила поговорить со своим загадочным подчиненным и вывести его “на чистую воду”, разгадав загадку, ответ на который она знала уже давным-давно, но все хотела заставить и его признать это. Круг общения Чжун Ли достаточно крупный, чтобы не беспокоиться о закрытии гештальта повседневного общения. Работница чайного магазина, книжной лавки, а также куча знакомых, работающих в его любимых ресторанах. Перечислять можно до бесконечности – за свою жизнь он повстречал много людей. Некоторых, наверняка, можно было бы даже причислить к кругу близких друзей или даже чего-то большего, при наличии большего энтузиазма у обеих сторон. Но ничего никогда не заходило дальше, чем периодические встречи на улицах, сопровождающиеся приветственными кивками головы и короткой вежливой беседы о событиях за прошедшие дни и планах на вечер. Перед тем, как опустошить пиалу, Чжун Ли сделал пару глубоких вдохов и выдохов, наслаждаясь моментом. Как бы тягостно иногда не было одиночество, когда ты находишься наедине с собой большую часть времени, то невольно заставляешь уверить себя, что дела обстоят не так уж и плохо, как могли бы. Человек, который может спокойно находиться наедине с собой и своими мыслями, который научился наслаждаться моментами уединения, сможет выстоять очень многое. И Чжун Ли, Моракс, был одним из них. Для Чжун Ли одиночество стало как шрам, который не замечаешь, если случайно не обратишь внимание. Оно часть тебя, а ты часть него – и вы уже неразделимы. Хоть Чжун Ли и обращает внимания на активную и открытую хозяйку бюро, которая, в последнее время, все чаще начала поднимать в его присутствии вопросы об одиночестве и пользе потери контроля над собой, он понимал, что быть как она он точно не сможет. Но что именно ему мешает он пока пытается понять: статус ли, привычность для всех его поведения для других или обычная привычка. Решив отбросить все навязчивые и, отчасти, раздражающие вопросы о своей жизни и себе, консультант встал со стула, чуть поправил свою одежду и, распрямив спину, убрал со стола чайный набор, приводя место в порядок перед уходом, наконец снимая перчатки. В полутемном помещении тихо тикали часы и журчала вода из железного крана. Закончив небольшую уборку или, как это обычно называла Ху Хао, заметание следов безделья, Моракс выключил оставшийся свет, привел себя в порядок еще раз, надевая перчатки обратно и, открыв дверь, вышел на улицу, освещенную только парой фонарей. Проходя по своему привычному пути медленной и статной походкой, Чжун Ли снова сложил руки за спиной и шёл по полупустой улице, иногда прислушиваясь к окружающим его стрекотаниям сверчков, периодическим плесканиям притихшего сонного моря и шуршанию листвы на несгибаемых деревьях. Прохладный вечерний ветер обдувал бледноватое и изящное лицо, вместе с собой забирая и все беспокоящие мысли. Чжун Ли чуть повернул голову влево, смотря на воду, освещенную ярким, в каком-то смысле даже ослепляющем, свете луны. В привычной, несколько рутинной манере, консультант прикоснулся руками к деревянной ограде небольшого моста, останавливаясь, смотря куда-то вдаль, за горизонт, не отрывая глаз от того, как бесконечная морская гладь сливается с иссиня-черным, усыпанным звездами, небом. Постояв так какое-то время, Чжун Ли понял, что стоит он не совсем один. Чуть поодаль от него стояла чья-то фигура, которая периодически шаталась вперед-назад, опираясь на дерево под ладонями. Любопытство победило и консультант на пару секунд отвел взгляд от вида, смотря на человека неподалеку. Рыжие, апельсиновые волосы, чуть взъерошенные, приятный профиль лица и большие голубые глаза, которые были прикованы к морю и небу. Решив не уделять особого внимания мужчине, Чжун Ли вернулся к своей привычной точке наблюдения. Чужое присутствие ощущалось несколько непривычно. В его жизни много людей, но он еще ни разу не стоял и не смотрел ночью на воду с кем-то, кроме себя самого. Через пару минут, когда Чжун Ли наконец решил продолжить свой путь домой и вывел себя из небольшого транса, незнакомец заговорил приятным, бархатистым голосом: — Хорошая ночь, не так ли? Консультант обернулся, слабо держа левую руку на мостике, и кротко ответил: — Да, замечательная. Теперь они смотрели прямо друг другу в глаза, не смея отводить их в сторону. Янтарно-медовые глаза были прикованы к аквамариновым напротив. На чуть усыпанном веснушками лице незнакомца, показалась милая улыбка, которая обнажила ровные зубы и выразила небольшие ямочки на щеках. Чжун Ли невольно улыбнулся в ответ, слабо приподнимая кончики тонких губ. Он, в привычной и вежливой манере, кивнул, а после медленно развернулся, уходя от незнакомца вниз по мосту. В ответ на молчаливое прощание за своей спиной он услышал тихий задорный смешок.