Life Starts Now

Микаэла была очень рада, что многие выжившие оказались приятными и отзывчивыми людьми, а если и нет, то удачно это скрывали из уважения и благодарности к Витторио. Не все, конечно, даже вступили в общий чат. К примеру, Джейк. Наладить с ним более менее нормальные отношения не смогли даже те, с кем он дольше всего находился во власти Сущности. Мэг, тоже не смогла сразу выходить на связь. Мать она застать успела, но, к сожалению, ненадолго. Пропажа дочери без вести на неделю подкосила и без того слабое здоровье женщины. Зарина и Кейт поехали к ней, чтобы помочь справиться с горем. Но даже без них, они получали огромную поддержку. Феликс, Элоди и Джейн помогли материально, потому что выигрыш за Фестиваль был не бесконечным, а прожить вдвоём на зарплату бариста было явно непросто, тем более у Витторио не было ничего, кроме того, что он принёс на себе. Неоценимую помощь им оказал и Хонас. Оказалось, очень полезно иметь хороших друзей в органах. Васкес буквально создал для Тоскано новую личность. Девушка сама бы в панике бегала по потолку, если бы осознала все бюрократические нюансы до того, как о них мягко напомнил ЦРУшник. Когда скиталец немного разобрался с современными технологиями, стали регулярными созвоны выживальщиков. Они коллективно брейнштормили на тему, что гостю из прошлого ещё нужно освоить, как привыкнуть к новому миру и как решить его психологические проблемы. С последним были самые большие заморочки. Потому что у них всех было ПТСР после произошедшего, и никто из них не мог просто пойти к психологу и выложить всё как на духу, чтобы их не увезли в психушку. Кто-то просто пытался жить дальше, кто-то увлёкся чем-то новым или вернулся к своим старым хобби. Кто-то принялся за антидепрессанты разной степени силы. Это отвлекало. Для Витторио все дни превратились в такие насыщенные новой информацией, каких у него не было со времен молодости и начала изучения Наблюдателей. Буквально все, с чем он сталкивался было для него в новинку. Иногда он схватывал на лету, а иногда чувствовал себя полным идиотом. От чего конечно скребли на душе кошки. Потому что он великовозрастным младенцем свалился на руки совсем ещё молодой Микаэле. Хотя у неё была своя вполне нормальная жизнь. Теперь он понял, как эгоистично с его стороны было вот так напрашиваться к ней. Но когда он пытался заводить шарманку этой темы, Микаэла готова была бить его по голове чем-нибудь тяжёлым. — Ты просто представить не можешь, как мне было невыносимо без тебя! — однажды не выдержала девушка. — И иногда я просто старалась не думать, что ты вернулся в своё время. Потому что тогда я должна была принять тот факт, что тебя уже нет. Очень и очень давно нет… От этих воспоминаний встал ком в горле, и она всхлипнула. Кляня себя распоследними словами, Витторио обнял девушку и потребовал сам от себя, чтобы он больше не смел, поднимать эту тему в разговоре с ней. Мика тоже была не в восторге от своей истерики. Всё-таки он вынужден столько нового узнавать, высыпается через раз из-за кошмаров, а тут ещё и она со своими собственническими замашками. Когда она обсуждала эту тему в личной переписке с Элоди, та констатировала типичный приступ «мазохистского танго», которое не прекратится, пока они не поговорят нормально. Потому что, к сожалению, единственными психологами друг для друга могут быть только они сами. — Витторио умный и мудрый мужчина, не сомневайся в нём, — написала Ракото. — Ещё бы кто-нибудь убедил его не сомневаться в себе, — вздохнула ведьма. — И вот тут — твой выход, дорогая, — вслед за сообщением полетел подмигивающий смайлик. И настала пора долгих ночных разговоров в компании «лунного латте». На очередном общем созвоне Хэдди, предложила в целях терапии попробовать сублимировать переживания Витторио в виде текста. — Выплеснуть на бумагу всё пережитое иногда помогает, — отметила подкастер. — Моему сознанию становится легче, когда я заполняю дневник своих расследований. Ну и я знаю, что буду иметь право это забыть, ведь оно уже записано. Если понадобится, снова обращусь. А тебе, как я думаю, очень сильно нужно кое-что забыть. — Нужно как воздух, я бы сказал — согласился итальянец. — Благодарю за идею. Я готов пробовать всё, что не нужно принимать внутрь. — И правильно, — подтвердил Феликс. — Искать покой на дне бутылки бессмысленно. Поверь, я пытался. И его там нет, — Элоди сочувственно посмотрела в сторону камеры Рихтера. Она жалела, что «Парии» в своё время прервали контакты, и она не смогла помочь другу, когда он в этом нуждался. Тоскано ещё немного пообщался с выжившими, пока их не позвали дела житейские, а его домашние. Пока он не мог приносить финансовой пользы их дому, поэтому научился быть домохозяином. Чтобы отбегавшей двойные смены Микаэле не пришлось отрабатывать третью ещё и дома. Да и домашние дела оказались даже медитативными. Напомнили ему времена, когда он, будучи ещё юнцом, ухаживал за своим конем. Это могли делать и слуги, но он отстранил их от этих обязанностей, так как ему самому очень нравился этот процесс. Пара обсудила творческое предложение Хэдди, и решили, что попытка не пытка и стоит попробовать. Но был нюанс. Витторио хорошо говорил по-английски, но ужасно писал. Поэтому решил ваять свои «мемуары» на итальянском или латыни, которые знал в совершенстве. Девушка чуть не взвыла. Итальянского она не знала, но её просто сжигало любопытство. Да, она благодаря мистическому дару могла воспринимать часть его кошмаров. Но она прекрасно осознавала, что это лишь вершина того айсберга страданий, которые ему довелось пережить. И она хотела разделить с ним эту боль, в надежде, что его крест станет легче, если они понесут его вместе. Литературное творчество действительно несколько облегчило жизнь мужчины. Кошмары стали мучить несколько реже, и он уже мог более менее им сопротивляться. Ну и без успокаивающих чаев и лавандовых благовоний от Микаэлы не обходилось тоже. — Витторио? — решилась спросить она, когда они собирались спать. — А могу ли я прочесть то, что ты написал? — Не уверен, что тебе стоит знать это, — грустно вздохнул мужчина. — Иногда мне кажется, я пишу это своей кровью, которую тогда терял. — Я вижу твои сны, — она взяла его ладонь в свои. — Просто, может, этот текст будет помогать ещё больше, если ты разделишь его с кем-нибудь? Я не из пугливых, ты же знаешь. — Да, смелости тебе не занимать, — уголок его губ слегка поднялся. — Так и быть, прочитаю завтра тебе часть. После работы в тот день, она летела домой как ракета, так ей не терпелось узнать, что скрывали исписанные восхитительным почерком листы. И когда Витторио начал читать — она была заворожена. Хоть ему и приходилось на ходу переводить написанное и иногда задумываться, подбирая слова, она чувствовала особенный стиль. Столетия изучения множества различных документов и фолиантов однозначно не прошли для мужчины даром. Он впитал авторский опыт многих поколений, сам того не осознавая. А ещё Мика, сопоставив в уме даты, поняла, что он был современником Боккаччо и Данте. И даже иногда цитировал последнего, правда, она привыкшая к другому переводу не сразу до этого догадывалась. Тоскано действительно стал писать мемуары, потому что он начал издалека. С раннего возраста, своих первых интересов, инцидента с оруженосцем и того, что привело к тому, что с ним произошло. И хоть он и считал, что со стороны его жизнь была не особо интересной, Микаэла заслушивалась его историей, как прекрасной песней. — Позволь мне записать за тобой, — обратилась она. — Это слишком интересно, чтобы услышать лишь единожды. А у меня совести не хватит, заставить тебя всё снова переводить и читать вслух. — Мне кажется, ты преувеличиваешь, — немного смутился он. — Ну и тебе я всегда почитаю. Но она всё же убедила его и быстро вернулась в гостиную с ноутбуком. Витторио начал с начала, а пальцы девушки залетали над клавиатурой. Время шло. Жизнь шла своим чередом. Записи итальянца превращались в настоящую рукопись, в объёме которой непосвященный мог просто потеряться. Застенографированная на компьютере версия росла теми же темпами. Хотя самые мрачные места мужчина читал далеко не сразу и с не самой большой охотой. Но это чтение тоже стало для него терапией. Поэтому даже через «не хочу, ведь это больно», он зачитывал самые страшные страницы свой биографии. Иногда воспринимая их спокойно, а иногда переживая бурю эмоций. Микаэла отправила отрывки рукописи Хонасу и Элоди, и те подтвердили её мнение. Они тоже были под впечатлением. В тексте Витторио сочеталась историческая достоверность, богатство языка и пробирающий до костей ужас, от описываемых событий. В восторге была и Джейн, которой Ракото переслала рукопись. После прочтения, та сразу созвонилась с Микаэлой. Та даже отвлеклась от работы, так как не ожидала личного видеозвонка от занятой ведущей. — Микаэла! — начала она без предисловий. — Это надо публиковать! И я могу помочь! Я тоже публиковала мемуары, так что связи остались. Но конечно надо будет выдать это за роман, и отдать его в импринт с хоррорами. — Я не знаю, получится ли убедить Витторио на это, — девушка задумчиво почесала затылок. — Для него эта рукопись — терапия. — Думаю, он захочет помочь вашему бюджету, — улыбнулась Джейн. — Нахлебником ему явно быть не хочется. Можно ему еще, кстати, посулить шикарную обложку или даже иллюстрации. Я их могу гарантировать. — Опять ты кому-то гарантируешь мои картины, которых ещё нет, — раздался знакомый спокойный голос на фоне Ромеро. Он был не критичным, в нём слышалась улыбка. — Джефф? — обалдело захлопала глазами бариста. Ведущая чуть отдалила камеру, и из-за её спины помахал Йохансен. Его волосы были завязаны в хвост, а поверх домашней одежды надет фартук в пятнах краски. Вот до чего бы никогда не додумалась Мика, так это до того, что между экспрессивной телеведущей и интровертным металлистом может проскочить искра. Как она не заметила этого во владениях Сущности? Или просто её скиталец перетянул на себя всё внимание, и она потеряла «периферическое зрение». — Ну что ты так удивляешься, — засмеялся мужчина. — У нас оказалось много общих тем для разговоров, — сказала Джейн уже спокойным тоном. — Ну и такого прекрасного художника упускать нельзя, — она лукаво подмигнула, смутившемуся рокеру. — Но вернёмся к теме. Что хочешь, делай, но убеди Вито это опубликовать. Это искусство нельзя скрывать от общественности! Год спустя после этого разговора с ведущей, Витторио и Микаэла вместе сидели на сессии вопросов и ответов, приуроченной к выходу книги «О ржавчине и крови». Тоскано не захотел единолично присваивать себе славу за книгу, тем более Мика, как тоже не новичок в писательстве, помогла ему и с беллетризацией, и с редакцией перевода. Ну и она же убедила его, в конце концов, на публикацию, хотя он сомневался буквально до момента, пока ему в руки не попала уже изданная книга с тревожной, но полностью отражающей авторский взгляд на события обложкой от Джеффа. В этот момент отступать было уже некуда. У читателей кровь стыла в жилах от написанного, критики восторгались красотой слога, а историки впечатлялись достоверностью описаний средневекового быта. Новоявленный писатель с улыбкой наблюдал за реакциями своей девушки на те или иные рецензии и отзывы об их книге. Она эмоционально радовалась похвалам, и невероятно сильно обижалась на критику, чуть ли не вела черный список авторов плохих отзывов. Итальянец даже пошутил, чтобы она на них порчу не вздумала наводить. Та в ответ обещала на первый раз великодушно простить, но запомнить. — Мне показалось, что Вы не так уж много рассказали о себе на «Шоу Джейн Ромеро», — предположила читательница, до которой дошла очередь задавать вопрос. Ну и не удивительно. Только Джейн знала, что можно спрашивать, а что нет. Поэтому только к ней Витторио и Микаэла пошли, в рамках интервью для презентации книги. — Неужели не было в вашей жизни таких событий, которые сподвигли написать такой пробирающий роман? Пара обменялась взглядами и полуулыбками, и, нажав на кнопку микрофона, мужчина с улыбкой ответил: — Боюсь, если я буду рассказывать больше о своей биографии, Вы в неё просто не поверите.