Выбор пути

В загоне, как всегда, было шумно: грифоны клекотали, хлопали крыльями, хрустели под их острыми клювами оленьи кости, разговаривали стражи. Жарко слепило солнце, лёгкий ветерок отгонял запах крови. Всё так привычно, обыденно, словно ничего не случилось, не изменилось. Словно не осталась Ашали одна во всё мире, словно мама… не покинула этот мир. Ашали всхлипнула и сжала зубы, не позволяя ни звуку вырваться. Прижавшись спиной к деревянному забору в дальнем углу за большим ящиком, упёрлась лбом в тёплую рукоять маминого лука. Никого видеть не хотелось, а говорить – тем более. Никто не поймёт, что она чувствует. “Победа в войне. Бдительность в мире. Жертвенность в смерти, – так говорил Первый страж перед вспыхнувшим погребальным алтарём. – Марам Алвар, наша сестра, отдала жизнь, защищая деревню от Порождений Тьмы. Она, раненная, одна продержалась, пока не пришла подмога. Исполнила до конца долг Серого стража. Марам навсегда останется в наших сердцах, – и обращаясь к Ашали: – Аша, малышка, гордись своей мамой. Она отдала жизнь, защищая других”. Вот только гордиться у Ашали не получалось. Ей хотелось, чтобы мама сейчас была с ней, чтобы вновь учила стрелять из лука, чтобы говорить с ней обо всём на свете, чувствовать тёплые объятия, любовь. Но ничего больше этого не будет. Никогда! Из-за каких-то незнакомых людей, которых пришлось маме защищать, и из-за Порождений Тьмы, напавших на деревню. Большое яйцо в серую крапинку легло перед Ашали, заставив вздрогнуть и поднять лицо на тихое мурлыканье, раздавшееся над головой. Перед ней возвышался белоснежный мамин грифон – Ветреная. Яйцо принадлежит ей? Но грифоны не подпускают людей к своими гнёздам до появления птенцов! Ветреная осторожно клювом подтолкнула яйцо к Ашали так, что той пришлось положить лук рядом и обхватить яйцо. – Не понимаю… – и замолчала. Обычно золотисто-янтарные глаза грифона заволакивала чернота. На клюве темнели пятна, местами на голове и на крыльях вылезли перья, а на теле появились проплешины и из них сочилась сукровица, окрашивая белую шерсть в жëлто-розовый. Ашали с ужасом выдохнула: – Скверна… Она и не заметила, что мамин грифон заразился. Хотя видела же, что Ветреная сторонится людей и грифонов. Но было не до неё. Ветреная коснулась крылом яйца, словно прощаясь, и тяжело зашагала из загона. За ней оставалась дорожка, усыпанная белыми пëрышками, словно снегом. Ашали растерянно смотрела вслед грифону, ещё не понимая, что происходит. И только когда Ветреная взлетела, ей вслед остальные грифоны печально громко заклекотали, а с неба медленно спланировало перо прямо на яйцо, Ашали испуганно вскочила на ноги, прижимая к груди яйцо. – Не надо, Ветреная! – крикнула она, сомневаясь, что грифон её услышит. Грифон взмыл в небо, полетел к острым зубчатым скалам, на миг застыл на фоне солнца и, сложив крылья, камнем ринулся вниз. Ашали зажмурилась и опустила голову. Слёзы каплями падали на яйцо. Грифоны предпочитали умереть, чем превратиться в вурдалаков. Воздух пронзили крики грифонов, оплакивающих смерть своей подруги. Яйцо в руках Ашали шевельнулось, пошла трещина, откололась скорлупа и выглянул птенец с белоснежным пушком на голове. – Курлык? Ашали глядела в янтарные глаза грифончика. Жалость, теплота возникли в сердце. Бедняжка, он остался один-одиношенький, как и она сама. А сколько в мире таких же, как они? Сколько за двести лет погибло людей и существ? Сколько земель обратилось в тлен? А сколько ещё погибнет? Во всём виноваты проклятые Порождения Тьмы! Архидемон! Остановить Мор в силах только Серым стражам. Ашали решительно прижала к себе грифончика: – Дружок, не бойся, ты не останешься один. Я буду рядом, я позабочусь о тебе. И мы с тобой, когда вырастем, обязательно станем Серыми стражами и отомстим за наших мам. Обещаю!