Даже если небо умирает

Кондратий сидел дома и смотрел в стену, настроения не было из-за простуды и неудавшегося восстания, но главным виновником являлся - Сергей Трубецкой, из-за которого, по большей части, и не состоялось это самое восстание. Когда, после долгих поисков диктатора, он пришёл на площадь и увидел, почти трясущихся от холода солдат, и кольцо в которое их взяли войска Николая, было принято совместное решение об отступлении и хоть и с неохотой, но всем пришлось послушаться, ибо силы, без Трубецкого и ещё нескольких генералов, которые тоже отказались участвовать в самый последний момент, действительно были не равны. После того, как Рылеев покинул площадь прошло около 4 часов, но потерянный диктатор так и не вернулся домой. С Кондратием Фёдоровичем они жили вместе уже 2 года, а в отношениях состояли и того больше, но распространяться не любили, ибо у нас в стране такое не принимают, а кому надо тот сам догадается. Всё это время поэт прибывал в смешанных чувствах, то ли ждал любимого, то ли видеть не хотел. Рылееву было неясно, какого чёрта Сергей не явился на площадь и где шатается сейчас. Мысль о том, что с ним что-то случилось грозилась достичь своего апогея и разломить голову пополам, но вот дверь тихо скрипнула и на пороге показался виновник сего торжества - Диктатор, Сергей Петрович Трубецкой. Он был бледным, губы его были слегка обветренны, волосы небрежно растрёпаны, вероятно холодным декабрьским ветром, как потом заметил поэт, руки слегка дрожали, а на горле, не то что бы незаметно, располагался небольшой, продолговатый надрез. Буд-то кто-то надавливал на шею очень острым предметом, но убивать не хотел. Трубецкой прислонился к стене спиной и сполз по ней вниз, сев прямо на пол. Кондратий, до этого сидевший на кровати и смотрящий кудо-то сквозь предметы, аккуратно встал, подошёл к Сергею и сел рядом с ним на колени. Все тревоги и обиды, все лишние в этот момент эмоции ушли, остался лишь странный клубочек чувств и если покопаться, то можно было различить: надежду, любовь, грусть и нежность. Непонятный для самого Рылеева коктейль из ощущений подтолкнул его протянуть руку чуть вперёд, чтоб прикоснутся к родному лицу. Диктатор, всё это время неотрывно смотрящий в глаза возлюбленного, тихонько, чтоб не спугнуть протянул свою в ответ, захватывая пальцы Кондратия и с нежностью прижимаясь своими холодными губами к ним, целуя. Поэт внимательно следил за действиями человека перед собой. Они не говорили, слова сейчас были излишни, они могли разрушить хрупкий, нежный мирок, который они так долго и усердно строили, их маленький, взращенный на ошибках и боли, радости и любви, мирок. Кондратий подползает ближе и кладёт свою голову на колени Сергея. Тот в свою очередь аккуратно снимает тяжёлую шинель и накрывает любимого человека, дабы тот не разболелся ещё сильнее, ведь они сидят, всё так же, на полу. Трубецкой любовно перебирает волосы поэта и думает о том, что в следующей жизни они обязаны встретиться вновь и их любовь будет столь же сильна, ведь иначе быть не может. Они обязательно всё обсудят, спокойно,без криков и ругани, без битой посуды и слёз стекающих ручьями по лицу, они обязательно всё обсудят и найдут выход, но это будет завтра. Сейчас же они просто будут сидеть на этом холодном полу и слушать стук двух сердец. Они знают, что могли сегодня потерять не только себя и свои жизни, но и друг друга, могли потерять всё в мгновение ока и это пугало. До дрожи в поджилках, до трясущихся рук и пересохшего, от холодного воздуха, горла. Ведь что может быть страшнее потерять свою любовь и остаться с этим миром один на один. Когда поэт уже начинает засыпать диктатор подхватывает его под колени и аккуратно переносит на кровать, ложась рядом. Последнее,что слышит Кондратий, перед тем как погрузиться в царство Морфея, тихий шёпот Сергея: - Прошу меня люби, даже если небо умирает. Когда нам остался век, то молю не отнимай любви дыхание... *** Пётр заходит в кабинет Ставрогина, тот встаёт и обходя стол в два шага, достигает Верховенского, нежно обхватывая того за талию и целуя в губы. - И я рад тебя видеть, родной. - Пётр Степанович с нежностью смотрит в карие глаза напротив, вновь чмокнув в губы отстраняется, и садится на стул рядом со столом Николая. - снова рассматриваешь своих бабочек ? - Верховенский с интересом глядит на новые экземпляры, засушенных насекомых, и немного улыбается. Тёмноволосый вновь садится за стол и принимается рассказывать Петру, о новоприбывших в его ряды экспонатах. Революционер его внимательно слушает, невольно засматриваясь на профиль, такого увлечённого Николая. Почувствовав пристальный взгляд родных глаз, Ставрогин отрывается от своего занятия и смотрит в ответ. Проходит несколько долгих секунд, прежде чем Верховенский берёт руку возлюбленного в свои и прикасается губами к запястью. - Не хотели бы выйти со мной на променад? - полушёпотом спрашивает Пётр. - С вами, хоть на эшафот. - с ухмылкой произносит мужчина, но тут же меняется в лице, буд-то вспомнив что-то. - Кстати об этом. Вы представляете, мне приснился удивительный сон сегодня. Буд-то вы Кондратий, а я Сергей.... - И вы не пришли на площадь, а я заболел... - перебивает его Пётр, сам удивляясь своей резкости и немного испуганно смотрит в такие же удивлённые глаза напротив. - Вам тоже? - его голос едва можно услышать, но революционер напрягает слух на максимум. - Да.. Вы думаете, что это наша прошлая жизнь? - глаза Верховенского уже округлились до размера орбиты и казалось вот-вот должны выкатится, но этого, к счастью, не произошло. - Если это так, то мы действительно предназначены друг другу судьбой... - Выходит, что так. Они ёще какое-то время сидят в тишине, вдруг голос подаёт Пётр. - А ты помнишь последние слова, что ты мне сказал... Прошу меня люби.. - Даже если небо умирает... - Когда нам остался век.. - То молю не отнимай любви дыхание.. Конечно я помню. - шёпот наполнен любовью и нежностью, а в глазах Николая горит огонь. - Я уверен, что мы и дальше будем вместе.. - Верховенский мягко прижимается лбом к руке любимого человека и еле вылавливает слово. - Конечно..... *** - Антон просыпается и шарит рукой по второй, уже остывающей, половине кровати в поисках Макса. Приснившийся ему только что сон, был настолько реалистичен, на сколько это вообще было возможно. Дух перехватывает, а тело немного трясёт. - Макс - из горла вырывается только сдавленный хрип - Макс. - Шагин немного закашливается. Антон встаёт и наощупь идёт на кухню - выпить воды, он заходит на кухню и видит, что у окна стоит Максим и нервно курит в открытую форточку. Тихо подходит сзади и обнимает руками за талию. - Чего не спишь? - в тишине кухни голос Матвеева звучит слишком громко и Антон недовольно морщится . - А ты? - А я первый спросил. - в голосе слышится улыбка. - Сон приснился. - Шагину показалось или Макс под его руками немного напрягся. - Плохой? - буд-то с опаской спрашивает. - Ну 50 на 50. - Антон и сам не понимал хороший сон это был или плохой, но поразмыслив немного, добавил - хотяяя. Скорее хороший, чем плохой. - Вот и у меня тоже. - задумчиво тянет Матвеев и выбрасывает сигарету в открытую форточку. Они недолго молчат, а после разворачиваются и не сговариваясь идут в спальню. Лишь там Шагин, чувствуя на шее тёплое дыхание и тяжёлую руку на боку, тихо произносит: - Прошу меня люби.. -Секундная пауза и сзади слышится такой же тихий, голос Макса. - Даже если небо умирает.. - Когда нам остался век.. - То молю не отнимай любви дыхание...Спокойной ночи. - на выдохе произносит Матвеев и прижимает возлюбленного ближе к себе. - Спокойной.. - Антон засыпает, спиной ощущая родное тепло. Сколько бы жизней не прошло и в каких частях света они бы не оказались, их души всегда будут встречаться на дороге жизни, они всегда будут счастливы и если когда-нибудь мир просто разрушится и исчезнет, оставив после себя лишь частички атомов. Они вернутся, что бы построить свой маленький, счастливый мирок. *A travers le temps a vous....