Подарки на Рождество

- Яша, ну это же никуда не годно! Штольман вопросительно поднял бровь, гадая, в чём провинился на этот раз. Грехов у него за душой было много, интересно, который заставляет её так негодовать сейчас? Обнадёживало, впрочем, что он всё ещё «Яша». Не «Яков Платоныч» и не, Боже сохрани, «господин Штольман»! - За столько времени не объясниться с женщиной! Это не робость, это не бесхарактерность. Это я даже не знаю, что такое! Яков прикинул, что за годы, прошедшие со дня их знакомства он, возможно, нечасто говорил слова любви, но зато доказал её всеми способами. Включая самые радикальные, в результате которых животик Анны Викторовны опять задорно круглился, обещая долгожданную дочку. - Я намерена сделать всё, чтобы это разрешилось в наступающее Рождество! И уже послала приглашение мадам Лепелетье. А ты устрой так, чтобы твой помощник… - прозвучало с нажимом, а решительный пальчик чувствительно ткнул сыщика в грудь. - …чтобы твой помощник не сбежал, а уже предпринял что-нибудь наконец. Штольман с облегчением выдохнул. Гневались на него, оказывается, за чужие грехи. Ну, как гневались? Строжились для порядка. Он поймал этот грозный пальчик, маячивший перед его носом, и поцеловал его. Вместе со всеми остальными. Это всегда действовало. Всё равно как шоколад подержать в тёплой ладони. Подействовало и на этот раз. Послышался счастливый вздох, а свободная рука Анны Викторовны принялась ласкать волосы у него на затылке. Он поднял взгляд и в тайном восторге созерцал застенчиво-потрясённое выражение в глазах жены. Словно в первый раз, когда он только что подарил ей украденный с клумбы цветочек. - Яша, ну я же серьёзно! – обиженно вздохнула Анна Викторовна, продолжая таять под его взглядом. Он тоже таял. Но увы! – они снова вернулись в пору, когда можно лишь смотреть и прикасаться украдкой. Большее было уже под запретом, даже «медленно и печально», как рекомендовал доктор прежде. Появление Верочки ожидалось в самые ближайшие недели. По этому случаю в Париж прибывали сегодня с вечерним поездом старшие Мироновы, что вызывало у него некоторое внутреннее напряжение. Рождение Мити несколько примирило родителей Анны Викторовны с нежеланным зятем, но всё же не настолько, чтобы его существование начало вызывать у них восторг. Но Анна очень скучала по ним. И он не мог не сделать такой подарок любимой на Рождество. Тем более что за прошедшее время его дела наладились, и за содержимое чековой книжки уже не было стыдно. Он полагал, что в ожидании приезда родных все силы Анны будут брошены на подготовку к встрече. Но оказалось, что её волновали более сложные вещи. К тому же подготовка к визиту родственников была полностью в надёжных руках Александры Андреевны, так что госпожа Штольман могла полностью погрузиться в сердечные дела господина Коробейникова. К удивлению Якова Платоновича, его подчинённый, столь рассудительный, когда речь шла о нежных чувствах начальника, далеко превзошёл его в робости и нерешительности, когда дело коснулось его самого. Хотя причин к тому не было, казалось бы, никаких. Он был молод, на ногах стоял достаточно прочно, да и избранница его не последний кусок доедала. И мрачный ореол «собачьей» полицейской работы не мешал его дружбе с вдовой коллекционера Лепелетье. Но за пять лет дальше дружбы Антон Андреич так и не продвинулся. Было у Штольмана подозрение, что какую-то попытку объяснения Коробейников всё же предпринял года четыре назад, когда у мадам Лепелетье заканчивался траур. Но что-то пошло не так, и он поспешно откатился на запасные позиции, сохраняя за собой права преданного рыцаря, совершающего подвиги во имя прекрасной дамы и вздыхающего по ней украдкой. Хотя у Якова было ощущение, что вдова давно уже не прочь, чтобы между ними было нечто большее. Впрочем, за свои выводы в этом вопросе он бы не поручился, так что в дела Коробейникова не лез, а сам Антон Андреич делиться своими переживаниями по этому поводу не спешил. В общем, ситуация была патовая, но именно её собиралась разрешить Анна Викторовна со всей присущей ей энергией. Эта энергия его всегда немного пугала. А ещё его откровенно пугала поднятая тема. Сам он страшно негодовал в Затонске, когда кто-то начинал подозревать, что у начальника сыскного тоже есть сердце и чувства. Не было у него ничего такого, и быть не могло. И заботиться о нём совершенно не нужно. Хотя по какой-то необъяснимой причине он довольно часто вызывал у окружающих желание его накормить и обогреть. Невзирая на всю свою неприступность. Коробейников, конечно, был человеком куда более домашним. Но не настолько, чтобы можно было безнаказанно лезть ему в душу, копаться в самом сокровенном. - Яков, ты должен! А дело становится всё хуже. Так и до «господина Штольмана» можно докатиться. - Почему я? – сделал он попытку увернуться. - А кто? – пальчик Анны снова обвиняющее упёрся ему в грудь. – Александр Францевич? Штольман тяжело вздохнул, вдруг представив картину: они поймали несчастного Коробейникова и препарируют его. Он с лупой, доктор с ланцетом. - Аня, взрослые же люди. Сами разберутся. - Так пятый год уж разбираются! – саркастически заметила жена. – Скажите лучше, что трусите, Яков Платонович? Он трусил, разумеется. Но никогда не сказал бы об этом вслух. - Ну, как вы это видите, Анна Викторовна? – раздражённо сказал сыщик. - Не знаю пока, - безмятежно ответила жена. – Надо создать условия. Это ваше дело, господин Штольман! Антон Андреич - ваш друг, он вам доверяет. И вы должны о нём позаботиться. И Анна Викторовна прошествовала мимо него, решительно выставив вперёд Веру Яковлевну. Яков улыбнулся, вдруг подумав, что дочь, в утробе ещё приобщённая творить добро и устанавливать справедливость, характером будет вылитая маменька. И где ему справиться с двумя? С Анной бы пока разобраться. А то ходить ему теперь «господином Штольманом», пока Коробейников, Боже сохрани, со своей избранницей не объяснится. А судя по набранному темпу, помощник собрался тянуть с этим до конца столетия. Якову столько не выдержать! Позаботиться? Каким же это образом, интересно знать? Да он о собственных делах позаботиться не мог, обмирал от смущения всякий раз, когда чувства ненароком прорывались наружу. И если бы Анна не взяла его за руку, приведя в свой номер, если бы не обняла тогда так решительно и безоглядно, то история сыщика Штольмана уже давно и бесславно закончилась бы. Приходилось признать, что в напоре Анны Викторовны был определённый прок. Она даже чаще всего оказывалась права. Но ему-то теперь что с этим делать? Ловить Коробейникова и требовать, чтобы объяснился с любимой, угрожая револьвером? Право, это у него получилось бы лучше всего. Представить себя поверенным чьих бы то ни было сердечных тайн Штольман не мог, как ни старался. Мысль о поверенном совершенно ожидаемо повлекла за собой другую: вечером прибывает поезд. Радость от встречи с родителями, быть может, смягчит суровую Анну Викторовну. Или нет? В любом случае, ему сейчас не до Коробейникова. Надо ехать на вокзал – встречать тестя и тёщу. И до Рождества ещё есть время, в конце концов. Два дня впереди!