Куда ты собрался, малыш?

— Не могу поверить, что Кассандра устроила весь этот беспорядок, — знакомый женский голос, сопровождаемый пронзительным жужжанием насекомых, внезапно разрезал застоявшийся воздух подвала, будто горячим ножом лёд. Прежде чем его мозг успел осознать, Итан обнаружил, что его ноги делают неуклюжий рывок, начиная нести его вверх по каменным ступеням к сравнительной безопасности, преодолевая две ступени за раз. Подъём был крутой, но он каким-то образом сумел подняться на следующий этаж, не споткнувшись. Ему ещё не было понятно, какая из трёх паскудных дочерей графини преследовала его в этот момент, и, честно говоря, он не мог не беспокоиться; его больше заботило убраться как можно дальше от сумасшедшей ведьмы. Как бы быстро он не передвигался, казалось, что её чёртовы жуки догоняют его своим роем, кружась вокруг его головы и вызывая головокружение от их непрерывного жужжания. Приближаясь к тупику, он замедлил ход. Несколько гнилых досок были хаотично забиты в дверной проход впереди, блокируя единственный выход. Тот выход ведёт к подземной кухне замка — именно там, где он должен быть сейчас. Если бы он только смог отодвинуть их так, чтобы протиснуться, то он мог бы в одиночестве пройти через следующие несколько комнат, на время ускользая от этой стервы. Но Итан слишком недооценил, насколько близко Бэла Димитреску смогла подобраться к нему пока он сбавил темп, потому что сейчас её ледяное дыхание находилось прямо у него на затылке. — Куда ты собрался, малыш? — её сладкий голос прозвучал всего лишь в сантиметре от его уха, её пылкое дыхание заставляло его покрыться мурашками. То, как близко её зубы были к его горлу вызывало тревогу; в тщетной попытке избежать более серьёзной травмы его несчастного тела он резко развернулся, когда она бросилась на него. Они оба направились в дверной проём, разрушая его на мелкие кусочки. Деревянные щепки посыпались вокруг них и на пол, когда они, с сильным ударом, упали друг на друга и его ноги запутались меж её. Итан сделал жалкую попытку скинуть голодную вампиршу с его лежачего тела, пытаясь удерживать её рычащий рот как можно дальше от артерий на шее. Несмотря на то, что обе руки сжимали её утончённые запястья, борясь с её силой, понадобилась вся сила, чтобы удержать её на одном месте. Будто он удерживал огромную стальную стену всего лишь с его вытянутыми руками. Вскоре они начали дрожать от напряжения. Бэла, хихикая, позволила оттолкнуть себя достаточно далеко, чтобы дать ему кратковременное чувство ложной надежды, следуя за ним с игривым щелчком зубов. Очевидно, что его яростные попытки выжить казались ей самым забавным зрелищем, которое она увидела за многие годы. Когда она увидела, как он потянулся за пистолетом, её смех быстро перерос в истерический. — Твои патроны не могут причинить мне вред! Игнорируя насмешки, Итан выстрелил три раза в тело девушки, целившись в голову, шею и в ту часть груди, где обычно должно биться сердце. Осознавая правоту её слов, оружие, по-видимому, не имеет никакого эффекта даже при выстреле с близкого расстояния. Патроны не оставили ни единого следа, ни единого повреждения, хоть что-то на её фарфоровой коже. — Блять, блять! Что ты такое? — он закричал от злобы. Пистолет бесполезно выскользнул из его рук, с грохотом упав на пол рядом с ним в кромешной тьме. Казалось, что вся сила покинула его конечности ещё когда он дрался с ней, и теперь тело ощущается более хрупким, чем когда-либо. Эта девушка тоже умела истощаться физически или он, наконец-то, по-настоящему сдался? Он действительно был настолько слаб? Нет... Я нужен Роуз... Я не могу умереть здесь. Не время. — О, ты уже сдаёшься? Я наслаждалась твоими попытками выжить. Погоня всегда самая приятная часть охоты. Ну, кроме той части, когда ты можешь вспороть человеку живот и сожрать всё, что там есть, — Бэла медленно и намеренно заговорила, прежде чем наклониться ближе, с тошнотворной улыбкой, расплывавшейся по её бледному лицу, — Страх человека делает его кровь вкуснее. Ты боишься меня, могу заверить. — Ты мне противна, — Итан исправился, зажимая нос, чтобы подтвердить свои слова, — Ты воняешь ужасно. Он не был неправ — пожирая трупы и купаясь в человеческой крови, девушка точно не пахнет тем ароматом, который можно прировнять к аромату букета роз. Только когда он стоял так близко, резкость запаха была более, чем очевидна. Не обращая внимания на насмешку и встав на колени, она ухватилась за подол своей длинной элегантной юбки, поднимая её к уровню бёдер, перебросила свою тонкую ногу через Итана, оседлав его, хотя он всё ещё неподвижно лежал. Опустив обе руки, платье снова поглотило её фигуру в кружевах. У него не осталось сил, всё, что мог придумать Итан, это поднять руки, чтобы защититься от всего, что может произойти дальше. — Тебе не помешало бы следить за своим языком, когда разговариваешь с наследницей Дома Димитреску, парень. На самом деле, я могу придумать лучшее применение данного органа, — она промурлыкала, двинулась вперёд и его голова неожиданно оказалась под подолом её юбки. В считанные секунды его взгляд устремился к, надо признать, не неприятному виду её оголённой нижней части, которая находилась очень близко к его лицу. Он смотрел в недоумении, в основном осознавая то, что она всё это время не носила нижнее бельё. Он предположил, что это имеет некий смысл.. если вся эта встреча была заранее спланирована. Казалось, что Бэла, несмотря на свой чудовищный облик, в некотором роде всё ещё была девушкой. Небольшое количество лобковых волос обрамляло её довольно привлекательные половые губы, сохранившиеся с молодости, с небольшими кудрями светло-коричневого цвета. Это было слишком странно привлекательно, то, как её маленькие серые губы едва виднелись из-под набухшего и пульсирующего клитора. Он видел, что она вся мокрая. Из-за него. От этой мысли внизу живота неожиданно стало зарождаться тянущее чувство, которого так долго не было. Трудно было выбрать меньшее из двух зол, которые казались одинаково отвратительными — сексуальное домогательство со стороны столетней убийцы или то, что ему это даже слегка нравилось. Она даже сейчас не была похожа на Мию, так что он даже не мог использовать свою фантазию в качестве отговорки. Итан неожиданно подобрал красивые умоляющие слова, которые слетели с его губ: — Пожалуйста, — произнёс умоляющим и отчаянным голосом, — Я не хочу. Я просто пытаюсь отыскать свою дочь. Я.. у меня есть жена. Это не.. это неправильно, — но с вампиршей было невозможно договориться, не говоря уже о том, чтобы вызвать сочувствие. "Милосердие" — не то слово, которое часто появляется в речи Димитреску, если вообще используется. — У тебя была жена, помнишь? — она ответила безжалостно, заставив мужчину неощутимо вздрогнуть, — В любом случае, они тебе больше не нужны. Только я. И ты будешь наслаждаться этим, потому что я так хочу. Ты моя жертва, — к сожалению, он знал, что она была права — это было неизбежно, нравится ему это или нет, так что он может попытаться угодить ей. Возможно, она даже оставит его в живых, если он хорошо постарается, — Не упоминай это при матери, — она добавила, — Она ненавидит, когда я играю с едой. Очевидно, что для неё это была ебанутая игра, и это было довольно большим "возможно", чтобы довериться, но, честно говоря, если бы он собирался уйти сейчас, это могло бы быть так. Или он говорил это самому себе. Кроме того, между ними запретный интерес не отсутствовал полностью; скорее Итан пытался игнорировать глубоко укоренившиеся желание, которое грозилось стать только больше из-за такого её вида. Бэла ощутила то же, ей было любопытно воспользоваться в полной мере тем, что её маленькая игрушка оказалась в таком сомнительном положении. Прежде чем он успел произнести ещё какие-либо слова протеста, Бэла резко опустила свои бёдра так, что теперь она сидела на его лице, тишину нарушил только придушенный вздох, который вырвался из уст пленника. Итан был переполнен её ароматом, поразительной мягкостью мраморной кожи, тяжестью тела сверху, которое прижимало его голову к камню подвального пола, удерживая. Он хотел увидеть и почувствовать её, но чувствовал, что сейчас его руки весят будто по несколько тонн, к тому же верхняя часть её тела всё ещё была скрыта её длинной мантией, которой он и был окружён. Всё, на чём он мог сейчас сосредоточиться, это на том, какие движения сейчас делал его язык. Казалось, будто это была единственная мышца в теле, которой он мог управлять, поднимая и двигая в стороны. Он сделал первое движение языком, совсем легко, по набухшему клитору. Несмотря на холод подвала, внизу было жарко. Почти что невыносимо. Он задумывался над тем, может ли он представлять свою жену во время того, как делает это, или это будет оскорблением её памяти. Скорее всего, она расстроилась бы, узнав, что он даже подумал сделать это, хотя это определённо была более привлекательная идея для него, чем признаться, что блондинка вампирша и её женские уловки успешно возбуждали. Излишне говорить, что для Итана прошло уже много времени. Уже больше нескольких месяцев... Мия часто говорила, чтобы он не смел прикасаться к ней, когда была на последних сроках беременности их ребёнком, и между переездами, заботой о новорождённом ребёнке и попытками съебаться от крайне травмирующих событий, у них не было возможности оставаться наедине так часто, как ему хотелось бы. Он был возмущён самим собой, что реагирует таким образом, но то, что происходило сейчас, было самым эротическим опытом в его жизни. — Отлично. Чуть больше, малыш, — напевала Бэла сверху, слегка покачивая бёдрами. Это застало Итана врасплох, её похвала в его адрес, но это никак не повлияло на то, что его кровь всё больше приливала к нижней части тела. Во всяком случае, неожиданное утешительное и снисходительное звучание её голоса ещё больше усугубило ситуацию. Итан закрыл глаза, пытаясь стереть всё из головы, продолжая вырисовывать языком круги, исследуя её складки, пока Бэла начинала небрежно издавать звуки своего удовольствия во влажный ночной воздух. Она снова и снова погружалась в тёплую влажность его рта, наслаждаясь приятным контрастом с её холодной кожей. Это навлекало её на мысли о его горячей крови, которая пульсировала в нём, такой густой и изысканной, такой полностью её. Этой ночью он принадлежал только Бэле, чтобы не быть разодранным на части между её сёстрами и матерью. Это было их сакральное время, ценный секрет, которым ни с кем не поделишься. — Ты кажешься таким хорошим мальчиком, Итан Уинтерс, — она произнесла его имя по слогам, — Романтик. Ты не из тех парней, которые часто позволяют незнакомцам трахать своё лицо? — он издал что-то похожее на скулёж, его болезненный язык вытянулся до предела, вытягиваясь за пределы его испорченного рта. Она простонала от этого звука, ещё больше усаживаясь на его лицо, — Да, по тебе прямо видно. Ты такой жалкий. Её беспорядочные движения заставляли его работать языком усерднее, оставаясь в таком сладком месте. Итан время от времени находил достаточно сил в своих пальцах, чтобы крепко хвататься за её молочные бёдра, удерживая достаточно сильно, чтобы горячо облизывать вверх-вниз. Он не был уверен, как это произошло, но то, что должно было быть ужасным испытанием для него, быстро становилось слишком приятно, во благо ему же. Он знал, что ему нужно контролировать себя, но его затвердевающий член говорил ему обратное. Каждый раз, когда его язык проникал в неё, кисловатый запах её смазки на его языке и естественный запах её вагины сводили его с ума снова и снова... это посылало новые волны горько-сладкого возбуждения прямо вниз по животу, пока эрекция не стала неприятно упираться в собственные джинсы. Ему очень хотелось освободить свои руки достаточно, чтобы дотянуться и потрогать себя. Господи, что со мной происходит? , задавался он вопросом, отупело, всё ещё с жадностью цепляясь за неё, наслаждаясь вздохами, которые она издавала. Что-то плотское, живущее глубоко внутри него, почувствовало желание заставить её кричать, как из-за сильного возбуждения, так и из-за необходимости, чтобы этот неловкий момент закончился. Поверх влажных звуков, которые издавал рот Итана, он услышал что-то похожее на смех между стонами Бэлы в стиле порнозвёзд. — Как мило... парнишка так завёлся из-за того, что делает мне отлиз... совершенно жалкий. Что ты там говорил про отвращение ко мне? — ещё одним решительным толчком вперёд, она подчеркнула свою точку зрения, прежде чем сказать, — Если ты думаешь, что я прикоснусь к этой штуке, ты можешь продолжать мечтать, свинья. Может быть, и хорошо, что она не позволит ему кончить, потому что он, скорее всего, кончил бы за позорно быстрое время, если бы вампирша решила принять его полностью. Но она выглядела вполне удовлетворённой, просто используя его язык, чтобы кончить самой; развлечение, которого она была лишена в течении многих десятилетий, заперта в этих стенах среди своих невоспитанных сестёр. Конечно, это не было чем-то удивительным для этого смертного, что одна из них ухватилась за возможность, когда кто-то пришёл вальсировать через низ замка в одиночку. Используя собственные пальцы, чтобы удовлетворить себя в редкий момент мирного уединения, только с её воображением, чтобы помочь им... этого Бэле уже не было достаточно. Не после семидесяти лет существования здесь таким образом. Не сейчас, когда ей напомнили, как хорошо может ощущаться горячий, желающий рот. Фантазии крутились у неё в голове, где она держала бы Уинтерса прикованным в глубине гнилых темниц подвала, используя его с единственной целью, пока Мать Миранда наконец не позволит им съесть его. Она бы заполняла себя столько раз, сколько хотела, и больше об этом никто не знал бы. Может, она трахнула бы его пару раз, позволила бы себе малую снисходительность к нему, если бы он хорошо себя вёл. Хоть она и никогда не говорила ему этого, она слишком жаждала почувствовать, как он опускает мокрую её вниз на собственное забытое мужское достоинство, чтобы он наполнял её изнутри, пока она прыгала вверх-вниз. Откровенно говоря, она не из тех, кто мечтает заняться сексом с мужчиной — вместо этого, желая, воспользоваться их ослабевшими телами для собственных извращённых желаний. Совсем скоро она почувствовала, как её клитор становится более чувствительным с каждой секундой, пока она придумывала наказание за наказанием для Итана, где каждое последующее было ещё более грязным и развратным. То, чем они могут заниматься в камере пыток... Эта возможность могла бы занять как минимум несколько месяцев. Кем он себя возомнил, чтобы прийти сюда вооружённым до зубов, намереваясь наложить свои грязные мужские руки на женщин этого Дома? Как будто он этого и хотел. — Не смей останавливаться, — прошипела, — Ёбанный извращенец. Сильно укусив губу, Бэла подавила у себя в горле внезапный визг, раздвигая свои бёдра, когда язык мужчины отчаянно двигался по каждому дюйму её чувствительного места. Это было совсем незадолго до того, как она начала кричать от накатившего удовольствия. У неё никогда не было такого оргазма в течении... никогда. Он прошёлся по всему её телу, посылая дрожь по ногам, пока её мокрые половые губы не стали слишком чувствительными, чтобы и дальше сидеть на его лице. Поднявшись на ноги, она с кокетливой ухмылкой посмотрела вниз, восхищаясь своей работой. Итан выглядел полностью опустошенным, лёжа на полу обездвижено. Её соки блестели по всему его рту и носу, которые подчёркивал лунный свет, просачивающийся через окно во дворе. Он уставился на неё со встревоженными карими глазами. Она спокойно поправила свою одежду, перед тем как заговорить: — Ну, тогда. Встретимся позже, любимый, — развернувшись на пятках, Бэла начала исчезать за облаком жужжащих насекомых, но не раньше, чем закричала, — Мама! Мама, он тут! Самой большой проблемой Итана, несмотря ни на что, была нужда скрыть его чёртов стояк, прежде чем сюда прибудет графиня с её острыми когтями.