Маленький фиолетовый дом

Гента несколько минут смотрела вслед ушедшему эльфу. Странный он. Совсем не похож на перворожденных из легенд и сказок. Простой, лёгкий… и в общении, и в поступках. Не то, что Гента. Заговорить с незнакомым человеком для колдуньи всегда было испытанием. А уж предложить помощь – точно не про нее. У Генты и без этих глупостей найдется, чем занять свободное время. А эльф взял и помог. Просто так. И самой Генте, и служителю. Как его зовут? Освин, кажется. Если Гента ничего не путала, фамилия переводилась примерно «бог-друг». Для церковника отлично подходит… Но вот подойдет ли ему чердак колдуньи? Гента чувствовала себя не уверено. Ей предстояло самой говорить со служителем… еще и соврать, чтобы не выдать эльфа. Она так долго пыталась найти арендатора, что теперь, когда оставалось только пригласить его в дом, поняла, что совершенно не готова к новому жильцу. Но и расставаться с деньгами Генте не хотелось. Она огладила потяжелевший кошелек и подумала, что утром перед занятиями успеет забежать в банк – положить часть суммы на счет. Проценты, конечно, капали маленькие, за ее куцые сбережения никто бы больше не предложил, но зато хоть что-то на чёрный день. Колдунья пригладила волосы, собираясь с мыслями и силами, и жестко отогнала крамольную идею сходить к служителю завтра и поговорить на свежую голову. Она, конечно, не боялась, что эльф решит нагрянуть с проверкой, просто Гента представила, как служитель сейчас, прямо в эту минуту, устраивается на ночь… Может, Гента и не могла похвастаться богатой родней и роскошным жильем, у нее хотя бы имелся собственный дом. Двери костела Святого Михаэля уже закрыли. Колдунья несколько раз неуверенно стукнула и прислушалась: томительное мгновение внутри было тихо, а затем раздались шаги. Гента подумала, что не представляет, как выглядит служитель Освин. Вроде каждый день мимо ходит, но как-то не обращала внимания. Эльф, конечно, церковнику дал весьма лестную характеристику, но насколько она соответствует реальному положению дел? Служитель не стал спрашивать, кого принесла нелегкая, а сразу открыл дверь. – У вас что-то служилось, госпожа? Он оказался молод. Гента даже не ожидала, что настолько: наверное, её ровесник, может, на пару лет старше, но не больше. Светловолосый, сероглазый. – Господин Освин? – зачем-то уточнила колдунья, будто в костеле мог ночевать кто-то еще. Церковник коротко кивнул. – Мое имя Гента Ксхевахайр, – представилась девушка, размышляя, не лучше ли было сразу начать с чердака, – я студентка первого курса магического университета, факультет стихийников. Вот это уточнение точно было лишним. Гента даже поморщилась, заметив, как вежливое выражение на лице Освина сменяется недоумением. Но при этом юноша даже не попытался поторопить колдунью или как-то выразить недовольство поздним визитом. Это вызвало в Генте раздражение. Любой нормальный человек (да и нелюдь) давно бы рявкнул, мол, давай к делу, девица. А церковники все ненормальные! – Я живу внизу улицы, – продолжила Гента, подбирая слова: – сдаю чердак. Он совсем маленький, правда… Теперь самое сложное: пригласить служителя жить на этот самый чердак. – Соседи недавно обсуждали, что у вас нет своего дома, и я подумала, может быть, вы согласитесь пожить у меня? Врать служителю про некие договоренности с Триединым не хотелось. Несмотря на то, что Гента не скрывала языческих взглядов и на дела церкви Триединого (как и на его служителей) смотрела со скепсисом, это не было поводом обманывать человека, который не сделал ей ничего плохого. Поэтому колдунья отчаянно искала возможность как-нибудь тактично обойти причину, почему бы ей взбрело в голову звать служителя к себе домой. – Увы, госпожа, – Освин, ничуть не удивленный предложением, мягко и как-то светло улыбнулся: – Епископат вряд ли выделит мне средства на аренду чердака. Я не на хорошем счету, чтобы просить дополнительную дотацию. Да, эльф же сказал, что проповеди у церковника так себе. Но повод ли это не давать человеку нормальной крыши над головой? Гента вздохнула как перед погружением в холодную воду. – Я не собиралась требовать с вас оплату, господин Освин. Мой чердак, очевидно, никому не нужен и задаром. Если вас не смутят его скромные размеры… Станет церковник расспрашивать колдунью, что ее побудило на этот поступок или положится на волю своего Триединого? Гента надеялась на второй вариант, хотя обычно ее раздражал фатализм священнослужителей. – Мне потребуется несколько минут, чтобы собрать вещи, – Освин шире приоткрыл дверь, предлагая девушке зайти внутрь костела: – Если вас не затруднит, госпожа, вы можете подождать здесь. Гента передернула плечами. А где благодарность? Хоть что-то на нее похожее. – Вам помочь? – возмущения или недовольства колдунья, конечно, не высказала. Только подумала про себя, что переезд можно было и на утро оставить, а не сейчас перетаскивать вещи… церковник так за несколько часов не управится, а Генте в самую рань на занятия тащиться! Освин смутился. – Нет, благодарю, я быстро… Юноша плотнее запахнул длинный халат, наброшенный прямо поверх пижамы, и скрылся за алтарем, где виднелась неприметная дверца. Гента, приготовившись к длительному ожиданию, из любопытства прошлась вдоль ряда деревянных скамеек к изображению Триединого. В сумраке костела казалось, что божество смотрит на колдунью с грустью и укором. Девушка недовольно передернула плечами. – Если что-то не нравится – твои проблемы, – зачем-то огрызнулась Гента, словно Триединому было дело до обычной студентки. В храмы она заходила нечасто, но каждый раз, когда раз приходилось, изображения верховного божества вызывали у Генты колкую неприязнь. Старик, взирающий на прихожан с икон, был слишком… идеальным и невообразимо далеким от простых людей и нелюдей. При взгляде на него острее ощущались собственные изъяны, недостатки мешка из плоти и костей с вечно мятущейся душой внутри. Это рождало неуверенность, зависть, недовольство… а вовсе не возвышенное желание совершенствоваться. Божество, по мнению Генты, обликом своим должно было напоминать, что всякая тварь вылеплена по его подобию, и вполне естественно, что и слабости, и страсти у созданий и создателя сходны. И раз уж творец сумел обуздать свои грехи, то и творению полагается взять себя в руки и напрячь силу воли. – Я готов, госпожа… эм, простите, госпожа? – церковник появился так неожиданно, что девушка даже вздрогнула, хорошо хоть не вскрикнула, как испуганная клуша! – Ксхе-ва-хайр, – колдунья с готовностью повторила свою фамилию по слогам. Гента давно привыкла, что с первого раза непросто запомнить и повторить такой набор букв. Это для племени отца фамилия звучала напевно и красиво, а всем остальным казалось, что кто-то подавился воздухом и надрывно закашлялся. – Госпожа Ксхевахайр, – тут же повторил юноша и поправил на плече лямки небольшой дорожной сумки. У ног служителя лежала еще одна, но даже в сумраке костела Генте было видно, что заполнена она едва ли на треть. – Это все? Совсем? – от удивленного возгласа колдунья не удержалась. Хотя, казалось бы, сказал «готов», значит, готов. Ей-то какая разница, так ли на самом деле? Юноша заметно смутился и опустил взгляд. – Тут в основном книги, – сознался он, – одежды у меня пара комплектов, и то для служб. Ну и мелочи всякой пара горстей. – Хорошо, господин Освин, пойдемте. Генте показалось, что в каморке церковника остался гореть свет: из-под двери виднелась оранжевая полоса, но делать замечание колдунья не стала. Во-первых, может быть, так и нужно, во-вторых, это не ее дело. Церковник задержался у дверей, завозившись с ключами, а колдунья, отойдя на десяток шагов, критически осмотрела худощавую фигуру юноши и подумала, что он совсем не похож на служителя Триединого. Они спустились вниз по улице и остановились перед маленьким фиолетовым домом. Генте стало неловко. Обычно она ужасно гордилась этим местом. Да, небольшой, да, старый. Зато ее, и Гента добросовестно поддерживала дом в порядке и чистоте. Но сейчас она словно смотрела на жилище со стороны, чужим взглядом. Фиолетовый цвет стен показался вызывающим, кое-где краска легка неровно, и почему-то в свете магических фонарей это особо бросалось в глаза. Домик был совсем маленький. Соседние владения, богатые и крупные, будто сдавливали его с двух сторон. Гента живо представила, как церковник сейчас брезгливо скривится и уйдёт обратно в костел. Но Освин смотрел спокойно, с улыбкой и явно ждал, когда же колдунья перестанет рассматривать собственный дом. Первым делом Гента сорвала объявление «сдам чердак» и только затем суетливо открыла дверь и первой юркнула в прихожую. – Я сейчас покажу вам, где расположиться, принесу второй комплект ключей. Здесь можно разуться, повесить верхнюю одежду… Церковник будто только сейчас осознал, что так и одет в халат поверх пижамы, и снова смутился. Оставил ботинки рядом с босоножками Генты и признался, что тапочек у него нет. – Только сменная пара ботинок, – вздохнул Освин, – ходить по костелу в тапочках я не посмел. – Но на них-то дотацию можно не просить? – вопрос прозвучал грубее, чем Гента рассчитывала. – Завтра сходите на рынок и купите. Я не мою полы каждый день. А в уличной обуви, уж простите, господин Освин, ходить по дому не стоит. Но против ожидания колдуньи в ответ на резкое заявление церковник заулыбался. – Да, да, конечно, госпожа Ксхевахайр, я обязательно куплю тапочки. И полы, если требуется, помою. Вы можете привлекать меня к любым делам по дому! Гента представила церковника у плиты или раковины… почему-то прямо в сутане. Идея показалась сомнительной, но сразу отметать ее колдунья не стала. Мало ли как жизнь повернется. Поддерживать дом в чистоте в четыре руки было бы гораздо проще и удобнее, чем одной приходить после занятий и думать, на что потратить вечер: сделать домашнее задание, приготовить еду или просто лечь спать. Времени и сил успеть все у Генты, увы, не хватало. Учеба давалась слабой колдунье тяжело. Девушка показала церковнику лестницу на чердак и сама забралась следом. – Вот здесь включается свет. Тут осторожнее, не ударьтесь головой. Тесновато, конечно… но, если будет необходимость, можно поставить еще комод. Колдунья и церковник синхронно посмотрели на скудные пожитки Освина. Тут и одного комода за глаза хватит, второй долго не понадобится. – Сейчас найду комплект ключей для вас. Вы, господин Освин, вещи оставьте, и спускайтесь, покажу, что и как в доме устроено. Почему-то раньше, когда Гента только задумала сдать чердак, в воображении мелькал смутный образ такой же студентки, как и сама Гента. Возможно, более одаренной, приехавшей из далекой деревеньки и не имеющей богатых родных. И чтобы обязательно девушка также не любила толпу и шум, а потому искала недорогое съемное жилье вместо кровати в общежитие. Они бы вдвоем готовились к занятиям, хозяйничали на кухне и поддерживали друг друга. А вот как жить под одной крышей с чужим мужчиной… пока Гента не представляла. Она показала служителю Освину удобства и затейливый нагревательный амулет в душе, который капризничал и работал через раз. Уточнила, где можно хранить полотенце и гигиенические принадлежности. Заглянув на кухню, юноша радостно встрепенулся: – О, цветы! Гента тоже посмотрела на фиалки на окне. Выглядели они не очень. Девушка то совсем забывала их поливать, то, наоборот, вспоминала и начинала так активно, что фиалки пытались отойти в мир иной, но, закаленные невзгодами, кое-как держались. Сегодня утром Генте даже показалось, что под листьями появилось что-то робко напоминающее крохотные бутоны. – Любите растения? – факт, что церковник увлекается чем-то кроме служения Триединому, оказался неожиданной. – Очень! – с готовностью подтвердил юноша и с любопытством подошел к подоконнику, рассматривая фиалки. – Вот, пожалуйста, господин Освин, – Гента достала из шкатулки запасной комплект ключей: – А теперь прошу извинить, завтра у меня рано занятия. – Да, конечно, госпожа Ксхевахайр, – церковник улыбнулся колдунье, – только я хотел бы попросить… Заметив, как недовольно Гента поджала губы, юноша запнулся, но всё-таки продолжил: – Не могли бы вы не называть меня «господин Освин»? Господин у меня один – Триединый. Не считая епископата, конечно. Если вам неудобно обращаться «служитель», называйте по имени – Оскарби. Девушка поморщилась. – Я подумаю, – на принцип идти не хотелось, вредничать – тоже, но мысленно Гента закатила глаза. Началось! И часа в доме не провел, а уже начал про Триединого… Церковник поднялся на чердак – обживаться, а колдунья заварила себе чай. После сытного ужина в компании эльфа есть не хотелось, но перед тем, как ложиться, Гента надеялась немного успокоить мысли. Слишком много всего случилось за вечер – она будет ворочаться с боку на бок и только хуже сделает. А пара листиков мяты помогут восстановить душевное равновесие. Девушка размешала сахар в чашке и, поддавшись озорству, сложила пальцы в колдовской знак. Чай послушно поднялся над столом. От неожиданности колдунья едва не потеряла концентрацию. Заклинание далось так легко и естественно, будто она отрабатывала его долгими вечерами, а не пару раз повторила правильное положение пальцев в компании эльфа. Значит, можно и так? Значит, не такая Гента слабая? Девушка почувствовала, что хочет одновременно плакать и смеяться… – Ой! Церковник замер в дверном проеме, а Гента всё-таки потеряла контроль над магией – чай расплескался по столу и полу. – Извините, госпожа Ксхевахайр! – воскликнул Освин. – Я просто хотел поставить свою чашку. Не знал, что вы занимаетесь… Я всё уберу. Юноша выглядел таким расстроенным, что Гента даже не разозлилась на него. – Я просто баловалась и отвлеклась, ничего страшного. Сама приберу. Ставьте, пожалуйста… Колдунья принялась вытирать лужу, а церковник замер у полки с другими кружками, не решаясь поставить рядом свою. – Сколько чашек! – бесхитростно восхитился Освин. – У вас так много друзей? – Ни одного, – честно призналась Гента. – Есть несколько приятелей, но в гости я их не приглашала. Чашки достались мне в наследство вместе с домом. – Я недавно пригласил одного, скажем так, знакомого к себе в костел. И, представляете, госпожа Ксхевахайр, у меня не нашлось второй чашки. Мне было очень неловко... А они у вас такие замечательные, с рисунком! – Можете пользоваться, – наивное детское восхищение самыми обычными чашками вызвало у Генты улыбку. – Спасибо! – церковник осторожно пристроил свое сокровище на полку, перевел взгляд за окно и охнул: – Я забыл погасить свет в костеле! Извините! И, как был в халате и пижаме, поспешил на улицу.