***
По дорожке, усыпанной гравием, резво бегала собака и, если бы это был человек, то можно было бы сказать, что она бежала трусцой.
И вроде неспешно, но и не так, как на прогулке.
И всё бы ничего, если бы на ней не был одет свитерок с капюшоном, явно снятый с какого-то босяка, который уже, наверняка вырос.
Длинные рукава смешно спускались на самые лапы, и лишь космы на этих лапах выглядывали из-под манжет.
И опять-таки!
Всё бы, да ничего, но это собака явно была очень и очень занята́!
Так как, ну, жизнь у неё такая, что нужно как-то зарабатывать на миску супа с мясом, а потом ещё и на сухой корм, а там и на косточку, которую нужно затягать до состояния соплей, чтобы можно было её закопать где-то на чёрный день,
она трудилась, лап не покладая!
И вот она, с таким лицом, ибо мордой это назвать нельзя, с таким вот озабоченным лицом, но счастливым, трудилась в поте этого самого лица, когда перетаскивала с места на место длинную ветку!
И вот вопрос – зачем она ей нужна? Ветка эта??
Нужна значит, раз она её тащит куда-то!
А хороший хозяин куда всё добро тащит?
Правильно – в дом!!
В дом легче, чем и́з дому!
И что интересно, так это то, что никто пёселю не мешает этого делать!
Занят мохнатый человек? Правильно!
Помощи просит?
Не просит!
Вот и не надо лезть, если вас не просят!
Вот и Хоуп не лезет, а просто смотрит, меланхолично, если так можно сказать, растянувшись на лавочке под раскидистой грушей.
Полулежит на лавочке, в позе полубога и ногой мотыляет и смотрит.
Скучновато конечно с пустыми руками наблюдать, да и комментировать в одиночку тоже как-то невесело...
И чай уже остыл и он его сёрбает так невкусно, кривится, от дешевизны вкуса и приторности, а как хотелось бы коньячку туда плеснуть, так гляди и нашёлся бы собу...
То есть...
Какой-нибудь хороший человек, с которым можно было по душа́м раздавить пузы́рик.
Но...
НЕ ВЕ́–ЛЕ–НО !
Слово-то какое противное! Монастырское какое-то! Холопское!
Прям так и хочется его произнести, выталкивая на конец языка, потом так смачно свернуть в ядрёный комок, да своей слюной, гадючей сдо́брить, так и харкнуть в ту рожу, которой, блядь, не велено!
Тьфу ты ж блядь!
Аж, сука, зло берёт!
Хер старый, козёл вонючий!
Да наверное и рогатый!
Вот так прям обыск у него провели в палате, как у уголовника какого-то!
Матрасы выворачивали, простыни, суки, снимали и таки ж, блядь, нашли пару заначек, пидарьё!
А он теперь, что, должен на сухом пайке сидеть!?
Сухой закон, что ли??
И он так и зыркает по сторонам, чё сделать-то?
Бо в голове тре́зво, на душе гадко, а перед глазами этот, в свитере, уже куда-то и мешок потянул.
И тянет его, как скарб, куда только?
Может пойти и глянуть?
Он оборачивается, смотрит на здание, на то самое окошко, на первом этаже, где сидит его царевна, Рапунцель, и скучно ему делается.
Ну что же он может поделать, если душа праздника требует, а вып... то есть, поговорить и не с кем!
Хоуп встал, одёрнул отвратительную одёжу, с чужого плеча видать, и пошёл по дорожке ромашки нюхать...
Ой, так не дай Бог и на трезвую жить начнёт!
Нет-нет-нет, вы не подумайте, ради Бога, он не алкоголик, нет!!!
Просто скучно бывает, а он омега, как известно, лет неопределённых, но всё ещё очень даже ничего, но слабохарактерный...
Так его называл покойный султан его сердца, упокой Господи его душу грешную...
Не со зла называл, конечно, с нежностью...
Но всё же...
И каждый раз, сто́ит только в памяти всплыть этому моменту, как в горле что-то и пережимало...
А он ведь учитель танцев...
Да-да!
Представьте себе!
Закончил художку по хореографии, работал какое-то время по призванию, хотя...
«Чон Хосок, гуттаперчевый мальчик!»
Так называл его педагог по танцам.
И добавлял, что нет с ним ежовых рукавиц.
— Так бы взял тебя кто-нибудь на попечение, так и был бы толк, а так...
И педагог вздыхал, уже оплакивая талантливого омегу и его карьеру, милого такого, неординарного мальчика, только уж слишком ветреного.
А Хосок, и правда, как перекати-поле.
Пока молодой был, хотя, божечки мой, он и сейчас очень даже ничего, только по утрам встаёт и скрипит весь, как телега несмазанная...
Так вот, пока молодой был, таскался по разным группкам уличным, зарабатывая, то тут то там, своими танцами и подтанцовками, да всё никак не мог найти хорошего менеджера, который и протолкнул бы его.
Самому-то что?
Ну покажет танцы он свои, а их там на десятки, и названий не упомнишь!
И все хоботами кивают, переглядываются, рожи корчат, мол, ничё так...
Очень даже ничего...
Наиглупейшая фраза, заметьте, если её дословно разобрать!
И очень даже, то есть – до хрена и тро́шки, а потом, как с обрыва – ничего...
То есть, нихуя, да..?
И как судить её, хер пойми...
И как суть да дело, говорить начнут о щекотливом, а там в карманах дырка, там тю-тю, де́нюшкав нема...
А кому такое надо??
Там по пунктикам пройтись и три мешка надо золотишка, а у него за душой только мечта, да голод ночной...
Только много обещаний было на его веку́, что мы вам позвоним.
Куда только???
В рэ́льсу кувалдой, шоб на всё село гремело??
А сладкоречивых альф попадалось ему, ох, как много!
Только запал их заканчивался, когда они кончали...
А потом...
Телефон на клочке бумаги, и тот затеряется где-то обязательно, и конечно, никто и никогда к нему не возвращался...
И где только не колесило его...
Да, всюду побывал, как птица перелётная, только нигде не загнездовался...
А ведь предлагали ему.
Да...
Он ведь, ох, как хорош собою был...
И ростом и лицом и глазами. Как солнышко был, ярким, пока лучики эти его, жизнь не пообрубала...
Вот не мог он усидеться на одном месте, да сырниками кормить будущего толстопуза!
А они ведь все, рано или поздно, пузо набирают с годами, только своего-то и не замечают, а чужое...
И начнут сыпать упрёки, как из автомата!
— Похудеть бы тебе не мешало!
— Еда пересолена!
— Стрижка не та!
Да пошёл бы ты в сраку!
На себя посмотри, подошва!!!
А как говорится?
В чужом глазу соринку заметишь, а в своём и бревна не почувствуешь, да?
Вот так и не смог Хосок-и ни с кем ужиться, ибо птица он вольная, не осёдлая.
Свободу превыше всего любил...
Да только...
Душа своё вопила, сколько бы он её не затыкал!
И на кой чёрт ему эта свобода, если порой по ночам выть хотелось...
Вот он беленькую и приговаривал...
Или сам или в компании какой-нибудь.
А поимённо никого и не запоминал, а сам себя стал величать Хоупом, надеждой, то есть...
И улыбался...
Ах, как же его улыбку все любили и губы эти пухлые и красивые, что целоваться умеют, и зубы эти ровные...
И угораздило же его, как-то, влюбиться...
Вот так — трах-бабах!!
И в дамки...
Влюбился, как дурачок, был его душой и половинкой, а потом...
Нет, совсем не то, что многие могут подумать, типа, измена, то да сё... Нет...
Он сам от него ушёл, без измен и без объяснений...
Не смог ему жизнь собою испортить.
Уж так ска́зывал о себе, что по жизни он будет лу́тать туда-сюда, а тот ребёнка просить стал.
Господи...
Как это? Хоуп и ребёнок??
Не-е-е...
Он ведь и ему тоже жизнь испортит, вот и ушёл...
Горевал, как белуха выл, заливался и слезами и горькой...
А потом увидел его с другим и так искренне желал ему счастья...
Честное слово...
А дома...
Дома запирался и опять выл...
Выл, что такой дурак, что не смог прожить, как подобает!
И спустя несколько годков весточка дошла к нему, что не стало его...
Его султана.
Сердце...
Просто биться перестало.
Как-то мигом, раз и нет его...
Вот тогда наверное его и переломило горем, прям как соломинку слабую.
Чего-то всё наперекосяк пошло, хотя и раньше не было по маслу.
Он выживать начал и всё чаще об улыбке его забывать стали, что не светится наша надежда, будто огонёк в нём погас...
А самое страшное знаете что?
Это всё откладывалось на потом.
И это самое страшное...
На потом мы отложим отпуск, а потом наступит это «потом», а нам и некогда!
На потом купить красивую безделушку и пусть ты потом её закинешь куда-нибудь, но она была твоей мечтой, пусть и не долго, но была...
А потом и жизнь покажет, что ничегошеньки ты не успеваешь...
И жизнь проходит в старой малосемейке, с бесконечно капающим краном на кухне.
И сосед курит постоянно, а что говорить ему?
Бесполезно...
Там зеньки залиты чем-то.
То ли деменцией, то ли наливочкой, что омега его старый прятал под пола́ми.
Сидит на подъезде этот хрыч и Хоуп, проходя, мимо него, слышит такое,
— Спичку дай! — а сам крутит в руках сигарету, разминает её.
Хосок кидает ему,
— Не курю, — и ответ сразу летит,
— Ну и пошёл ты нахуй, — также безэмоционально, как и «Спичку дай», словно он на другое и не способен.
А потом он долго на себя смотрит в зеркало, не узнавая свои черты́, да и себя в целом, а
нужно бы и собираться и макияж наносить, бо скоро перед пьяной публикой выступать, на пилоне свисать, как макака...
Бо на большее, как-то и сил не остаётся.
А потом и захворал он как-то, чахнуть начал, пить больше стал, есть меньше, и похудел, осунулся...
Только никто так и не видел его, настоящего, когда душа ры́дма рыдает, аж воздухом давится, да глаза тухнут и пухнут от слёз...
А наутро, или как проснётся, на себя три ведра мейка и пару улыбок впридачу и на сцену в дешёвом клубе, где вместо кулис – пенопласт с мишурой, а за ним и своя коморка, только у мышки-нарушки хатка побольше будет...
А сейчас будто свет забрезжил, тот, что в конце туннеля.
И светит ему этот омежка молодой, как звёздочка яркий, ласковый такой, с голосом чарующим...
А если бы...
А если бы сын у него был?
Был бы он похож на Тэхёна?
Скорее всего.
Глупая мысль, ой глупая...
Но отчего-то сладко от неё стало.
Дурная такая, с головы не выходит, да только сейчас, этот мальчишка молоденький, в его душе поселился и корни пускает потихоньку.
И душа за него, ох как болит, окаянная!
И он её пытался заглушить, а она орёт, как полоумная!
Вот он и ма́ется и покоя не находит, будто тот Тэхён, мальчик этот ласковый, ему свою соломинку протягивает, а Хоуп и взялся бы за неё, да разве он нужо́н кому-то ещё???
Вот такой он, Хоуп...
Чон Хосок, собственной персоной...
Прошу любить и жаловать...
Скрип колёс его отвлёк и он обернулся, глядя, как из автомобиля, марки, типа танк приехал, дядька выходит, здоровый такой, громадина под два метра, а за ним тот самый, «Зая» который!
С глазами на половину лица, который!
И так быстро он пошёл к зданию с колоннами, что Хоуп не успел даже его окликнуть!
А имя-отчество-то какое??
Чё, так ему и орать что ли?
— За-ая??
И такое чувство его накрыло, зависть, только белая такая, когда за человека радуешься, а у самого душа рыдает...
К кому-то приходят, а он только смотрит и ощущает, как внутри так больно становится...
И подбородок так предательски дрожит.
А ведь лет-то ему – уж под сраку припирает, а обида...
Она ж возраста не знает, обида эта...
Так и остался он сидеть и смотреть, как этот лохматый лоботряс, в свитере который, уже куда-то поволок здо-оро-овый кусок пенопласта.
Тащит, смешно так, спотыкается, падает, ну и матюкаться ж не могёт, а так бы, у-у-ух!
Задал бы жару!!
Стройка у него там, что ли?...
***
Он вздрогнул, когда услышал чьи-то шаги, а потом, как кто-то по грядушке кровати стукнул, легонько так.
— Я вещички твои убрал в шкаф.
Голос к нему обращается, только не сразу он понимает.
Омега оборачивается и долго хлопает глазами сонными.
На Тэхёна смотрел невысокий паренёк, весь такой в обмундировании, как на поле боя с самыми опасными болезнями.
– Что? — омега не сразу понял, что ему говорят,
— Какие вещи? — а сам и оглядывается уже.
— Те самые, что ты на полу оставил, — и сразу добавил,
— Лежи-лежи, я быстро полы помою и пойду.
И только сейчас Тэхён заметил, как тот быстро орудует шваброй и в палате явно ощущается запах хлорки.
— Я не помню, как я уснул, — пробурчал Тэхён и развернулся на кровати.
— Так и немудрено ведь, — говорит паренёк, а сам под кроватью моет, кряхтит так смешно, когда наклоняется,
— На нервах-то поди, оно и понятно... — и посмотрел на красивого омегу,
— Да ты не кручинься так, раньше времени... Ты отдыхай... Может быть, перепутали анализы, вся́ко бывает, мы ж тоже люди, можем и ошибиться...
— А разве такое бывает? — с какой-то призрачной надеждой спросил Тэхён и его так и полосануло, когда он вспомнил Хоупа – где он сейчас?
Поди скучает один...
— А зачем Вы моете, тут же чисто, — разбавляет он тишину и смотрит, как пол красиво приобретает блеск от мокрой швабры.
— Так положено нам, мыть каждый час и в журнале отмечать, что полы помыты.
— А часто бывает, что путают анализы? — Тэхён уцепился за эту соломинку и теперь отпустить её боится.
— А то... — ответил санитар,
— Вот было недавно, ой не дай Господь, так тут был такой разнос... — и он не договорил.
В изолятор зашли два медбрата с какими-то аппаратами и коробками и санитар, за несколько секунд закончил работу и, схватив свои принадлежности, быстро ретировался.
Тэхён сидел на кровати и смотрел, как прям перед ним расставляют какой-то маленький аппарат, подключая его к электросети.
— Это что? — он смотрел на странные приготовления и искал с ними зрительный контакт,
— Вы можете сказать мне, что это?
— Экспресс-тест, — ответил один из них и глянул на омегу, приподняв одну бровь.
И Тэхён почувствовал, как от альфы, а это был альфа, он не сомневался, повеяло холодом.
— Простите? — ситуация ему не нравилась, вообще,
— Почему Вы со мной общаетесь загадками?
— Знаете, нам не велено с Вами говорить, а только выполнить свою работу.
— Для чего это..? — и он кивнул подбородком на эти приготовления.
— Вам же сказано, что это экспресс-тесты! — в голосе явно было раздражение и на глазах омеги появились слёзы.
— Н-на что т-тесты? — Тэхён не мог молчать, хоть и заикался почти на каждом слове и чувствовал, как внутри него воронка страха набирает обороты.
— На всё! — ответили ему,
— Повторные тесты на всё! — исключая ненужные вопросы ответил альфа и Тэхён зачем-то схватился за пижаму, сжимая её в комок в районе груди,
— Однако...— и снова глянул на омегу,
— Прям такое вдруг внимание к Вам... Чего бы это вдруг? — и подтекст такой гадкий, неприятный.
И альфа вытащил из упаковки маленький контейнер и протянул его омеге, дерзко рассматривая насмерть испуганного паренька,
— Это нужно наполнить.
— Чем? — у Тэхёна глаза огромные, испуганные, как у лани, что замерла в лесу, в густой траве.
Он смотрел на людей в масках и не мог от страха сглотнуть слюну – внутри всё высохло, как в пустыне!
— Мочо́й, — холодно ответил ему медбрат и Тэхён покраснел, будто ему предложили что-то несусветное!
— Прям здесь? При Вас? — его ступор явно рассмешил одного из них и омега расслабился, совсем немного, когда услышал мягкий голос второго человека, явно омеги.
— Пройдите в туалет и там наполните, — и Тэхён только сейчас заметил неприметную дверь в самом углу.
Уже после, он смотрел, как маленький аппарат гудел, делая свою работу.
С ним, в палате, остался только омега и Тэхёну, честное слово, было намного легче, ибо тот не смотрел на него волком, как тот, первый, что приняв звонок, выскочил из изолятора, как змеёй укушенный!
— А что это даст? — о́жил Тэхён первым, не в силах больше сдерживаться.
— Это экспресс-тест на общий анализ крови и мочи, — омега посмотрел на парня,
— Да не тряситесь Вы так, на Вас лица нет! — и Тэхён понял, что паренёк улыбается.
— Не дай Бог такое...
— Ну какое? — сразу ответил омега, видимо говорливый попался, а Тэхёну и на руку,
— Рано кипишь поднимать, — а сам смотрит, как умная машина свою работу делает, и достаёт коробку снизу, распечатывая её на глазах ошалелого Тэхёна, который не мог оторвать глаза от страшной надписи на ней,
«Экспресс-тест "Сифилис"»
— Господи, да успокойтесь Вы! — и прям не на шутку испугался, когда Тэхён задрожал, как в лихорадке,
— Это поможет выявить заболевание с момента его перехода в первичный период.
— Чего..? — Тэхён ошалело смотрел на омегу, как у того вокруг глаз образовались мелкие морщинки – он явно улыбался.
Каким чудом удалось взять пару капель крови с пальца, Тэхён и не понял, но ловкие руки орудовали так быстро, а глаза зорко следили за манипуляциями.
Две капли крови упали в специальное окошко на этом тесте и Тэхёну показалось, что он даже услышал этот всплеск, будто в середину озера бросили два булыжника!
— Им нужно дать впитаться, — сказал омега, предвещая любопытство пациента и его бесконечные вопросы, »А что это, а зачем, а для чего?»
У страха ж глаза велики́, он же всё понимает!
А этот, хорошенький такой, сидит и смотрит, глазищами своими огромными и дрожит безбожно!
— Да успокойтесь Вы, а то землетрясение из-за Вас начнётся!
— А долго ещё ждать? — нетерпеливый какой...
— Ещё пятнадцать минут, как минимум.
— Ого... — потянул пациент и смешно скукожился, как воробушек на холоде.
— Это более современный метод выявления диагностики, позволяющий выявить наличие ДНК бактерии в крови, называется ПРЦ-анализ, — он объяснял ему, отвлекая разговорами,
— Это самый высокочувствительный тест при всех стадиях заболевания.
— М-м-м, — протянул Тэхён, ибо другого он не смог бы издать, даже если бы и заплатили!
— А ч-часто ош-шибаются в т-тестах? — выдавил из себя омега, глядя на время, отсчитывая эти пятнадцать минут.
— Бывает, — неопределённо ответил тот,
— Все мы люди, все ошибаемся! Около половины бывает ошибок, — и Тэхён, как никогда, мечтал и молил небо быть той самой ошибкой!
Вернее не он, Господи отведи, а его первые анализы!
— Та-ак, — потянул медбрат и вытащил какую-то пластиковую ампулу,
— А сейчас это, — и он капнул одну каплю реагента в это же окошко,
— А теперь нужно ждать, — сказал и выдохнул.
— А сколько ждать? Долго?
— Пол часика, — весело ответил тот, а у Тэхёна глаза на лоб поползли.
— Ещё пол часа??? — прям заныл и упал на подушку,
— Я умру... Я умер... Несите мне гробик... Розовый... — бормотал он в подушку и пищал.
— От этого не умирают, — весело сказал ему омега и подошёл к двери,
— Что там такое..?
А Тэхёна прям подорвало от какого-то прилива адреналина и он вскочил, тоже прилипнув к двери.
По коридору, подобно танку, шёл никто иной, как сам первый помощник прокурора и был он злой, как петарда!
Люди от него шарахались в стороны, боясь попасться под горячую руку!
Взгляд его кипел, исторгая магму и дым!
Ноздри его раздуло, как паруса!
И вообще не хотелось подходить к нему, дабы не сгореть в этом костре!
На половине коридора он замер, когда увидел эти глаза...
Они смотрели так пристально и с них потоком лились слёзы.
И он без труда смог прочесть по губам...
— Зая...
— Боже мой, что за это терминатор? — воскликнул медбрат, радуясь, что они за закрытыми дверями стоят, а то не иначе бы смёл с лица земли!
— Это мой зайчик... — уже ревел Тэхён и бил по стеклу, дёргал за ручку, пытаясь выбраться наружу.
— Нихуя себе, «За-айчик», — пропел медбрат и глянул на Тэхёна,
— Мужик твой, что ли?
— Ага, — ревел омежка,
— Зая..! — и орал, как полоумный,
— Выпустите меня отсюда!! За-ая!! Я здесь!!! Я здесь, За-ая!!! Ты меня видишь, За-ая?? — нет блядь, нихуя не видит!
Да как же не увидеть-то???
Скачет, орёт, дверь лупасит, ревёт в три ручья!
Как же не увидеть-то???
А Чонгук смотрел на него и сердце бешено колотилось!
И суток не прошло, как они виделись в последний раз, а Тэхёна просто не узнать!!!
Почернел как-то, похудел даже, будто они не виделись с ним год, а то и больше!
— Что здесь происходит? — орал он в коридоре и бежал к изолятору,
— Почему мой муж заперт??
Немедленно позвать мне глав врача! — кричал он на всё помещение и из кабинетов выходили люди, глянуть на крикуна.
— А Вы кто собственно такой?
Из кабинета вышел невысокий мужчина, лет так за пятьдесят, ближе к шестидесяти.
Кипенно белая рубашка выделялась на его костюме, тройке по-видимому, хотя сейчас на нём не было пиджака.
Тёмно-серый костюм в бледную клетку, явно был сшит портным на заказ и сидел на нём идеально.
Белый воротничок и огромный узел галстука, больше напоминающего платок, упирался в неестественно крутой подбородок, будто его отшлифовали умелые руки пластического хирурга.
Точно также блестел и его лоб, явно обколотый ботоксом, ибо когда он жмурился, на нём не появлялось ни одной морщины.
Тёмно-каштановые волосы были в таком творческом беспорядке, якобы разбавляя солидные годы.
На запястье массивные часы с огромным циферблатом, как-то нелепо выглядели, словно их хозяин страдал диоптрией.
— Чон Чонгук, — представился мужчина и заморгал часто, когда за своей спиной услышал, как плакал его муж, как его голос, скрытый за толстыми стёклами, звучал глухо, но это так сильно рвало ему сердце,
—Немедленно объясните мне, что здесь происходит и почему мой муж там, – и он, не разворачиваясь, показал туда рукой.
— Ах... Это... — и на лице доктора всплыла улыбка и назвать приветливой её было нельзя!
— Это уважаемый, — и такая театральная пауза,
— Неординарный случай, — и он, по-профессиональному, сложил руки на животе, рассматривая перед собой кого-то, кого совсем не считал своим конкурентом,
— И Вам я также настойчиво рекомендую пройти ПЦР-анализ на наличие антител в Вашей крови!
— Я не совсем понимаю о чём речь, но мне звонил мой супруг, Чон Тэхён, — он стал говорить, не сбивчиво, нет, но волнение в его голосе слышалось,
— Он говорил что-то непонятное, но я не мог разобраться, так как был на слушании дела, но сейчас я весь во внимании! — и Чонгук, точно также сложил руки, только не на животе, а на груди, акцентируя мощные мышцы и мог поспорить, с каким презрением его оглядел главный врач, хотя это он видел всего-навсего пару секунд!
— А что Вам ещё сказал Ваш многоуважаемый супруг? — тот вернул ему и хмыкнул, почувствовав, как тактика видимо меняется и в его сторону и доктор увидел в глазах напротив смятение, точно также, на несколько секунд,
— То, что он болен сифилисом, он Вам сказал?? — это прозвучало, как грохот, как выстрел, прокатившийся по всем коридорам и Чонгук обомлел на месте и почувствовал, как внутри всё сжалось,
— И поэтому, — продолжил альфа,
— Я настоятельно рекомендую вам сдать тесты и...
— и концерт только-только начинается, ибо зрителей появляется всё больше и больше!
— И советую Вам также назвать поимённо всех ваших любовников, ибо им всем им предстоит проверка!!
— Какая проверка..? Какие любовники?? О чём вы говорите? — закричал Чонгук и обернулся.
На него, через стёкла, смотрел Тэхён и молчал...
И во взгляде было так много эмоций...
И голова у Чонгука вдруг закружилась и будто его отключили от кислорода, а дышать он и забыл как.
И внутри какая-то пустота образовалась...
Всюду пустота...
И он почувствовал, как внутри его мальчика вопит что-то, только это была тишина, как самый громкий звук, когда-либо слышимый им.
Он знал, как умеет молчать Тэхён, но сейчас...
Ему казалось, что его омега не выдержит напряжения, а он этого не мог позволить!
— Немедленно откройте эту дверь! — прогремел Чонгук, едва разжимая челюсть,
— Я приказываю!
— Приказывать будешь у себя на скамье подсудимых, а это мой мир и я здесь главный!! — и высоко поднял голову, показывая своё превосходство над каким-то салагой.
— Откройте эту чёртову дверь! — отчеканил Чонгук, выделяя каждое слово.
— Не ве́лено!! — точно также ему было ответом и все услышали, как изменился тон врача.
Он стал не просто властным.
От него веяло силой и хамством.
В голосе металл, а во взгляде презрение.
— Не велено кем? — спросил Чонгук, чувствуя, как внутри него всё клокочет.
— Мною! — и в этом голосе слышалась бравада.
И во взгляде его больше не было какой-то мнимой вежливости!
Врач смотрел на альфу, как на таракана, готовый раздавить его в любой момент!
Ситуация накалялась, как и зрители, которые появлялись, как из ниоткуда!
И врачи и персонал и пациенты.
— Тогда я прошу Вас, чтобы вы закрыли меня там, с ним и немедленно провели все анализы, включая и Ваши эти тесты! — и он так показательно расстегнул рукава рубашки, оголяя мощные предплечья.
— Ну раз вам нравится в клетке сидеть, то что ж извольте!
— Господин Чон, — Чонгук услышал своего охранника, за которого совершенно забыл,
— Господин Чон, может не надо? — такой громила, широкоплечий такой детина, а голосок почему-то неуверенно звучит,
— Я позвоню господину Киму, — и он, не став дожидаться разрешения, набрал нужный номер телефона.
— Давай-давай, — поддакнул Чон Кван Рёль, глядя, как высоченный альфа звонит кому-то, выбегая на улицу,
— Как раз и прокурора вашего проверим, а потом и его супруга, а то мало ли... Вся семейка небось, сплошные сифилитики!
На эту фразу он ехидно улыбнулся, когда услышал, как в коридорах зашумело.
Он лишь краем глаза заметил, как кто-то снимает на видео, та и пожалуйста!
Ему бояться нечего, а лишняя слава ему не помеха!
Кто-то уже звонил по телефону и не мог сдержаться эмоционально, рассказывая последние новости!
Это же треш!!!
Это же сенсация!!!
Сам господин прокурор и их вся семейка – сифилитики!?
Фэ-э-э....
Ужас какой...
Но боженька...
Какая прелесть!!!
Чёрт побери, это же манна небесная для папарацци и тема номер один на всю Корею!
Вот кто денюшкав заработает на сенсации!!!!
И пока суть да дело, да больница вся вскипела, как спящий, до селе, вулкан, изолятор открыли и Чонгук успел подхватить своего омегу, который уже и сил в ногах не имел и просто оседал на пол, как волосинка.
Тоненький, лёгкий, ранимый такой.
И не заметили они, пока стояли вот так, прикипевшие друг к другу, за ними через стекло смотрели горящие глаза, в которых жизнь откуда-то вливалась...
Пока Чоны плакали, утопали в объятиях друг друга, Хоуп плакал, глядя на них, чувствуя, будто они для него очень важны!
И сердце его так сильно прихватило за этих детей, а они ведь по сути, для него дети и есть, и что, если они не родные??
— Я не изменял тебе... Я не изменял! — рыдал Тэхён, спрятавшись в любимом запахе своего альфы,
— Я клянусь всем, чем хочешь... Я клянусь... Я не изменял..!! — слёзы текли по его лицу, когда альфа целовал своего мужа.
— Я знаю...— шептал ему Чонгук, целуя мокрое личико,
— Я знаю, Зай, — и он брал его на руки, садил на свои колени лёгкое тело и не выпускал из своих объятий,
— Я никогда не сомневался в тебе, слышишь, никогда? Я за тебя очень сильно испугался, — и он смотрел в любимые глаза, — Я думал, что ты будешь сомневаться во мне...
— и голос Чонгука дрогнул, когда он держал самое красивое лицо своими руками.
Альфа так смешно шмыгнул носом и снова задрал рукав рубашки,
— Берите крови, сколько вам надо и давайте делайте свои тесты, — обратился он к медбрату, который стоял в углу и всё это время наблюдал и снимал на видео, так сказать, для истории.
И он тоже плакал...
Не поверите, но он плакал, только это было от счастья...
И пусть он молодой специалист, но повидал много, наблюдая супругов, как они относились друг к другу.
Ведь по-разному было.
И горько и не особо и так себе...
А то, что он видел сейчас, он с уверенностью мог сказать, что анализы будут отрицательными.
И только подумав об этом, как он перевёл взгляд на тест и увидел там широкую полосу фиолетового цвета.
— Эй... — и он со слезами смотрел на супругов, махая перед ними тестом,
— Поздравляю... — и снял маску, вытирая слёзы.
— Что это..? — Тэхён оторопел и не знал, что и думать и только пялился на этот маленький кусок пластика с какими-то полосками и одной широкой полосой, и он так смешно вытер слёзы кулачком и взял в руки тест,
— Это что..? — он снова спросил и с неверием глянул на мужа,
— Это... Это... Это хорошо..? — смог выдавить из себя и разревелся, когда медбрат, этот красивый омега, улыбался ему и сам вытирал слёзы,
— Это значит... Я чист..??
— Как слеза младенца... — ответил тот и сразу перевёл взгляд на альфу,
— Будете сдавать или....
— Буду! — безапелляционно заявил тот и отвернулся и сжался весь, превращаясь в изюм, морща нос, когда омега ему проколол палец скарификатором.
— Господи... — засмеялся омега, — Здоровый, как бык, а иголочки боится, — и накапал кровь в окошко,
— Около часа нужно подождать, — сказал ему и взлохматил волосы омеги, разглядывая красивое личико,
— И где нашёл такого?
И тут Тэхёна просто прошибло, как током!
— А что у Хоупа? — и он с ужасом вспомнил, как тот показывал ранку, очень похожую на те, которые видел на сайте,
— Что с ним?
— Вы имеете ввиду Чон Хосок? Хоуп, да?
— Ага... — а сам уже ждёт что-то ужасное и непоправимое и стоило ему повернуть голову, как он встретился глазами с ним, как тот стоял и смотрел на них, и губы сами прошелестели,
— Хоуп-и... — и почему-то он заплакал...
И объяснения тому не было, но ему просто так хотелось заплакать, тем более, что глазки его и не просыхали!
— Авитаминоз у него, — услышал он сквозь свои всхлипы,
— Он же не ест нормально, да и образ жизни у него какой? Так он и худой какой, скоро просвечиваться будет!
— Авитаминоз? — и Тэхён захлопал глазищами, переваривая информацию,
— Это отражается как-то на коже?.
— Конечно, — стал пояснять омега, расхваливая свои способности,
— Ранки на коже, слабость, зуд, шелушение кожи, трещинки разные, частые простуды... Сонливость, усталость и вообще, — как итог подвёл он,
— Сказывается на внешнем виде и общем состоянии...
— Так с ним всё хорошо?
— Ну, как хорошо? — и он улыбнулся,
— Ему наверное просто одиноко, — и омега пожал плечами и посмотрел через окно,
— Лёгок на помине, — и он посмотрел через Хоупа, вдалькю коридора,
— Да что ж такое?? — и он смотрел на огромную процессию,
— Это кто ещё? У нас сегодня будет спокойный день?
И оба перевели взоры туда и омега шепнул,
— Отец...
— Ну хоть этот не «Зая», — пошутил медбрат, глядя, как Тэхён спрыгнул с коленок мужа и побежал в новые объятия.
А Чонгук стоял, руки сложив на груди и с любовью смотрел на своего омегу, как он повис в родных руках, не доставая носочками до пола.
— Потрудитесь объясниться!
Сзади них, на весь коридор, прогремел голос главврача.
Господин Ким, не спуская со своих рук мелкую букашку, что сыном его называют, глянул на врача сверху вниз.
— Добрый день, доктор... — и не сразу понял, как его сын прильнул к нему крепко, пряча лицо,
— Сына, малыш... Ты чего?
— а Тэхён будто врос в отца и совсем не хотел поворачиваться,
— Малыш, мне нужно просто поговорить с доктором, хорошо? — он разговарива с ним, как с маленьким,
— Тэхён..? — теперь он уже не на шутку забеспокоился, когда омежка и тогда не смог отлипнуть от родного человека, — Что случилось? — и он перевёл взор на доктора, который стоял и просто пялился на худенькую фигурку его сына, особенно на его филейную часть...
И вот нате вам, здрасте...
Родео заказывали??
Не?
А ему похуй!!!
Родео к вам само пришло!!
Или...
Если гора не идёт к Магомеду, Магомеду похуй!
Он сам к ней придёт и раком поставит!
Но когда он придёт, этот Магомед, или Родео, или сам господин Ким, собственной персоной, в лице главного прокурора страны, всем будет, далеко не похуй!!!
Он смотрел на эти, сука, жадные и пошлые глаза этого старого развратника, как он жадно ими лапал его ребёнка, и похуй, что глазами!
Он выдернет ему всё, что можно выдернуть!
И эти глаза ему же на очко натянет и он, блядь, пидрило старое, будет лицезреть, как его в жопу ебут!
И хоть моргай, блядь, хоть не моргай!
Хоть в светофор играй с мигалками!
Старый пердун смотрел и... Улыбался...
Он блядь, улыбался, глядя на попу его сына!
А потом он вздрогнул, когда перевёл взор на папашу и дико так покраснел, как помидор!
А на вору́, как известно, и шапка горит!!!
— Чон!! — прорычал Ким и Тэхён вздрогнул, услышав грозный отцовый рык,
— Иди-ка сюда, — и тот, не мешкая, подошёл, глядя на непонятный ступор врача и странную ситуацию в целом,
— А ну-ка, малыш, — и просто оторвал от себя ребёнка и передал из рук в руки,
— Глаз с него не спускай! — рыкнул Ким, вообще не глядя на зятя, по-видимому доверяя, хотя разве кто-то сомневался в этом?
И, как только эти двое отошли в сторону, где их уже ждал встревоженный и счастливый Хоуп, и они как по команде, просто влипли в раскрытые объятия омеги.
– Ой, жопой чует моё сердце, что там будет что-то... Ой-ой-ой, какой-то пиздец назревает...— шепнул им Хоуп, покачивая головой и совсем не завидуя виновникам предстоящего торжества.
— И сколько ж ты раз, сука ты старая, поимел мою лялечку?! — Ким навис над невысоким доктором и смотрел, как тот глупо так улыбается и хлопает глазами,
— Ты куда, сука ты старая, смотрел?!
— Но-но-но, полегче! — заорал тот, когда понял, что, кажется, влип, но этого же никто не видел!
Да и мало ли, кому там что показалось??
— Но-кать будешь, блядь, когда тебя ебать будут в камере, по очереди! Пока твоя старая жопа волдырями не покроется!
— Вы забывайтесь, где Вы находитесь! — заверещал он, всё же отодвигаясь назад, и с ужасом понял, что таки да, концерт в самом разгаре!
— Немедленно покиньте моё заведение, господин прокурор, — а потом его голос как-то дрогнул и он добавил,
— Пожалуйста, будьте так любезны...
— Бинго!!
Сзади них кто-то громко прокричал и все повернули головы.
С изолятора вышел омега, медбрат который, нёс в руке два теста,
— Бинго! — и он улыбнулся, передавая это в руки прокурору.
— Чё за хуйня? — не сразу понял Ким, рассматривая две полоски с фиолетовым цветом каждая,
— Чё это? — и он перевёл взгляд на счастливого медбрата, который, будто и правда, выиграл джекпот!
— Это что? — и вроде как и теряет терпение, но замечает, как к нему подходят эти двое, лялечка его и зять.
И как только до них доходит, они хватают эти две пластмаски и тут реакция сына и зятя его полностью сбивает с толку!!!
Тэхён весь затрясся, скуксился, как маленький и заревел, бросаясь на шею к мужу!
А Чонгук его просто подхватил на руки и закружил вокруг себя, громко смеясь на весь коридор!
— Так, чё за хуйня??? — уже кажется, лопается, терпение его, ло-па-ет-ся!!!
— Кто-то мне скажет, что здесь происходит? — взревел он, когда вокруг него все стояли и снимали на видео!
— У них отрицательный тест на сифилис! — обрадовал их медбрат и перевёл взор на врача, который стоял и огромными глазами пялился на всех!
И дышал, словно ему воздуха не хватает!!
И он только вокруг себя смотрел и так эпично попадал взором в направленные на него телефоны!
— А чьи тогда то были анализы?
Кто-то спросил из толпы и этот кто-то был Хоуп.
— А это Ваши, — и омега смотрел, как по коридору, в его направлении, идёт высокий альфа...
И в глазах омеги потемнело...
Колени вмиг стали ватными, будто из них вытащили кости и ещё секунда и он сложится у стены тряпочкой.
Немолодой врач, из лаборатории, как апогей всего случившегося, нёс перед собой какую-то документацию.
— С Вами всё хорошо? — врач подошёл к нему и заглянул в глаза,
— Вам нужно полностью поменять рацион питания...
У вас авитаминоз, милейший...— и он подмигнул ему, а Хоуп ещё несколько секунд смотрел, как тот подходит к главврачу, вручая ему документы.
– Что это..? — блеющим голосом главврач спросил у коллеги и перевёл взор на бумагу, и его руки, как все успели заметить, задрожали.
– Ошибки быть не может... Мы дважды проверяли, — лаборант бы мог это сказать с сожалением, но его как-то не накапало достаточно,
— Вам и Вашему супругу нужно пройти третий раз, — и он развёл руки в стороны,
— Хотя боюсь, что это уже вторичная стадия!
— Что..?? — врач скомкал бумажку и бросил её в лицо альфе,
— У меня не может быть такого!!
— Господин Ким, — к прокурору подошёл охранник, протягивая ему телефон сына.
— Что это? — вскипел прокурор, глядя на розовый цвет телефона,
— Тэхён, что это?
— Прослушайте, пожалуйста, господин прокурор, Вам обязательно «понравится», — и помощник отошёл в сторону, кивая головой Чонгуку.
И тут, как фейерверк, на весь коридор зазвучал диалог двух людей,.
Все, затаив дыхание, внимательно слушали, как голос угрожал, предлагая кому-то тому стать любовником, дабы выйти чистым из воды.
Как шантажировал собеседника, при этом унижая простых людей...
И можно было легко узнать голос главврача и какого-то омеги, который отказывался быть любовником старого хрыча.
— Это ложь!!! — завопил доктор, хотя... Какой он после этого доктор??
— Это лож и наговоры!
— кричал он и отходил к стене, туда, где не было выхода и...
Альфа неожиданно побежал, расталкивая перед собой публику.
— Держи его!! — кто-то крикнул.
— Ага щас, блядь!! Не буду я бегать за ним! — возразил здоровый медбрат, брезгливо корча лицо.
— Да ну нахуй, не будет он!!! Лови его, ёпта! — возмущался второй работник, явно старший.
— Да не буду я об него руки марать!!! — и даже отшашнул назад, отказываясь напрочь!
— Ловите его, блядь, кто-нибудь!!! — уже вопят по коридору, слушая топот ног.
— Далеко не убежит! — кто-то за их спинами сказал и засмеялся,
— Пущай привыкает, ему на зоне много бегать придётся... Там охочих много! — и все повернулись, глядя на прокурора, как он руки на груди сложил и смеялся.
— Да кто ж его там трогать-то будет?? Он же сифилитик!!! — и такая брезгливость в голосе у персонала.
— Так такие же и будут ебать! Им похуй! — ответил Ким,
— Не вперво́й же!
— Ебать-колотить у сраку паракы, — кто-то выдал мудрейшую из речей, глядя на это представление.
— Туда-ть видать и будут колотить! — кто-то кому-то поддакнул из толпы,
— У очко... Прямёхонько!
Очко оно и в Африке очко!
А сифилитики и там есть!!!!
И пока вся эта ситуацияи накрепко впитывалась в мозги окружающим, пока ещё никто не мог толком пересказать, что сейчас было, а только лишь открывали рты, формулируя увиденное, изо ртов присутствующий можно было услышать только ненормативную лексику в очень хорошем качестве!
А медбрат смотрел в анализ мочи́ омеги и улыбнулся, закатывая глазки...
— Господин Чон, — он подошёл к молодым, глядя им в глаза,
— Здесь вот... — и протянул им исчёрканный лист с какими непонятными словами.
— Это ещё что... — и опять Тэхёну плохо!
И он уже не может это воспринимать, как что-то нормальное!
— Это... — хотел было сказать омега, но бумага была перехвачена большой рукой.
— Чё за очередная хуйня! — зарычал Ким, грозно глядя на медбрата,
— Хватит пугать моего ребёнка всякой гадостью! — но всё-таки посмотрел на эту писанину,
— И что это за народное творчество? —зарычал он, глядя на какие-то каракули на латинском, явно, языке.
— Ничего страшного, господин прокурор, просто...— и омега не мог сдержать улыбку.
— Хватит мямлить, блядь! А то я вас всех тут попересажаю!
— Ой Господи... — тот снова закатил глазки,
— Готовьтесь, Вы будете дедом! — и смотрел, как информация медленно загружается в голове у альфы.
— В смысле... — и он распахнул глаза,
— Моя лялечка...? — и он поднял руку, изображая полукруг, такую полусферу.
— Да-да-да, Ваша лялечка... Та самая, — и поворачивается к омеге, глядя как тот едва на ногах держится.
— Чего..?? — наверное ступор надолго засе́л в Тэхёне, ибо понимать происходящее трезвой головой ему уже не получается!
— Чего-чего, — протянул грозный отец, превращаясь в будущего деда,
— Сам же и сказал, «А когда я рожать буду...» — напоминая сыну его же слова.
— А я буду..? — и он как-то бо́язно коснулся животика и перевёл взгляд на мужа.
— А куда ты денешься? — Чонгук заулыбался, как ребёнок,
— Как минимум пару раз!
— А это? — и омега задрал штанишки, оголяя щиколотку,
— Это что? — и чуть не плачет.
— А это защитная реакция организма. Считайте, что это Ваш ребёнок Вас защищает и зараза не пошла по крови, в собралась в одном месте, вот так просто, — и пожал плечами.
***
Небольшой ночной клуб на окраине города светился огнями.
Блёклое помещение, с незавидным фасадом и ободравшейся по периметру краской, совсем не радовало глаз, а как раз наоборот — навевало тоску.
Днём это заведение служило забегаловкой, с неприятным запахом жареного мяса и лука, а ночью сюда сползался окрестный сброд, выпить дешёвого пива и попялиться на полуголые тела танцовщиков, чтобы потом, где-то в недрах вонючих туалетов, передёргивать своё то, что в народе ещё называют мужским достоинством.
Пф-ф!!!
В помещении неприятно пахло перегаром и дешёвым пивом.
И кажется мышами, если нюх не подводит.
Несколько лампочек под потолком потухли и это выглядело очень несчастно и жалко.
Громкая музыка вопила, пока по залу расхаживали несколько официантов в одних шортиках, светя намазанными телами в бликах этих самых лампочек.
Двое людей зашли в помещение и обошли сцену, куда им указал бармен.
Маленькая коморка, больше напоминающая помещение для швабр и разной у́твари, освещалась одной лишь лампой.
Жалкое убранство и раскиданные вещи навевали тяжкую хандру.
Из этого места хотелось выскочить обратно, лишь переступив его порог.
Хотя это громко сказано.
Порога-то и не было...
За небольшим столиком, на кривом стуле, согнувшись, сидел Хоуп, поедая какой-то некрасивый салат с примятыми помидорами, орудуя пластиковой вилкой.
По выражению его лица можно было понять, что ему совсем не вкусно, но ему приходилось это впихивать в себя.
Овощи падали обратно в контейнер, шлёпаясь в масло и их, честно, уже не хотелось есть, но... Деваться некуда.
Когда он ещё поест?
На столе стояла полупустая бутылка пива и несколько скомканных салфеток с растёртым мейком на них.
Раскрытые палетки здесь были не к месту, но другого стеллажа, или хотя бы чего-то, напоминающего мебель, здесь не было, дабы навести, какой-никакой порядок.
Сам же Хоуп был одет, как бы это сказать, да не обидеть...
Неприглядно.
Да, если и не хуже того.
Брючки из тонкого блестящего материала, просвечивались, акцентируя нижнее бельё и ультракороткий топ, прикрывающий лишь соски.
И видно, что ему было холодно.
Оголённые участки тела были покрыты гусиной кожей.
На ногах его были вязаные носочки, а в стороне, как кандалы, валялись уродливые каблуки и сразу возникал вопрос — как в них можно ходить???
Но в них явно не просто ходили, а ещё и танцевали...
И очень даже сносно.
— Как же долго я тебя искал... — прозвучал хриплый голос и омега замер на секунду, на полдороги с вилкой ко рту.
На чужой голос он дрогнул и повернулся, сглатывая то ли слюну, то ли огурец.
На него смотрели двое.
Почти одинаковые ли́ца, такие красивые...
Только одни глаза светились особым светом и наполнялись слезами.
И Чон Хосок почувствовал себя невероятно ущербным...
Жалким и дешёвым.
Хотелось исчезнуть, раствориться, только бы его не видели в «таком виде».
— Вот... — сказал он, указывая на свой скромный ужин, едва пережёвывая остатки чего-то острого,
— Мне нужно есть витамины, — говорит, а у самого руки дрожат и слеза вот-вот и сорвётся,
— Врачи сказали, что у меня авитаминоз...
— Бросай всё и пошли... — вот так сходу?
Дрожащий голос заставил Хосока сжаться.
Он молил небо, чтобы это не были его несбыточные мечты.
И дико боялся, если бы это было лишь его воображением.
— Куда..? — голос дрогнул и он как-то виновато прокашлялся, боясь посмотреть в мокрые глазки напротив.
Разве есть для него пристанище?
Для такого, как он?
Есть?
А у самого от этих мыслей в груди что-то сдавило.
— Знаешь...— начал говорить Тэхён, вводя в ступор сидящего омегу, пытаясь расслабиться перед этим взором, как перед важным разговором,
— У нас в школе идёт набор учеников... Хип-хоп там, паппинг, как там они ещё называются... Эти... как их там... Которые, ну... Жопой трясут... Эти... Я забыл...
— Твёрк... — напомнил ему Хоуп.
— Твёрк... — согласился с ним Тэхён и улыбнулся одними губами.
— Я не знаю твёрк...
— И не надо... Нам нужен хореограф... А у нас нет... А в школе много детей и они бы очень хотели... — и Тэхён не договорил, когда утонул в объятиях омеги без определённого возраста.
И руки его сами полезли вверх, обнимая такого необычного омегу, со странным таким именем, что надеждой зовётся...
— Я так долго тебя искал... — Тэхён прогудел ему куда-то в шею, а потом его отодвинули, заглядывая в глаза.
Хоуп смотрел на него и боялся верить, что он здесь, что это не сон, который снился ему несколько раз...
— Поехали... — Тэхён громко всхлипнул и вытер носик рукой,
— Домой поехали, а..? — он смотрел на Хоупа во все глаза, боясь пропустить, даже самую малость его эмоций,
— Там комната есть, гостевая и места много, чтобы ты...
— А вот возьму и поеду, — перебил его Хоуп и разревелся...
Музыка стала громче, зрители лениво посмотрели на пустую сцену и опять куда-то в сторону.
— А теперь — встречайте!!!
Слишком громко вопил голос в микрофон и так хотелось заткнуть уши.
И пауза, как перед чем-то грандиозным.
— Хоуп!! Наша киса и тигрёнок!!!
Конферансье глотку драл, туша́ окурок ногой, если его можно было назвать «Конферансье»,
только сцена так и оставалась пустой, и аплодисментов не последовало ни сейчас, ни через несколько секунд.
— Где этот алкаш? — зарычал какой-то хрен, забегая в «гримёрку», сразу за сценой, и недоумёнными глазами смотрел на послание на зеркале, написаное яркой красной помадой.
«ИДИТЕ ВЫ ВСЕ НАХУЙ»
А внизу, уже другим почерком было выведено:
«И УБЕЙТЕСЬ РАКОМ»
Потом «
И убейтесь раком» перечёркнуто, и сверху написано,
«ЕБИТЕСЬ НА ЗДОРОВЬЕ»
Внизу что-то было написано, потом перечёркнуто, и сразу под этой непонятной писаниной, выставлена оценка — огромный кол!
Единица и несколько минусов!
И чтобы это значило???
