***
Эзра чувствовал, что ему и жарко, и холодно одновременно. Тело ломило, голова грелась и болела, а ещё он едва мог пошевелиться. Он почувствовал, что его обняли за плечи и приподняли, и открыл глаза. – Кэнан, мне плохо, – захныкал он, едва увидев учителя. – Чщ-щ-щ, я знаю, – Джаррус придал его телу более сидячее положение и подал стакан и капсулу. – Выпей, станет легче. Бриджер заставил себя взять предметы, с усилием проглотил капсулу, запивая её. Почему-то он был уверен, что вода будет холодной, однако она была приятно тёплой, и он выпил весь стакан, почувствовав лёгкий приступ жажды. Количества воды хватило, чтобы утолить её. – Молодчина, – учитель нежно клюнул его в висок и уложил обратно на подушку, закутав в одеяло. Эзра хотел повернуться и устроиться поудобнее, но ломота в костях остановила его. Он не мог вспомнить, когда в последний раз болел так сильно, но знал одно: нужно принять хорошее положение и зарыться в норку, чтобы быть в безопасности. Может… Может попросить Кэнана найти такую норку? Мальчик охнул, когда почувствовал, что что-то поднимает его и перемещает вниз. Сила – понял он, а потом свалился прямо учителю в руки. Тот аккуратно уложил его на нижнюю койку. – Это же твоё место, – слабо шевеля языком, прошептал Бриджер. – Так я быстрее смогу тебе помочь, – отозвался Джаррус. Падаван перевернулся на бок лицом к стене, когда тело стало меньше болеть, и натянул одеяло до уха. Затем на него опустилось второе одеяло, а после учитель прижал его к себе. Эзра выпутал руки из своего одеяла, но так, чтобы не раскрыться, и вцепился в руку Кэнана на своей груди. Тот ласково погладил тыльные стороны его ладоней большим пальцем и мягко чмокнул его в затылок. Чувствуя спиной тепло учителя, находясь в его объятиях и сжимая его руку своими согревающимися пальцами, Эзра чувствовал себя в норке – в безопасности и впервые за последние годы мог расслабиться и позволить позаботиться о своём здоровье кому-то другому – тому, кому он доверял.В безопасности
18 июля 2023 г. в 19:52
Эзра зевнул, извинился и вышел из-за стола, не обратив внимание на усмешку Зеба о том, что он слишком рано решил отправиться спать. Гера обеспокоенно глянула на Кэнана, но тот смотрел в спину своего падавана, настроившись на его чувства в Силе. С мальчиком что-то было не так, но Джаррус ещё не мог определить, что именно. Доев свою порцию, джедай направился в каюту, которую его ученик делил с ласатом, надеясь, что не случилось ничего плохого, и он не слишком поздно идёт поговорить.
Эзра как раз устраивался на своей койке, когда вошёл Кэнан. Мальчик с удивлением проводил его взглядом до лестницы и немного подвинулся, давая место, когда учитель сел рядом с ним.
– Эй, ты с самого утра слишком тихий. Сегодня какой-то особый день? – неосознанно Джаррус поправил чёлку мальчика и заправил за ухо одну его прядь.
– Особый день? – в непонимании нахмурился Бриджер. – Не-ет.
– Тогда что случилось?
– Ничего. Просто я… чувствую себя вялым. Наверное, я устал.
– Голова болит?
– Немного.
Эзра замер, когда Кэнан осторожно притянул его к себе и ощупал его виски и лоб губами, а затем оставил на корнях волос лёгкий поцелуй.
– У тебя горячая голова. Вполне возможно, что ты заболел. Пойдём, – позвал Джаррус и спустился с койки. В замешательстве падаван последовал за ним.
Мальчик нахмурился, когда они пришли в каюту Кэнана. Дверь закрылась, будто отрезая пути отхода. Хотя это было не так, и Бриджер вполне мог бы вернуться к себе, он все равно чувствовал себя неуютно здесь. Учитель ласково сжал его плечо, успокаивая, и велел забираться на верхнюю койку. Эзра послал ему непонимающий взгляд, но послушался.
– Поспишь у меня. Если тебе станет плохо, понадобится помощь, а Зеб может не проснуться, да и не понять сразу, что нужно сделать, – джедай укрыл ребёнка одеялом и осторожно чмокнул его в лоб. – Я здесь, – сказал он, когда заметил, как странно заблестели глаза ученика. Тот, чуть повозившись, засунул нос под одеяло и скоро засопел.
Кэнан вздохнул. Мальчик был очень уж тихим. Это было слишком непривычно, но это было хорошим сигналом о состоянии его здоровья. И сейчас послушное поведение говорило об одном – дело плохо.