Последние строки этой жизни

"...Я знаю, у тебя в приоритете всегда было что-то другое. Я не виню тебя ни в этом, ни в том, к чему это привело. Я и сам, честно говоря, совершенно такой же, просто так сложилось, что пожертвовать мной в пользу своих приоритетов пришлось тебе. Ведь вполне могло статься, что это ты не вписался бы в мою идеально выстроенную картину мира. Хотя теперь, когда я это пишу, я уже не так уверен, что остался бы верен своим принципам, но да какая разница – этого больше не узнать. А если бы всё же остался... Я не знаю, что будешь чувствовать ты, но про себя могу сказать, что не хотел бы оказаться на твоём месте. Я даже рад, что не переживу – чуть было не написал "пережил", настолько смирился с судьбой – тебя. По крайней мере, не так, как ты переживёшь меня. Всё не настолько плохо, чтобы без тебя я не видел жизни вовсе, но не знаю, как бы я жил, оборвав твою судьбу. Может, тебе вообще не будет дела, это было бы даже хорошо. Это должно было произойти, надо быть наивным простаком, чтобы этого не понимать. И мне тоже не было дела – поначалу, а сейчас в это трудно поверить и почти невозможно вспомнить, что когда-то так было. Сейчас я так рад, что перед этим выбором встал не я. Что я просто оказался жертвой обстоятельств. Всю жизнь меня бесило, когда события со мной просто случались, когда я не мог взять ситуацию в свои руки, а сейчас я испытываю колоссальное облегчение. Я правда надеюсь, что это решение далось тебе легко. Смерть меня не пугает. Осознание, что она меня настигнет, неважно, как долго и умело я буду прятаться, уничтожает все остатки страха. Когда ты стоишь посреди чистого поля, и на тебя падает первая капля дождя, ты принимаешь, что сейчас ты промокнешь до нитки. Можно злиться, можно прикрываться руками, одеждой – результат будет один. Вот и здесь также. К тому же, я и так уже задержался. Может, не в жизни в целом, но в профессии так точно. Учитывая, как часто я совал свой нос, куда не следует, я продержался удивительно долго. Оно и к лучшему: не хотелось бы через десяток-другой лет осознать, что мне больше не остаётся ничего, кроме как доживать свою одинокую жизнь на пенсии, чтобы не мешать молодым своим старческим брюзжанием. Дожил бы её, конечно, как миленький, местами, может, был бы даже доволен и почти что счастлив. Может. Это, кстати говоря, не первое письмо, которое я тебе пишу. С полдюжины раз до этого я останавливался, пробегал глазами по буквами, комкал всё, с досадой выкидывал. Глупость же, безвкусная, к тому же. Я даже не уверен, что эти бумаги попадут в твои руки. Постараюсь, конечно, но от меня тут уже не так много зависит. Наверное, дело в том, что мы с тобой никогда не говорили о нас. Да и зачем, у "нас" будущего нет, мы это оба понимали. И всё же сейчас я об этом немного жалею. Что мы никогда не говорили об этом откровенно, и что никогда не закрывали глаза до конца, делая вид, будто никаких проблем нет. Так что это письмо я не выброшу: хоть где-то эти слова быть должны, я так думаю. Собственно, примерно это я хотел бы сказать: несмотря ни на что, я очень рад нашему знакомству. Я должен сожалеть: о себе, о нас, но этого нет. Наверное, странно, что я так спокоен, странно, что сказать я хочу только "спасибо"? Спасибо за всё, что ты привнёс в мою жизнь. Едва ли это дало тебе право её забрать, но ощущаю я примерно так. Перечитывать не стану, не то передумаю и разорву всë в клочки. Запомнишь меня сентиментальным старым дурнем – ну и пускай, мне уже будет всё равно. Не знаю, как закончить: всë, что я думаю, я уже вроде высказал. Полагаю, прощай".

***

Когда Кофа очнулся, первым, что он увидел, был обычный белый потолок, какой можно было обнаружить в любой квартире или гостиничном номере с не самым дорогим ремонтом. Для ада, это, пожалуй, было недостаточно ужасно, для рая как-то жалко. Наводило на мысль, что всё же это не был загробный мир. Да и, наверное, покойников так не мучает чувство жажды и ноющей боли в груди. – Как самочувствие? – Не поверю, что тебя ни разу в жизни не протыкали чем-то острым. Уж наверное представить можешь. – Да, ты прав. И, раз так бодро огрызаешься, значит, всё не так плохо. Кофа повернул голову: Джуффин сидел за барной стойкой в крошечной студии, поэтому и к кровати, на которой Кофа лежал, он оказался очень близко. Почему-то именно теперь Кофа начал злиться – хотя уместно это было в момент, когда, не без косвенного участия Джуффина, он обзавёлся парочкой новых отверстий, сейчас-то что. – Из нас двоих сентиментальный дурень – это я, – слабо улыбнулся Джуффин, верно расшифровав посылаемые Кофой невербальные сигналы. – Мог бы решиться на глупость до того, как тебя начнут убивать. Но уж как вышло. – Да уж, – сказал Кофа, снова уставившись в потолок. Он лежал, пытаясь переварить своё внезапное спасение, и фоном неповоротливо в мозгу вертелась мысль: что-то в словах Джуффина вызывало у него чувство, сродни дежавю, какая-то... формулировка... Формулировка. – Ты читал письмо? – севшим голосом спросил Кофа. – Читал, – Джуффин уложил руку на столешницу и улёгся на неё сверху, пряча улыбку. – Бля, – тихо, но очень прочувствованно выдал Кофа. – Ну, чего сразу, – поспешил успокоить его Джуффин, – это уж во всяком случае не хуже моей выходки... Мне оно показалось даже милым. – Милым, – повторил Кофа таким тоном, будто ему сказали, что его мать умерла, но зато он выиграл в лотерею десять долларов. – Ну, никогда не поздно вернуться и попросить дядю-наëмника завершить начатое... – Толку-то, я ведь уже знаю, что опозорился, – вздохнул Кофа. – Хотя ты прав, от тебя я такого тоже не ожидал. – Я сам не ожидал, – развёл руками Джуффин. – Но, как оказалось, мне очень претит жить в мире, где я стал виновником твоей смерти. Пришлось самому тебя выслеживать – и счастье, что я всë-таки успел. Кофа бы покачал головой, но лёжа это делать было не очень удобно. Он снова покосился на Джуффина и на этот раз заметил кувшин с водой и пару стаканов рядом с ним. Поймав его взгляд, Джуффин грациозно спрыгнул с высокого стула и щедро налил воды прямо на ходу, чтобы не терять времени. – Спасибо, – морщась, Кофа всё же сел на кровати и сделал несколько жадных глотков. – Ладно, положим, я могу себе представить, как ты отбиваешь меня у наёмника, но здесь я как оказался? – Земляк помог, – не без скрытой гордости, с какой он всегда говорил о своих земляках, ответил Джуффин. – Квартира тоже его, так что пока мы в безопасности. Кофа снова промолчал. Раз Джуффин спас его, наверняка у него должны были возникнуть большие проблемы с партнёрами по бизнесу. И под "большими проблемами" Кофа понимал, что Джуффин оказался в не лучшем положении, чем он сам. – Ты ведь теперь тоже в чёрном списке, не так ли? – спросил он напрямую. – Да, – беззаботно подтвердил Джуффин, усевшись рядом с кроватью прямо на пол. – Мне всё равно не шибко нравились их методы на пути к достижению цели. Так что ну их к чёрту. – И ещё, – сказал он, помолчав, – ты тоже много чего изменил в моей жизни. А я просто обожаю перемены. Хочу, чтобы вот так было и дальше. – Ну, перемены тебе теперь, конечно, обеспечены, – усмехнулся Кофа. – А я не уточнял, что они обязательно должны быть к лучшему. Хотя мне лично кажется, что так и будет.