дождливая ночь

Обычно ночь – это время расслабится и поспать, для большинства. Темнота поглощающая привычные лучи дневного света сильно давит на мозг, невольно заставляя прилечь. Сначала чувствуешь слабость, а после привыкаешь и вовсе теряешься во времени. Это привычка не спать по ночам губит организм, но Федор этого уже не замечает, ибо впереди много работы, на сон времени попросту нет. Так еще и в такой ливень вряд ли он смог адекватно прилечь и отдохнуть хотя бы пару минут, не говоря уже о полноценном сне. Дождь шел уже больше двух часов, создавая свою атмосферу. Федор лишь изредка поглядывал окно, отвлекаясь от ноутбука, дабы глаза немного перестали болеть. Это время он мог потратить на чтение, к примеру, а не на работу. В кабинете Демона всегда нет света из-за того, что ему попросту он не нужен, на что некоторые из организации напоминали, что тот скоро ослепнет от этого мрака. На эти слова он лишь недовольно смотрел на них. Окна обычно завешены темно-багровыми шторами, но в такие дожди они всегда были раздвинуты. Работы еще много, так что любоваться ночным дождем не стоит. Федор сделал глоток черного чая, быстро проверяя глазами написанный текст в ноутбуке. Вообще Достоевский особо не следит за своим режимом сна, поскольку есть множество причин отвлекающие его от этого. Первое – это конечно же работа, второе – шумный клоун, который точно так же не спит по ночам, хоть сам напоминает демону о важности сна. Кстати говоря о нем, слишком тихо. Уже давно за два часа ночи, а к Федору никто так и не пришел. Неужели этот клоун решил лечь отдохнуть, а не заниматься не пойми чем посреди ночи? Как-то не верится. Достоевский ставит на стол кружку с надписью «Nikolai» и разными рисунками вокруг, подаренную самим же клоуном на какой-то праздник. Он слегка прислушивается чтобы убедиться, что тишина не была прервана и выключив ноутбук, выходит из своего кабинета. Комната Николая находится в другом конце коридора, куда и пошел Федор. Он помедлил, но тихо постучался и не дождавшись ответа, вошел. Комната Гоголя просторная. Там большая кровать, шкаф, письменной стол и много-много мелочей, разбросанных по всей комнате. Николай никогда не убирается говоря, что «это там и должно лежать!» или «это его законное место!». Сам шут сидел на подоконнике, свесив ноги в окно. Он сидит спиной к двери, поэтому Федор не видит его лица. Но он может сказать лишь то что у него пропало настроение. Еще со времен школы, Федор подметил что его друг очень шумный и непредсказуемый. Но также словно по щелчку пальца он может с громкого смеха перейти на полное молчание, заставляя всех удивляться этому и думать, что это очередная глупая шутка. Ведь шут не может грустить и должен быть вечно веселым. Правда Федор понимал, что это далеко не так. Николай болтал ногами, ловя капли дождя босыми конечностями. Конечно он редко заболевал, но это не значит, что он не может этого сделать. Кажется, он так погружен в свои пустые мысли, что даже не заметил, как Федор уже успел приблизиться к его кровати. Достоевский убрал с не заправленной постели забытую металлическую флейту, которая была украшена узорами. Похоже, никто давно на ней не играл, вот и лежит без дела, а хозяину не хочется ее убрать с кровати. Федор присел на край кровати и уже просто смотрел в открытое окно. – Николай, мне зябко. – говорит Федор низким и спокойным голосом, слегка прикрывая глаза. Клоун оборачивает голову и смотрит на друга. Поняв его слова, он быстро слез с подоконника в комнату и закрыл окно. Он немного постоял так, вспоминая где полотенце, а после просто вытер стопы об мягкий ковер. – я сильно отвлекаю тебя от работы, Дост-кун? – поинтересовался Гоголь, подойдя к постели. – работы много, но не думаю, что она так важна. ты что-то хочешь, Николай? раз уж спросил об этом. – Дост-кун хорошо меня знает. – он тихо хихикнул, – возможно я покажусь тебе глупым, но мне просто хочется провести с тобой время. вот так, тихо, без лишних людей. – сознался клоун, присаживаясь рядом. Демон испытывает облегчение услышав просьбу, которую шут хранил похоже долго. Он смотрит на Николая, пытаясь понять, что у него на уме, какой калейдоскоп в голове сейчас. Достоевский уже хотел ответить, как его опередил Николай. – ты ведь не против провести эту ночь со мной, Дост-кун? Из уст Николая это звучит больно двусмысленно. Учитывая, что тот может даже не шутить, а реально спросить об этом. После долгой паузы, за которую Федор все же понял, что Николай имеет ввиду просто побыть вместе, продолжает. – хорошо, я могу побыть с тобой недолго. – выражение его лица смягчается, и его взгляд устремлен лишь на друга. Николай молча подвинулся чуть ближе к Демону и явно не подумав наклоняется, а после обнимает его обе ноги, а голова оказывается на животе. Выражение лица Федора остается спокойным, но на губах появляется легкая и удивленная улыбка. – ох… ты просто решил повеселиться таким образом? – Достоевский уложил руку на макушку Николая, на что последний расплылся в улыбке. – Дост-кун как всегда все быстро понял. – хихикнул клоун. – что ж, приятно знать, что ты ценишь мой интеллект. – Федор давно не чувствовал себя так расслабленно, хотя он не привык к этому в присутствие других, поэтому сделав выводы, продолжил, – такой человек как ты, Николай, действительно настоящий подарок. Шут слегка задержал взгляд на Демоне, а после практически засиял от этих слов. Не выдержав он начал весело смеяться, прижавшись к тощему телу. Шум, который поднял Гоголь уж больно звонок. Федор наблюдает за лицом своего друга с мягкой усмешкой, перебирая его волосы в своих пальцах. Обычно он не позволяет себе лишний раз прикасаться к людям, но волосы Николая слишком приятные на ощупь, хотя тот вечно отказывается мыть их и ходит с одуванчиком на голове. Рядом с этим черезчур активным шутом хочется забыть о поставленных правилах на некоторое время и насладиться его присутствием. Сам Федор никогда не умел хорошо выражать свои эмоции и старался вести себя более-менее собранно. Правда на это Николаю всегда было плевать, и он выводил Демона на смех, ну или как минимум улыбку. Когда они были куда младше клоуну удалось рассмешить Федора до такого искреннего смеха, что никто бы не поверил в это сейчас. Николай наконец успокоился и просто расслабился, лежа головой на животе Достоевского с закрытыми глазами. Ему явно не хочется отпускать друга, хотя тот, вроде, даже не возражает. – тебе удобно, душа моя? Шут лишь что-то удовлетворенно промычал себе под нос, чувствуя худые пальцы у себя на голове. У Федора достаточно длинные ногти, которые он иногда грызет, поэтому он словно почесывая проводит пальцами по голове Николая. Своеобразный массаж. – Феедь. – потянул Гоголь, уже смотря на позванного, – что на счет поцелуя? – поцелуй? – слегка удивился Федор, он явно не ожидал такого желания. И не понятно ведь какой именно поцелуй… в лоб, голову, ну или же в губы, – а заслужил ли ты его, Коленька? – конечно, конечно! – смеется шут, – так что? – знаешь ведь, что я не люблю подобную близость… – ну всего разочек! или мне упрашивать тебя всю ночь? Достоевский медлил. Но все же дал желаемое клоуну. Наклонившись, Федор прикоснулся своими губами к чужим. Их губы секунды три или четыре соприкасаются, а после Демон медленно отстраняется. Не то чтобы его это смущало, но это скорее странно, нежели приятно для него. Хотя губы Коли показались ему очень мягкими… с привкусом вишневой гигиенической помады, которую сам же Николай выклянчил у Федора. – ох, Дост-кун, кажется ты сегодня в хорошем настроении раз уж позволил себе такое. – ухмыльнулся довольный Гоголь, укладываясь щекой на живот Демона. – ты прав, определенно прав. – ответил тот, вновь поглаживая светлую макушку.