Бесполезно.

      Ночь медленно опускается на город. Тоскливые панельки, грустные хрущёвки и тёплые оконные огоньки, будто улыбающиеся смотрящему на них Алексею. Сегодня был тяжёлый день. Он и не помнит, когда в последний раз настолько утомлялся, сидя на парах. А ведь это только первый курс. Сейчас хотелось просто принять тёплый, почти варящий заживо душ, выпить чашку чая, который скорее напоминал подкрашенную воду, чем нормальный напиток, и лечь спать. Но что-то пошло не так, и теперь Лёше приходится стоять напротив окна, прижимать телефон к уху и выслушивать нелепый лепет его товарища Владимира. — Лёша, ты видел, какие сегодня красивые звёзды? — проговаривает слегка роботизированный голос. Кажется, у Вовы проблемы со связью, — Гораздо ярче, чем вчера! — Нет, не видел, — парень смотрит куда-то вверх и безуспешно пытается разглядеть хоть одну звёздочку на тёмном городском небе, — И сейчас не вижу. — Как так? Ты же живёшь не на первом этаже?       Алексей тяжело вздыхает и опускает взгляд на чуть мокрый асфальт, по которому снуют туда-сюда маленькие человечки, больше похожие на муравьёв, как бы банально это не звучало. Убедившись, что он всё-таки обитает явно не на первом и даже не на втором этаже. Он отвечает собеседнику: — Нет, я на девятом живу. — И ты не видишь оттуда звёзд? — Владимир звучит как-то слишком разочарованно, Лёше даже становится стыдно. — Нет… А ты то откуда их видишь? Не в городе, что ли?       На том конце трубки раздаётся смех. Какой-то необычный для Вовы смех. Обычно он хохочет и заливается, как конь, с любой, даже самой бестолковой шутки. Сейчас же он смеётся изящно, с ноткой безысходности и тяжёлых раздумий. — Ты меня пугаешь. С тобой всё нормально? — обеспокоенно спрашивает Лёша. — Да нормально всё, че ты паришься. — Так, где ты? — Алексей не понимает, почему его так волнует состояние малознакомого приятеля.       Они всего пару раз отдыхали в компании общих друзей и обменялись номерами по инициативе Вовы. После этого Семенюк периодически писал что-то Лёше в телеграме на протяжении целого года, а тот, в свою очередь, ради уважения поддерживал диалог, не проявляя сильной заинтересованности. Но сейчас от чего-то на его плечах образовалась ответственность за моральное состояние Владимира, который продолжал болтать какую-то ересь в трубку и игнорировать вопрос о его местонахождении. — И луна сегодня тоже необыкновенно красивая, почти как звёзды. Яркая-яркая, — Вова тяжело вздыхает, — И ты красивый сегодня. — Что? Откуда ты… — Я тебя вижу, — Владимир перебивает удивлённый возглас Алексея. — Ты пьяный, что ли? — Губанов совсем ничего не понимал. Глаза бегали и пытались отыскать в соседнем окне округлое лицо с тёмными волосами и голубыми глазами. Может, он и не врёт? Вдруг они соседи. — Не пьяный я. Мне даже восемнадцати нет. Ещё месяц ждать. — Кому это и когда мешало? — рассмеялся Алексей и на время прекратил судорожное разглядывание соседней девятиэтажки. — Я на крыше. — Чего, блять? — смех быстро сменился на удивление и, взглянув чуть выше окон, находящихся прямо напротив, Лёша обомлел.       В действительности прямо за невысоким, скорее сделанным для вида ограждением, рядом с краем бетонной крыши виднелся силуэт. Тёмная фигура пару раз помахала рукой. — Привет, — раздалось из динамика.       Алексей отпрыгнул от окна, заходя в глубь квартиры. Слишком сильно напугала его сложившаяся ситуация. — Чёрт, это очень странно. Что ты там делаешь? — Любуюсь небом. Разве сразу не понятно было? — Выглядит так, будто следишь за мной, как в каком-нибудь дебильном фильме про сталкерство.       Владимир рассмеялся: — Ага, я как тот волчара из Сумерек или кто он там, — Вова замолкает на пару секунд, задумываясь о чём-то. — А может, ты это… Ко мне придёшь? — Зачем это? — Алексей в недоумении поднимает одну бровь и ещё раз пытается разглядеть тёмный силуэт, но тот уже отошёл вглубь крыши. — Я тебе звёзды покажу, — в голосе слышится надежда. Видимо, Владимир совсем не верит в то, что Лёша решится к нему подняться. — Ох, — Алексея охватывают раздумья, но на крыше он никогда не был и вряд ли когда-то ещё побывает, — Ну, так уж и быть. — Ура, — восклицает динамик, — Тогда заходи в подъезд и поднимайся на последний этаж. Я там тебя встречу.       Даже через холодный бездушный телефон слышалась горячая радость собеседника, которую прервали короткие пустые гудки.

***

      Стоять на крыше в одной пижаме, тапочках и лёгкой ветровке с каким-то школьником, которого почти не знаешь, был объективно интересный опыт. Семенюк рассказывал что-то про созвездия, указывая пальцем в тёмное небо с яркими белыми точечками. И почему их совсем не было видно из окна? — А почему именно эта крыша? Почему я? — Алексей прерывает интереснейшую лекцию по астрономии. — Ну, я живу в этом доме, на самом деле, на пятом этаже. — Ого, а я почему тебя не видел во дворе никогда? — Алексей смотрит прямо в голубые глаза, всё кажется таким необыкновенным под лунным светом. — Я не выхожу почти на улицу, — Владимир старается не ловить на себе заинтересованный взгляд напротив, — А тебя позвал, потому что больше некого. — В смысле? А как же друзья? — Лёша был почти на сто процентов уверен в том, что у этого парнишки должна быть куча друзей. Когда они виделись в общей компании, он пользовался большой популярностью и со стороны казался очень открытым. — Нет у меня друзей, — с тоской отвечает Владимир, поправляя свою смешную чёлку, — Больше нет…        Голос Вовы звучит так, будто сейчас разревётся. Лёша не находит в себе силы что-то сказать, хотя в голове достаточно мыслей, но все они совершенно не подходят к ситуации. Он лишь делает небольшой шаг в сторону Владимира, ещё раз заглядывает в большие глаза, замечает, что в них отражаются все звёзды этого мира, и заключает парня в крепкие объятия.       Позже Вова обязательно расскажет Алексею, как он растерял всех своих друзей, как он учится и какая музыка ему нравится больше всего. А Лёша, в свою очередь, будет внимательно слушать и иногда говорить что-то про свою скромную персону. Но пока Семенюк просто вздрагивает в сцепке тощих рук и мочит солёными слезами чужую футболку, а Лёша разглядывает полную луну, напоминающую огромный прожектор, который освещает только их двоих.