Когда опускается солнце

      Леопольд Бреннан, молодой человек лет двадцати, с выжженными тропическим солнцем непослушными волосами, озорными васильковыми глазами и не по-юношески сильными широкими плечами, уже три месяца служил помощником боцмана на галеоне «Песнь Сирены». На свое место Леопольд добрался с самых низов: ещё мальчишкой он был взят на другой корабль в качестве пороховой обезьяны, а позже — юнги, что для него самого было гораздо лучше и перспективнее, чем провести остаток дней с протянутой рукой на городской площади. К тому же, сам Леопольд безумно обожал приключения. У сироты, фактически выросшего на улице, без них не обходился ни один день.       — Лео! Куда я опять положил ящик с гвоздями?       Усмехнувшись, Лео пошел на зовущий откуда-то снизу голос боцмана. В морских путешествиях время пролетает незаметно: казалось, только вчера парень впервые оказался на борту этого галеона.       Мистера Хейли, грузного мужчину средних лет с пробивающейся сединой и добрыми подслеповатыми глазами, взял к себе в команду капитан «Песни», когда предыдущий «работодатель» мистера Хейли был арестован за взятку при попытке провезти контрафактный груз. С собой мистер Хейли взял Леопольда, с которым успел несколько сдружиться за годы службы на прежнем судне.       — Леопольд — очень бойкий и проворный парень, что те мартышки на пальмах, — простодушно посмеивался боцман, представляя Лео новому капитану. — Талант! А ручищи какие, за раз десяток досок тащит! Уверен, он сослужит вам добрую пользу.       — Ну что ж, Леопольд, добро пожаловать на борт «Песни Сирены», — протянул парню руку капитан.       Джеймс Кристенсен, капитан галеона «Песнь Сирены», был широко известным в кругах мореходов человеком, к сорока годам успевшим построить неплохую карьеру, ознаменованную множеством морских достижений. Он значился первооткрывателем пяти островов, два из которых оказались богаты на полезные ископаемые, смог противостоять опасным и жестоким пиратам под руководством Черного Ричи и выйти со своей командой победителями. В иных тавернах можно было услышать и многие другие истории о подвигах Кристенсена: например, ему приписывали победу над грозой морей — гигантским спрутом… приводя в аргумент то, что у капитана недоставало пальца на руке и сам он иногда прихрамывал. Что, впрочем, сам Кристенсен всячески скрывал, не желая портить свой имидж.       — Для меня большая честь быть частью вашей команды, сэр, — охотно пожал его руку Леопольд и ощутил сквозь толстую кожу перчатки отсутствие безымянного пальца.       — Мне как раз нужен боцман, после того как прежнего… прежний уволился. Ну а ты, юноша, послужишь в качестве помощника.       Капитан Кристенсен встал и, тряхнув седеющими, собранными в хвост волосами, велел двоим следовать за ним. Камзол на нем словно был сшит по фигуре и казался абсолютно новым, до того был безупречен вид его и самого Кристенсена в целом. Высокий рост и грубоватые, но симпатичные черты лица выдавали в нем частичное северное происхождение. Стоило капитану подняться на борт, как экипаж тут же вытянулся в струнку. Команда уважала его и в чем-то побаивалась. От самого Кристенсена, его обычно безразличного, словно выточенного из камня лица и устремленного вдаль взора светлых глаз, исходил какой-то холод, не понятный выросшему в южном портовом городке Леопольду.       Предавшийся воспоминаниям, Леопольд наскочил на оставленное кем-то на палубе ведро и разлил воду.       — Смотри, куда прешь, юнга! — вооруженный шваброй матрос уже наступал на него. Этот человек служил на галеоне Кристенсена уже довольно продолжительное время, но по неизвестным причинам никак не мог дослужиться до более почетного звания.       — Вообще-то я повыше тебя буду, матрос, — со всей молодецкой удалью усмехнулся Лео. Он никогда не пасовал перед старшими. Тем не менее, он поднял опрокинутое ведро и, посвистывая, спустился в трюм, где его ждал мистер Хейли.       — Никак не найду эти треклятые гвозди! — пожаловался тот. Проведший половину своей жизни по сути в кромешной темноте трюма, изредка вылезая «на свет», он уже практически утратил былую ясность зрения и никак не мог обходиться без своего верного помощника.       — Кажется, я видел их за той бочкой с водой, — указал куда-то Леопольд и, не дожидаясь реакции боцмана, отправился туда лично.       Пока тот искал гвозди, мистер Хейли решил завязать разговор:       — Ты слышал, о чем вчера говорили капитан и квартирмейстер?       — Не-а. А вот и гвозди, — радостно поднял ящик Лео, — А что такое?       — Кок передал по секрету, что подслушал за ужином. Мы направляемся на архипелаг Сотни Лун.       Название вдохновило Леопольда, ибо сулило очень увлекательное путешествие.       — А что там, на этом архипелаге?       Лицо боцмана засияло.       — Я был ещё юным, примерно как ты, когда услыхал эту легенду. Поговаривают, что каждое полнолуние, когда опускается солнце, на архипелаге Сотни Лун русалки танцуют свой танец. Всякий, оказавшийся в этом месте в это время, обречен на неминуемую гибель. Русалочий народ всячески сторонится людей и хранит свой чудесный танец в секрете. Говорят, в свете луны их чешуя становится ослепительно белой и очаровывает каждого, кто окажется там…       Леопольд слушал его с нескрываемым удовольствием.       — … но мы, разумеется, следуем туда не по этой причине. Дружественный корабль «Арабелла» держал курс именно на этот архипелаг, и это последнее, что о нем известно. Он должен был вернуться в порт ещё неделю назад, но с тех пор загадочным образом исчез. Капитан принял решение отправиться туда.       — Ты думаешь, команда «Арабеллы» пала под чарами русалочьего танца? — выдохнул Лео.       — Нет, — категорично замотал головой мистер Хейли. — Это всё сказки, даже и думать брось. — Скорее всего, судно просто попало в шторм. Учитывая неспокойную обстановку в тех местах, сомневаюсь, что хоть кто-то из них жив.       Выйдя с помощником на палубу, он достал трубку, наполнил табаком и закурил.       — Тебе страшно?       Мистер Хейли выпустил дым и усмехнулся.       — Нет. Я бывал в штормах. Да, иной может спасовать перед стихией, но многое всё равно зависит от команды. Ребята тут толковые, работают слаженно.       Он протянул трубку Леопольду, тот сделал вдох и закашлялся.       — А ты? Не спасуешь? — по-отечески посмотрел на него боцман.       — С чего бы? Я готов предстать перед лицом любой опасности.       Лео поднял глаза на капитанский мостик и заметил там фигуру Кристенсена с подзорной трубой.       — Капитан всегда так спокоен, — протянул он.       — Мне знакомо это выражение лица. Это лицо человека, которому нечего терять. У господина Кристенсена нет никого и ничего, кроме этого галеона и нас, его команды. Истории о нем будут на устах завсегдатаев таверн ещё долгие годы, а это для него самое главное. Слава. Поверь, ради неё он готов даже принести себя в жертву морю.       Леопольд задумчиво потер потемневший медальон на шее — вещь, которая была с ним сколько он себя помнит.       — Я тоже хочу, чтобы обо мне слагали легенды! — выпалил он.       С ласковым упреком мистер Хейли потрепал светлую макушку.

* * *

      «Песнь Сирены» рассекала волны слегка бушующего моря. К счастью, сегодняшняя погода не сулила команде неприятностей.       — Скалы прямо по курсу! — прокричал голос с вороньего гнезда.       — Мы приближаемся, — произнес капитан.       Было восемь часов, время ужина уже прошло, а солнце скрылось за горизонтом. Капитан Кристенсен распорядился, чтобы вся команда хорошо подкрепилась.       — Есть ли какие-то следы затонувшего корабля? Обломки? — крикнул куда-то наверх квартирмейстер.       — Никак нет, сэр. Лишь голые скалы и полчища чаек.       Боцман, его верный помощник и команда плотников находились в готовности на случай внезапного шторма, нападения морской твари или чего ещё похуже.       Однако сегодняшнее небо не предвещало непогоды: вскоре последние тучи рассеялись, и небо озарило ярко-белое светило. На горизонте показалась группа островов.       — Прикажете спустить шлюпку и отправиться туда, капитан?       Кристенсен лишь сделал останавливающий жест. Его уверенный взгляд был направлен на острова.       — Каковы дальнейшие действия, сэр? — квартирмейстер выглядел растерянно, не предполагая, что у капитана на уме.       Неожиданно острова перед ними озарило ослепительным светом. Вне себя от восторга и ужаса, Леопольд побежал за спустившимся в трюм мистером Хейли.       — Во имя всего святого, что это? — вскричал квартирмейстер. Матросы и прочий экипаж побросали все свои дела и устремились на палубу, наблюдая за невиданным зрелищем.       Свет исходил от купающихся в бухте людей, их было не больше десятка; забрав у дозорного трубу, капитан увидел, что то были и не люди вовсе.       — Ни при каких условиях не смотрите на их хвосты в отражении лунного света! — скомандовал он.       Команда «Песни Сирены» переглянулась.       — Так это что же, русалки?.. — спросил какой-то недалекий матрос.       Тем временем загадочные морские существа начали свой танец вокруг отполированного волнами большого камня; свет от их плавников превзошел бы тысячу свечей.       — Провалиться мне на этом самом месте… — мистер Хейли судорожно закурил свою трубку. — Чудо, что они до сих пор не заметили нас. Будет, что рассказать потомкам, а, парень?       Подмигивая, боцман взглянул на то место, где секундами ранее находился Леопольд, но того уже и след простыл. Нечто необъяснимое влекло юношу к этим русалкам, он уже приблизился к борту и чуть было не нырнул в воду…       — Эй, ты, что это ты делаешь?! — вдруг заметил его Кристенсен, и, встревоженные его резким голосом, русалки прервали свой ритуал и бросились врассыпную.       На галеоне тоже начался переполох.       — Не дайте им уйти! Нам нужна хотя бы одна, иначе они мне не поверят!       Словно выдернутый из транса, Лео обернулся и застал свою команду в абсолютной панике. В этой суматохе он с трудом нашел боцмана.       — Что происходит? — обеспокоенно спросил парень.       — Происходит ужасное. Надеюсь, им удастся ускользнуть. Я не собираюсь участвовать в этом безумии, — с этими словами мистер Хейли сделал вид, что ему надо срочно проверить обшивку, и скрылся в трюме.       Леопольд растерянно поднял взгляд на капитана, на лице которого от прежнего нордического спокойствия не осталось и следа.       — Вон одна! — вскричал тот. — Где моя гарпунная пушка? Живо!       Капитан заполучил оружие и сделал выстрел. В это время матросы забросили сети. По крикам они поняли, что охота прошла успешно. Добыча оказалась неожиданно сильной, так что сети пришлось вытаскивать вшестером.       — Быстрее, тащите её на палубу, пока не вырвалась! — в предвкушении ещё большей славы потирал руки Кристенсен.       Выбившиеся из сил мужчины затащили отчаянно трепещущуюся русалку. Не считая длинного блестящего хвоста, она ничем не отличалась по телосложению от хрупкой человеческой девушки. Откуда же в ней такая сила?..       — Ну и чудовище… — протянул кто-то из матросов и был абсолютно прав. Пойманная ими русалка не имела практически ничего общего с носовой фигурой «Песни Сирены», изображавшей внеземной красоты женщину с хвостом, развевающимися волосами и пышной обнаженной грудью. У настоящей же была серая кожа, выступающие жабры, спутанные жидкие волосы, большие желтые глаза. Как бы в подтверждение его слов, русалка зашипела, обнажая острые, как у удильщика, зубы. Она пыталась разорвать, а после и перегрызть сеть. Из раны на её хвосте, проткнутом гарпуном, сочилась темная, практически черная кровь.       — А она не помрет до ближайшего порта? — спросил квартирмейстер.       — Не думаю. Мистер Киндл, — обратился капитан к судовому врачу. — Сможете посмотреть её рану?       — Да я как-то больше по людям… — пребывающий в ужасе от русалочьих зубов, смутился мистер Киндл.       — Не стойте столбом, она сейчас выберется! Тащите её в трюм! — скомандовал Кристенсен, и матросы, накинув на несчастную ещё больше сетей, потащили её в трюм, стараясь держаться на расстоянии от её зубов.       Мистер Хейли обернулся на шум и свет нескольких фонарей. При виде русалки в сетях, что по-прежнему шипела и пыталась выбраться, он испуганно прижался к стене.       — Но… зачем? Мистер Хейли, зачем капитану русалка? — прошептал Леопольд. — Это просто ужасно!       В какой-то момент русалка чуть было не вырвалась из пут, и Кристенсен собственноручно огрел её тяжелым прикладом.       — Иные люди оказываются хуже морских чудовищ, — подытожил боцман.

* * *

      Галеон держал курс в ближайший портовый город, где Кристенсену не терпелось продемонстрировать диковинку. Вот уже два дня русалка обитала в клетке в темном трюме: она сидела в приготовленной для неё большой бадье с водой, и члены экипажа регулярно кормили её свежевыловленной рыбой. Как будто смирившись, она сидела тихо, и лишь по ночам доносилось тихое, практически не слышное пение. Охранявшим её матросам капитан приказал залепить уши воском «на всякий случай», хотя звуки, что издавала русалка, были скорее для её собственного успокоения, чем попытками кого-либо околдовать. Рана на хвосте практически затянулась сама собой, и обитательнице моря ничто не угрожало.       Необычная пленница всё никак не выходила у Леопольда из головы. В целях безопасности капитан ограничил команде доступ, кроме тех, кто кормит и сторожит, в ту часть трюма, где содержалась русалка, и помощнику боцмана безудержно хотелось попасть туда, хотя бы одним глазком посмотреть на русалку. Но что он ей скажет? И поймет ли она его?..       — Это неправильно, — упрямо произнес Лео за утренним обходом судна. — Мы должны её отпустить!       — Увы, от нашего желания здесь мало что зависит, — вздохнул мистер Хейли.       — Не такой славы я хотел. Не хочу больше быть частью команды «Песни Сирены», — глаза юноши вдруг загорелись. — Давай устроим бунт!       Боцман лишь горько рассмеялся. Вдруг из трюма раздался истошный вопль:       — А-а-а! Она укусила меня! Укусила!       Мистер Хейли и его помощник бросились вниз. Матрос, едва не рыдая, прижимал к себе окровавленную руку. Рядом валялась упавшая рыба.       — Иди ко врачу. Я тебя подменю, — сказал ему Лео.       — Мальчик мой, а ты уверен? — насторожился боцман.       Заверив того, что будет совершенно осторожен, Леопольд взял гарпун, насадил на него рыбину и просунул сквозь прутья клетки. Русалка лишь с опаской отодвинулась к стене.       — Я тебя не обижу. Поешь, — светловолосый наклонился чуть ниже, и медальон выпал из его рубашки, повиснув в воздухе. В этот момент русалка резко приблизилась к Лео и осторожно взяла медальон двумя пальцами.       — Нравится? Эта вещь у меня сколько я себя помню…       Взглянув желтыми глазищами на парня, русалка вдруг дернула украшение на себя и порвала шнурок, на которым оно висело.       — Знаешь, что это за вещь? — неожиданно услышал Лео из русалочьих уст. Голос звучал очень необычно, свистяще и шипяще, но вполне различимо и понятно для человеческого уха.       — П-погоди, ты говоришь по-нашему? — изумился он.       — «По-вашему»? Нет, дурень, я не меняла языка. Это ты теперь можешь меня понимать. Потому что я сняла это, — она качнула медальоном, как маятником, — с тебя.       — Но что это за медальон? — не верящий своим ушам, проговорил Леопольд.       Русалка завязала шнурок и надела медальон на себя. Дальнейшему Лео бы точно никогда не поверил, если бы не видел всё собственными глазами. От медальона распространилось свечение, подобное тому, что команда видела на том архипелаге, и, как только свет рассеялся, в клетке сидела человеческая девушка.       — Теперь ты понял? — спросила она. — Не человек ты, ты один из нас.       Она встала из своей бадьи с водой, и Леопольд зажмурился, смутившись от её нагого вида.       — Ты один из нас, и ты не предашь наш народ. Этот хромоногий человек злой и жестокий, и ты должен отомстить ему за мое пленение. Обо мне не беспокойся. Убей его, а труп скорми рыбам. Он не должен рассказать о нас и о нашем архипелаге. Другим же просто не поверят.       — Но… может, сначала стоит выпустить тебя?       — А куда ты меня выпустишь посреди моря? — усмехнулась бывшая русалка. — На полном голодных мужиков судне? Говорю же, не беспокойся обо мне. И помни: у тебя есть время до захода солнца, после чего ты обернешься русалом и больше не сможешь понимать человеческую речь. Сделаешь всё как я велю — я верну тебе медальон, и превращения не произойдет. Ты меня отпустишь, но поклянешься держать всё, что видел, в тайне.       Она вновь опустилась в бадью и повернулась к Лео спиной: со спины нельзя было сказать, что она обернулась в человека, длинные волосы почти полностью закрывали её кожу.       — Иди же и сделай то, что должен.       До самого вечера Леопольд искал в себе силы, пока не увидел медленно алеющее небо. Нужно было что-то предпринять и как можно быстрее. На ватных ногах Леопольд направился на мостик. С собой у него был лишь верный нож, которым он перерезал тросы.       — В чем дело, юнга? — услышал его шаги капитан Кристенсен, за несколько месяцев напрочь забывший, кем является Лео на его судне.       — Я лишь хотел вам кое-что показать, — ответил тот, нащупал в кармане какой-то камень и показал его переливающиеся на солнце грани. — Я нашел это, когда мы были на том архипелаге. Этот камень выбросило на палубу.       — Что? Камень?.. — недоверчиво произнес капитан. — Ладно, взгляну. Пройдем в мою каюту.       Леопольд послушно проследовал за ним и запер за собой дверь.       — Вот, взгляните, — приблизился он к Кристенсену.       — Отойди и не дыши на меня своей гнилью, мальчишка. Давай его сюда.       — Да, конечно, — с этими словами помощник боцмана резко вытащил нож и всадил его капитану в живот. Опешивший, Кристенсен схватился за рукоять и выдернул оружие, пытаясь остановить хлеставшую кровь.       — Ах ты… — он схватил со стола увесистый подсвечник и швырнул в Леопольда, но тот увернулся. — Как ты посмел, падаль…       На крики и шум сбежались люди. Увидев борьбу перепачканных кровью капитана и помощника боцмана, они не стали разбираться и просто попытались разнять их.       — Он ранил меня! Этот сукин сын всадил в меня нож! — запыхавшись, произнес Кристенсен.       Того тут же скрутили и вывели на палубу, покуда за капитаном ухаживал врач.       — Я слышал, как этот мальчишка хотел устроить бунт, — сказал кто-то из матросов. — Он подговаривал боцмана.       — Посмотрим, как тебе удастся устроить бунт на морском дне, — произнес квартирмейстер и толкнул Леопольда, так что тот едва не переметнулся за борт. Вдруг послышался удар, и мужчина упал, огретый доской по затылку.       — Я же говорила, не беспокойся обо мне.       Среди толпы Лео различил бывшую русалку, что была по-прежнему нагой. Не в силах что-либо предпринять, матросы просто таращились на неё в полном изумлении.       — Хромоногий человек ещё жив, но вряд ли протянет до рассвета.       Тем временем солнце начало скрываться за горизонтом.       — Держи же свой медальон! — с этими словами девушка сняла с себя украшение и опустилась: её ноги снова сменил блестящий рыбий хвост.       Леопольд взял у неё медальон. В этот момент кто-то прошептал: «Колдовство…», и на двоих нацелили оружия. Ощутив, как его кожа начинает покрываться чешуей, Лео замахнулся, выбросил медальон в море, схватил русалку за руку, и вместе с ней они скрылись за бортом.

***

      Как и предрекла новая знакомая Леопольда, капитан Кристенсен скончался от глубокой раны, не дожив до рассвета. Прибыв в порт, матросы наперебой принялись рассказывать о том, что видели собственными глазами на архипелаге Сотни Лун и на борту галеона, однако не нашлось тех, кто хотя бы немного им поверил, и на их рассказы многие лишь крутили пальцем у виска. Не осталось у них и доказательств поимки настоящей русалки.       Один только мистер Хейли до конца своих дней ни разу не обмолвился об увиденном, мысленно поклявшись Леопольду держать всё в тайне. Боцман не смог остаться на службе на «Песни Сирены», когда судном стал управлять бывший квартирмейстер, и вскоре вышел на заслуженный отдых, на заработанные деньги купив себе небольшой домик с садом. И лишь иногда мистер Хейли приходил к морю и разговаривал со своим верным помощником, словно где-то в глубине души надеясь, что Лео услышит его и придет на его зов.