Тяжёлая утрата

В трёх мирах существовала известная поговорка: «когда смертные возносятся на Небеса, они становятся богами, когда падают в преисподнюю, они становятся призраками». Эта простая логика позволила Инь Юю принять свою судьбу, когда он умирал, снедаемый глубокими сожалениями и разочарованием в себе. После возвращения Инь Юя из преисподней заклинание культивирования души поместило его душу обратно в тело, но он не стал вновь живым, и у него больше не билось сердце. Но время шло, а один вопрос продолжал гложить Инь Юя изнутри. Каким призраком он был? Хуа Чэн не стал присваивать Инь Юю ранг. — Система призрачных рангов устарела и потеряла смысл. Какое тебе дело, считает тебя небесный чиновник способным уничтожить семью или целую нацию? — спросил Хуа Чэн, и его слова эхом отражались от стен кабинета. — Я хотел бы служить вам, в полной мере пользуясь всеми своими способностями, — тихо ответил Инь Юй, — ваши наставления очень помогли бы мне. — Что ж, позволь мне поделиться с тобой главной мудростью, — Хуа Чэн напомнил Инь Юю усталого старика, пытающегося вразумить своего внука, — уверяю, навешенный кем-то ярлык ничем тебе не поможет. Некоторые призраки открывают в себе способность накапливать духовную энергию, концентрируясь на чём-то, чего они не смогли получить при жизни. Быть может, ты из таких? Замечал что-нибудь? Инь Юй опустил взгляд. Он не чувствовал ничего подобного. Откровенно говоря, его силы остались такими же, как если бы он никогда не умирал. — Как я и сказал, только некоторые призраки, — повторил Хуа Чэн, приняв молчание за Инь Юя за подтверждение, что копать в этом направлении дальше не имело смысла. От услышанного Инь Юй почувствовал себя ещё более гадко. Он понимал, что Хуа Чэн не хотел усиливать его тревогу, но лишь укоренился во мнении, что стал тем, кто не в состоянии проявить даже малость уникальных духовных сил. Впрочем, Инь Юя это не сильно удивило. — Мои извинения перед Чэнчжу за беспокойство такими пустяками, — он уже не хотел ничего, кроме как полностью сменить тему, — можем ли мы вернуться к нашему предыдущему обсуждению? Несколько раз моргнув, Хуа Чэн махнул рукой: — Разумеется. Как тебе хорошо известно, в моих руках сосредоточены важные торговые цепочки и иногда новые сделки приносят убытки. Мы должны быть способны по просьбе Его Высочества оказать содействие и осуществить полную поддержку. В первую очередь нам необходима точная и полностью прозрачная система учёта доходов, — Хуа Чэн выглядел довольным собой и продолжил с особым весельем, — что тебе потребуется, чтобы приступить к работе? Инь Юя осенило. Хуа Чэн, вероятно, ждал, что Инь Юй откроет в себе какие-нибудь особые способности, которые можно было бы в дальнейшем использовать в бою. Но поскольку ничего подобного не произошло, он решил возложить на Инь Юя задачи, требующие умственной работы, а не грубой силы. Инь Юй тяжело вздохнул. По крайней мере, для него нашлось хоть какое-то применение. Каким бы ни было поручение, Инь Юю в голову бы не пришло отказываться от него. На самом деле, на месте Хуа Чэна он бы тоже решил сосредоточиться на таких важных вещах, как наведение порядка в записях и создание надёжной сети отслеживания происшествий. Всё, что оставалось Инь Юю — попытаться почувствовать гордость за то, что ему доверили руководство таким крупным делом. — Торговые маршруты достаточно просты. То, насколько успешно нам удастся обеспечить бесперебойное движение товаров, напрямую зависит от того, как хорошо мы сможем распределить между ними внимание и от ответственности наших наблюдателей на точках. Позвольте мне набросать на бумаге некоторые идеи. Хуа Чэн кивнул, и Инь Юй быстро прошёл в другой конец комнаты за одним из множества чистых свитков. Иногда ему хотелось могущества Хуа Чэна, чтобы с лёгкостью начинать и бросать дело по своему желанию. Инь Юй украдкой улыбнулся. Если бы только он был таким, как Хуа Чэн… Улыбка едва не переросла в смех. Насколько нелепо это звучало! Инь Юй сосредоточился на поставленной задаче в надежде, что абсурдные мысли отойдут на задний план. — Насколько детально мне стоит расписать наши планы? — Перечисли все неурегулированные беспорядки на местах и проверь, какие из них связаны с вмешательством небесных чиновников. Все недавние происшествия должны быть зафиксированы на бумаге, вне зависимости от того, сколько проблем они доставили. Также мы хотим составить перечень информаторов в разных регионах… Инь Юй поспешил вывести на свитке идеи, которые продолжал подкидывать Хуа Чэн. Несмотря на скорость письма, он заметил что-то странное, стоило кончику кисти коснуться бумаги. Иероглифы получались просто ужасными! Его рука будто вышла из-под контроля, и всё написанное было нечитаемым. — Проклятые артефакты тоже следует включить сюда и, конечно, то, что у смертных… — Мои извинения, Чэнчжу, но, кажется, мне удалось кое-что обнаружить, — Инь Юю пришлось оборвать Хуа Чэна на полуслове. — Ох? Что же? Не зная, как объяснить произошедшее, Инь Юй протянул свиток Хуа Чэну. — Впечатляюще, — немедленно прокомментировал Хуа Чэн, — это мой почерк. Инь Юй тоже изучил свиток. Вне всяких сомнений, текст выглядел так, будто его писал Хуа Чэн. — Как насчёт этого? — Хуа Чэн обвил пальцами подбородок и другой рукой призвал серебряную бабочку, — можешь приманить её? Инь Юй не видел смысла в этом эксперименте, но сделал то же движение и мысленно приказал бабочке подлететь к нему. Та не шелохнулась. — Нет, — с облегчением ответил он. — А создать свою собственную? — Создать? Из уважения к Хуа Чэну Инь Юй попробовал, хотя у него не было и не могло быть таких способностей. В тот момент, когда он взмахнул рукой, призрачная бабочка появилась из воздуха и быстро запорхала вокруг его пальцев. — Посланник убывающей луны, — Хуа Чэн рассмеялся с искренним воодушевлением, — ты оказался опасным призраком. Происходящее сложилось в стройную картину, только когда Хуа Чэн, не сводя глаз с Се Ляня, обсудил с ним открытие Инь Юя. — Ах, — Се Лянь понимающе кивнул, — значит Инь Юй может копировать чужие умения? На какой срок? Прежде чем Инь Юй успел что-то сказать, Хуа Чэн ответил за него. — Недолго. Его способности ограничиваются имитацией. Он лишь создаёт иллюзию умения, но не может полностью повторить его эффект, — беззаботно пояснил Хуа Чэн, — что до боевых навыков, он способен повторить всё, что позволяет его уровень духовного развития. Заинтересованное выражение лица Се Ляня сменилось радостным и затем уступило место неловкой улыбке. Ожидаемо, ведь «способность» Инь Юя была не более чем странностью, созданной, чтобы показывать на неё пальцем и удивляться. — Должно быть, вы чувствуете себя не в своей тарелке, — Се Лянь говорил так тихо, будто боялся, что Инь Юй сделан из стекла и в любое мгновение разобьёться, — я помню, как вы говорили, что не желаете ничего чужого, — Се Лянь почесал щеку, избегая встречаться с ним взглядом. — Я говорил многое, Ваше Высочество, — Инь Юй без всякой нужды потянул за ворот своих нижних одежд, — будет лучше, если прошлое останется только в воспоминаниях. — Понимаю, — Се Лянь выпрямился, — вы отправитесь со мной к Линвэнь или предпочтёте подождать меня здесь? По крайней мере Се Лянь проявил милосердие и дал Инь Юю возможность красиво уйти от разговора. — Я пойду с вами, Ваше Высочество. Се Лянь мягко сжал его плечо: — Вашу способность будет лучше сохранить в тайне. Никто не знает, в какой момент она может пригодиться. Инь Юй вежливо кивнул и под пристальным взглядом Хуа Чэна встал рядом с Се Лянем в круг заклинания сжатия тысячи ли. Дела продвигались лучше, чем можно было себе представить. Любезность и участливость Линвэнь позволила их взаимодействию перерасти в настоящее плодотворное сотрудничество. Но несмотря на то, что работа спорилась, её оставалось ещё очень много. Инь Юй возвращался в Призрачный Город на ночлег, чтобы поутру вновь перенестись на Небеса и пробыть там до глубокой ночи. Когда Линвэнь спросила, не будет ли ему удобнее просто остаться на Небесах, та его часть, которая жаждала места среди небесных чиновников, не хотела отказываться. Но Инь Юй не мог позволить себе принять приглашение. Тогда Линвэнь сказала, что, если Инь Юй пожелает, в библиотеке есть для него уединённое и тихое место. Инь Юй был глубоко признателен и не раз пользовался им, чтобы хранить там свитки с другими вещами и в дальнейшем изучать их без посторонних глаз. Ему доставляло огромное удовольствие работать с Линвэнь и её подчинёнными. Он сожалел, что во времена вознесения ему не предоставился шанс встретить её. Хотя, оглядываясь назад, Инь Юй был целиком поглощён своими обязанностями и проблемами, связанными с его божественным статусом, а также был скован необходимостью присматривать за своим генералом. За Цюань Ичжэнем. Инь Юй совершенно не хотел вспоминать о нём, но его мысли в свободное от работы время резко возвращались к Цюань Ичжэню. В особенности из-за того, что ни в одном разговоре не всплывал Цюань Ичжэнь. Никто не упоминал его. Никто не спрашивал у Инь Юя про него. Лишь немногие избранные знали, что Инь Юй вернулся на Небеса в качестве посланника призрачного мира, благодаря чему его пребывание здесь можно было назвать приятным. Даже Пэй Мин, который славился своей манерой подшучивать над каждым, кого видит, при встрече щадил его. Судьба даровала Инь Юю эту небольшую милость. Тем не менее, стоило ему отвлечься от дел, на него накатывала тревога. Инь Юй хотел узнать что-нибудь о Цюань Ичжэне, его останавливал лишь собственный страх. Он знал, что это Цюань Ичжэнь вернул его к жизни. Но ему не хватало смелости расспрашивать о чём-то ещё.Теперь же, казалось, пока он бежал от размышлений на эту тему, стараясь заваливать себя делами, страх остался где-то далеко позади. Собственное любопытство убивало его. День ото дня оно росло, пока в один прекрасный момент вопрос о местонахождении Цюань Ичжэня не стал его последней мыслью перед сном и наутро не возник раньше, чем он успел открыть глаза. Он больше не мог этого выносить. Инь Юй всё больше поддавался беспокойству, и ноги сами понесли его в чужие земли. Новости от Линвэнь сильнее расстроили его, но он был глубоко признателен ей за откровенность. По её словам, Хуа Чэн наказал ей на время избавиться от Цюань Ичжэня, сославшись на то, что Инь Юй ещё не восстановил силы, и лишнее волнение может ухудшить его состояние. Лучшее, что ей пришло в голову, отправить Цюань Ичжэня в далёкую страну за пределами глаз небожителей, расследовать деяния не встречавшегося ранее призрака. Кроме того, она запретила кому-либо раскрывать местонахождение Цюань Ичжэня. Так не должно было быть. Заклинание сжатия тысячи ли не было сильным местом Цюань Ичжэня, он наверняка предпочёл путешествовать как смертный и расспрашивать местных в поисках зацепок. У него не хватало информации, чтобы легко разобраться с призраком. Ему даже не дали напарника. Линвэнь сказала, что она искала среди небожителей тех, кто готов присоединиться к Цюань Ичжэню, но, разумеется, ни один не изъявил такого желания. Однако не это волновало больше всего. Свитки гласили, что после встречи с призраком некоторые смертные исцелялись от недугов, мучивших их годами, другие же наоборот становились калеками. Призрак пока не доставлял много неприятностей, всего лишь наводил шуму в небольшой области. Послать кого-то, чтобы пресечь проблему на корню, было разумным решением. Но… Инь Юй сообщил Чэнчжу по духовной сети о своём намерении лично проверить некоторые сообщения о призраках, которые требовали его внимания. Признаться, что он справлялся о Цюань Ичжэне по своей инициативе, оказалось выше его сил, но у него было смутное чувство, что Чэнчжу уже знал, какого именно призрака он отправился искать. Невозможно было не чувствовать на себе ответственность за происходящее, и Инь Юя одолевал страх, что здоровье Цюань Ичжэня окажется под угрозой, если тот потерпит неудачу. Инь Юй никогда не мог оставаться равнодушным, когда дело касалось Цюань Ичжэня. На самом деле его «восстановление» было не больше чем предлогом, чтобы избегать их встречи, просто потому что… Сложно сказать. Инь Юй потряс головой. У него не было никаких ожиданий. Что бы ни сказал Цюань Ичжэнь, это не сможет ни облегчить, ни усугубить боль Инь Юя. Но что-то между ними случилось бы. Быть может, потому он не хотел думать о нём все эти годы. Утешаясь тем, что, возможно, если Цюань Ичжэнь справится с заданием, ему удастся ещё немного отсрочить неизбежное, Инь Юй вздохнул. Он прикусил губу и нарисовал очередной магический круг заклинания сжатия тысячи ли, четвёртый по счёту. Духовные силы Инь Юя были ограничены, и он не мог сотворить заклинание такой мощности, чтобы переместиться сразу на всё расстояние. «Дождись меня, Ичжэнь». *** Цюань Ичжэнь не понял большей части подробностей, но даже если бы они были ему интересны, вряд ли смог бы найти им применение в своей голове. Линвэнь добавила, что его поручение как-то связано с шисюном, и важно не торопиться, так что у Цюань Ичжэня не было выбора. Он отправился на поиски призрака незадолго после их разговора, путешествуя как смертный, чтобы не связываться со сложным заклинанием сжатия тысячи ли. К счастью, Линвэнь позволила ему уйти в одиночестве. Любой, чью компанию навязали бы ему, задерживал бы его в пути ещё сильнее. Сама дорога вовсе не была ему в тягость. Он прекрасно умел выживать в лесу, ориентироваться на местности и охотиться на попадающуюся дичь. Если его одолевала усталость, он сооружал себе небольшое укрытие и устраивался там отдохнуть. Прошло несколько веков с той поры, когда у него не было места, куда он мог бы вернуться. Воспоминания о тех тяжёлых временах всплыли сами собой. Разумеется, Цюань Ичжэнь ненавидел Небеса, но должен был продолжать жить среди небожителей, потому что к этому стремился шисюн. Теперь это был единственный дом, который шисюн ему оставил. В конце концов, именно шисюн привёл его туда. Сами по себе Небеса были сносными, проблемы у Цюань Ичжэня возникали только с людьми, которые их населяли. Точнее, у людей были проблемы с ним. И, сколько он себя помнил, это повторялось везде, где ему доводилось оказаться. Когда Цюань Ичжэнь был маленьким, он знал, что лучший день — когда на чистом небе светит солнце, а худший — когда льёт дождь или идёт снег. В его прошлом были моменты, которые он предпочёл бы похоронить в своей памяти, но заглушить воспоминания не удалось, стоило ему остаться в лесу на ночлег, как в те самые времена до встречи с шисюном. Однажды шисюн спросил о его семье. Цюань Ичжэнь искренне не понимал, как на это ответить. Тогда шисюн объяснил, что семья — это люди, которые заботятся друг о друге и дорожат своей связью. Такого у Цюань Ичжэня не было ни с кем, и он решил, что их отношения с шисюном больше всех подходят под это описание. К нему внезапно пришло осознание: он жил воспоминаниями о шисюне гораздо дольше, чем знал его. Подувший на него холодный ветер дал ему почувствовать мокрые дорожки на своих щеках. Похоже, он был истощён тщетными попытками прогнать невыносимые мысли. Так уже бывало с ним раньше. Он вытер слёзы рукавом и откинулся на циновку в лесу, далёком от знакомых мест, чтобы передохнуть перед предстоящей дорогой. До призрака, которого ему предстояло уничтожить, идти было уже недалеко. Завтра они сразятся. Чтобы он мог вернуться домой. Призрак был похож на чёрный дым. Его невозможно было ударить, что ставило Цюань Ичжэня в невыгодное положение. Он говорил загадками. Говорил что-то про исцеление… но Цюань Ичжэнь не был болен. И предлагал заплатить небольшую цену… но не принимал золотые слитки. — Мне нужно уничтожить тебя, — Цюань Ичжэнь встал в боевую стойку и начал махать кулаками в воздухе, пока его лоб не начал блестеть от пота. — Ты страдаешь, и у тебя самая ужасная боль из всех, — объяснил голос. — Ничего у меня не болит! — Цюань Ичжэню ещё никогда не доводилось урезонивать такое существо. — Твоя боль не в теле, а в сердце. Цюань Ичжэнь раздосадованно посмотрел на небо. Раз призрака невозможно ударить, быть может, тот исчезнет, если получит то, чего хочет? — Хорошо, — Цюань Ичжэнь пожал плечами, — допустим, у меня что-то болит. Чего ты хочешь? — Исцелить тебя. — Тогда ты отстанешь от меня? — Может быть. У большинства людей боль идёт от сердца и проявляется в теле лишь год спустя. Цюань Ичжэнь нахмурил брови: — Я живу уже много лет. — Не бойся, я облегчу твою боль, но я должен буду передать её кому-то другому. — Что мне нужно для этого сделать? — раздражённо спросил Цюань Ичжэнь. За все годы своих противостояний с призраками он не встречал ни одного, настолько же надоедливого. — Впусти меня. — Впустить тебя? — Скажи, что хочешь исцелиться. — Хочу исцелиться? От чего? — недоумённно спросил Цюань Ичжэнь. Дым окружил его и устремился ему в рот. Цюань Ичжэнь инстинктивно замахал руками, пытаясь отогнать его, как вдруг перед глазами поплыли воспоминания, которыми он так дорожил. Тело Цюань Ичжэня стало маленьким, и вокруг появились очертания кухни его клана. Он попал в тот самый день, когда шисюн в первый раз погладил его по голове. Цюань Ичжэнь разбил несколько тарелок в попытке помыть их, но изо всех сил старался помочь. И шисюн поверил ему! Когда рука шисюна потянулась к его голове, Цюань Ичжэнь был в полной уверенности, что в следующее мгновение последует удар, но пальцы шисюна лишь мягко коснулись его волос. Маленький Цюань Ичжэнь думал, что если он и позволит кому-то ударить себя, то только шисюну. Но шисюн никогда не поднимал на него руку. Картина сменилась на другую, словно наваждение. На это раз шисюн показал ему, как правильно атаковать врагов. Он помнил все счастливые моменты, проведённые вместе, до малейших деталей. Только самые тёплые воспоминания, его любимые. Но потом… Следующее видение пришло не из глубин его памяти. Его тело было взрослым, и он носил одежды генерала средних Небес. Шисюн, сверкая божественным величием, отослал Цзянь Юя из дворца с пустяковым поручением и повёл Цюань Ичжэня в свои покои. Именно шисюн, усадив его на свою кровать, помог ему раздеться и прижал к своей нагой груди. И именно шисюн взял его руку и оставил на тыльной стороне ладони поцелуй. Цюань Ичжэнь потерял дар речи. — Теперь тебе лучше, ведь так? — спросил шисюн нежным, как касание шёлка, голосом. Цюань Ичжэнь моргнул. Шисюн был прав: ему стало намного, намного лучше. Он не мог сказать, прошлое это или настоящее, сон или наваждение. Поэтому, растворяясь в тёплых объятиях шисюна, он задал вопрос, который мучал его на протяжении долгого времени. — Шисюн, ты любишь меня? — Цюань Ичжэнь поднял глаза на шисюна, стараясь прочитать ответ в его глазах. Ресницы шисюна всколыхнулись, и его нижняя губа дрогнула. Он поднял лицо Цюань Ичжэня за подбородок. — Да. Любишь ли ты меня? Глаза Цюань Ичжэня широко распахнулись, и у него перехватило дыхание. Он едва заметно задрожал и стиснул шисюна в своих руках, крепко прижимаясь к нему до тех пор, пока у него не наберётся смелости ответить. — Как мне быть со всеми этими чувствами? Всё это время я думал только о том, насколько сильно люблю тебя. — Тогда поцелуй меня, — прошептал шисюн ему на ухо. Цюань Ичжэнь жадно запечатал губы шисюна своими, и тот откликнулся с ещё большей страстью. Он чувствовал мокрые дорожки на своих щеках. Только вкус собственных слёз говорил ему о том, что он плакал, пока шисюн целовал его. *** Когда Инь Юй нашёл призрака, ему захотелось хлопнуть себя по лбу. Перед его глазами предстало именно то, чего он ожидал: мстительный дух без физической формы, вероятно, результат массовых человеческих жертвоприношений. Эти земли славились своими подвижными почвами, и люди неоднократно пытались заселить их, задабривая силы природы кровью. Но каждый раз местные жители оказывались погребены под оползнями и обвалами. Цюань Ичжэнь лежал на земле без сознания. Инь Юй сильнее натянул маску на лицо, надеясь, что с такого расстояния его будет невозможно узнать. В глубине души он не сомневался в способности Цюань Ичжэня разглядеть его в толпе, и эти мысли были не более чем самообманом. — О, это просто, — сказал голос, будто приветствуя Инь Юя, — я могу исцелить тебя за небольшую цену. С такими призраками можно было расправиться двумя путями: поместить в какой-нибудь сосуд и запечатать, либо им дать то, чего они жаждали, чтобы больше ничего не удерживало их в мире живых. Последний путь был более милосердным. Но что Инь Юй мог сделать для этого призрака? — Я не стремлюсь к исцелению, — ответил он, вздохнув. Инь Юй не мог победить это существо, каким бы слабым оно ни было, и не хотел иметь с ним дела. У него с собой не было ничего, где можно было бы запечатать его, ровно как и способности исполнять желания. Сам по себе мстительный дух не представлял большой угрозы. Можно было бы просто оставить его в покое, предупредив местных и торговцев, проезжающих через эти земли. — Я ищу человека, которого ты держишь у себя, — сказал Инь Юй. — О? Он пришёл по своей воле и впустил меня. Ему предстоит долгий путь до полного исцеления, и я с ним ещё не закончил. Он останется со мной надолго. Как и подобные ему, этот мстительный дух умел действовать на нервы, но Инь Юй не собирался удостаивать его ответом. Призрак мог воспринять любое неосторожное слово как приглашение проникнуть в сердце Инь Юя. Проблема была в том, что Инь Юй не мог просто забрать Цюань Ичжэня, пока разум того находится в чужой власти. Внезапное перемещение куда-либо окончательно вырвало бы дух из его бесчувственного тела. Инь Юй оказался в очень затруднительномом положении. — Ты причина его страданий, ты тот, кто ранил его больнее всего. Я бы сказал, среди тех, кого я встречал, мне ещё не попадалось человека, нанёсшего такие страшные раны. На самом деле он осознал только часть своей боли, но я… я видел всё. Я видел, что ты сделал, я знаю, кто ты. Инь Юй был рад, что носит маску. Собственная духовная энергия начала окружать его. Да что знал этот мстительный дух? Как он смел судить его? Инь Юй не мог сразить сгусток чёрного тумана в бою, но мог взять то, что ему не принадлежало. И он попробует. Он использует силу, которую обрёл после смерти, несмотря на своё отвращение к ней. Способность копировать других. — Так что же, разве ты не хочешь избавиться от своей боли? — А ты уверен в своих силах? — Впусти меня, и я подарю тебе покой. — После стольких лет, может, и стоит попробовать. Прежде чем Инь Юй успел сделать следующий вдох, мир вокруг него поглотила тьма. Встреча с сущностью Инь Юя переполнила мстительного духа собственной силой — он обрёл способность исцелить себя. Словно поставив одно зеркало напротив другого, Инь Юй применил технику призрака против него самого. Дым стал белым и рассеялся через некоторое время, но Цюань Ичжэнь продолжал лежать на земле без сознания. Его «лечение» было прервано. Инь Юй бросился к нему и остановился рядом, наблюдая искры, хаотично бегающие по неподвижному телу. Это не сулило ничего хорошего. Инь Юю пришлось сдерживать себя от желания положить голову Цюань Ичжэня себе на колени, чтобы сделать его позу хоть немного удобной. Трогать его сейчас едва ли было хорошей идеей. Последствия прерванных ритуалов, связанных с манипуляциями духовной энергией, были непредсказуемыми. Ситуация казалась безвыходной, и Инь Юй бросил на Цюань Ичжэня сочувственный взгляд. У него было чувство, будто они вернулись в прошлое: Цюань Ичжэнь попал в неприятности, а Инь Юй пришёл ему на помощь. Вот только на этот раз Инь Юй опоздал. За время, которое они провели порознь, наверняка случались ещё ситуации, когда Цюань Ичжэнь остро нуждался в его помощи. Тем не менее, с ним всё было в порядке. До сегодняшнего дня. И то, что он столкнулся с непобедимым для него врагом, было виной Инь Юя. Этого бы не произошло, если бы Инь Юй не боялся признать свои чувства. Инь Юй сказал, что ненавидит Цюань Ичжэня и желает тихо ненавидеть его в одиночестве. Он хотел ненавидеть его, обвинить во всём произошедшем и забыть об отвращении к себе, которое будет этому сопутствовать. Он хотел ненавидеть его и оставить всё как есть. Он хотел ненавидеть его и забыться. Потому что знал, знал лучше, чем кто-либо, что ненависть должна оставаться ненавистью. Иначе она может превратиться во что-то ещё… Желание защищать чувства Цюань Ичжэня довело его до беды. Снова и снова он играл роль щита от окружающего мира в ущерб себе. Бесчисленное количество раз. До тех пор, пока Инь Юй не стал слишком истощён, чтобы выдерживать удар. Пренебрежение собственными чувствами в конце концов подорвало его самого. Инь Юй усмехнулся над собственным бессилием. Можно было бы и дальше присматривать за Цюань Ичжэнем, в конце концов, он всё ещё был жив. Просто Инь Юй не был уверен, очнётся ли Цюань Ичжэнь без посторонней помощи. Но прикасаться к нему или перемещать его в другое место было слишком опасно. Теперь Инь Юй ненавидел себя. Ненавидел за то, что любил Цюань Ичжэня в ответ. Призрак был до боли точен в своих словах: Инь Юй ранил Цюань Ижэня сильнее, чем кто-либо. Как мог он причинить такую боль тому, кого поклялся защищать? Получается, Инь Юю не хватило решимости сдержать свою клятву. Он подвёл Цюань Ичжэня. Вот почему Инь Юй не стоит тех страданий, которые перенёс Цюань Ичжэнь. В голову Инь Юя закралась мысль, что, быть может, если он снова воспользуется своей силой, они с Цюань Ичжэнем смогут разделить одно наваждение и хотя бы так останутся вместе. На этот раз Инь Юй действительно мог помочь, если не станет убегать. Самым простым и быстрым способом соединить своё сознание с чьим-либо было примкнуть к его губам. Инь Юй опустился на колени перед Цюань Ичжэнем и поцеловал его, разрываясь между своими сомнениями и желанием сделать это. Больше не было пути назад. *** Если бы кто-то спросил Цюань Ичжэня: «Что лучше, солнце или тучи?», он бы ответил «солнце». Оно согревает, и в его лучах всё прекрасно видно. Когда Цюань Ичжэнь увидел перед собой двух шисюнов, он подумал, что так должны выглядеть его личные Небеса. Разве два шисюна не лучше, чем один? Однако… шисюн, который только что появился, больше походил на шисюна из его печальных воспоминаний. Его лицо было мрачным. Он просил его прийти в себя и покинуть другого шисюна навсегда. Цюань Ичжэнь должен был хорошо это обдумать. Что лучше: остаться с шисюном, отвечающим ему взаимностью, или с тем, чьих чувств он не знает? Нелёгкий выбор. Поэтому он спросил: — Шисюн, ты любишь меня? Шисюн промолчал. Вот оно. У шисюна не было ответа для него. Это могло означать лишь одно. В конце концов, в глубине души Цюань Ичжэнь обо всём догадывался. На одном из собраний богов войны Пэй Мин сказал: «Если что-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, вероятно, здесь кроется обман». Эти слова отпечатались в его сознании. — Ичжэнь, если бы ты был мне не нужен, зачем бы я стоял перед тобой и просил пойти со мной? Цюань Ичжэнь посмотрел на шисюна, который лежал рядом с ним. Его глаза казались пустыми, но в то же время он тепло улыбался. В этот момент Цюань Ичжэнь знал, как бы он ответил тому призраку. Если таким было его лечение — да, он хотел бы исцелиться. Но то, что шисюн сказал потом, застало его врасплох. — Нужен ли я тебе? — голос шисюна был очень тихим, — я, шисюн, который сказал, что ненавидит тебя, и сделал тебе больно? Никто кроме шисюна не сказал бы такого. Цюань Ичжэнь вскочил в одно мгновение. — Настоящий шисюн лучше, чем любой другой. Разумеется, он всегда будет мне нужен. — Тогда пойдём, Ичжэнь. Цюань Ичжэнь бросил взгляд на шисюна, оставшегося в кровати. Тот не двинулся ни на цунь, и свет в его глазах начал затухать. — Куда? Шисюн какое-то время молчал. — Домой. Не скажи призрак, что существует другая боль, в сердце, Цюань Ичжэнь, вероятно, никогда не понял бы этого. Ему казалось, что болеть может только тело после неудачных сражений, если замешкаться и пропустить несколько ударов. Однако теперь он знал: иногда больно бывает из-за того, что ты не сделал что-то важное или решил не говорить некоторые вещи. Чувства были такими же хрупкими и такими же важными, как те грязные тарелки, которые он по неосторожности разбивал. Он старался изо всех и всё равно делал только хуже. Но, приловчившись, стал мыть посуду без проблем. То, что кажется сложным, со временем начинается получаться всё лучше. Так сказал шисюн по дороге домой. У них не оставалось другого выбора, кроме как держать путь обратно на Небеса в компании друг друга. Шисюн хотел поскорее вернуться и вёл за собой Цюань Ичжэня, который после встречи с призраком потерял свою карту. Однажды ночью, когда они остановились на ночлег, шисюн взял его за руку. Прямо как в наваждении, навеянном тем призраком. Цюань Ичжэнь коснулся щеки шисюна. — Ты любишь меня, шисюн? На этот раз шисюн закрыл глаза и медленно кивнул, будто в его шее было небольшое сопротивление. Его глаза оставались закрытыми, поэтому Цюань Ичжэнь наклонился к его губам и поцеловал их. Шисюн на мгновение ответил на поцелуй и тут же отстранился с густым румянцем на щеках, настояв на поисках более подходящего места для ночлега. Цюань Ичжэнь без колебаний встал на ноги, хотя они только что расположились здесь. На улицу опустилась глубокая ночь, но если так говорит шисюн, он пойдёт куда угодно, на Небеса или в преисподнюю. Для него не имело значения, в какое место они направятся, ведь там рядом с ним будет шисюн, а значит, он уже хотел попасть туда.