И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змей, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним. 12:7-9.
И только небо, затянувшееся чёрными тяжелыми тучами, начинает плакать навзрыд.***
В туманной мгле под предводительством Люцифера полчища мятежников отправились захватывать Небесные чертоги, где их встретило Небесное воинство. Сошлись небесные дети всех чинов в кровавой бойне. Застилали залы кровавыми реками, головами да вырванными крыльями. Рассеивалась кругом дарованная Отцом благодать. Элигос уже и не припомнит, с чего же всё началось. Чем же именно его, искусного воина, стратега и провидца, вскружил, бесспорно харизматичный, Люцифер. Он не считал скольких своих ангельских братьев погубил. Много. Непомерно много. В тот момент, когда Архангел Михаил сразил «Утреннюю Звезду», восстание было подавлено. Покаявшимся и склонившим голову мятежникам даровали прощение, остальных же лишили чинов и крыльев, и низвергли с Небес в Адские подземелья. От воспоминаний нестерпимый зуд прошёлся по лопаткам, где, за нижними одеждами и рыцарскими доспехами, скрыты до сих пор гноящиеся рваные раны. Герцог Элигос, скучающе притоптывая ногой, стоял в огромном тронном зале Царя одной из человеческих империй. Помещение было заполнено знатью Преисподней - королями, принцами, графами и герцогами. Впервые человек осмелился призвать их всех вместе. Все 72 почитаемых демона.***
Хван Хёнджин спешил, почти переходил на бег. Его длинные чернявые волосы, перевязанные шёлковой белой лентой, под стремительным ходом, волновались и бились о плечи и спину. Изящный стан молодого тела был облачён в светлые лёгкие одежды, расшитые драгоценными камнями, тонкие кисти и лодыжки украшены изысканными золотыми цепочками с колокольчиками, что при каждом движении мелодично позвякивали. Сегодня великий Царь, его отец, начнёт передавать ему часть семейных дел. О каких делах шла речь, Хван не понимал. Он, рождённый от иноземной наложницы, являлся бастардом и не имел права восхождения на трон, поэтому семейная роль его заключалась в принятии травли от старших братьев, а также многочисленных государственных и духовных служащих. Его, никчёмного иноземного выродка, как выражались приближённые к трону, всегда держали как можно дальше от дел великой страны. Перед непризнанным принцем семенил старый жрец, ворча и подгоняя. Один пёстрый коридор сменялся десятками других, что вскоре закончились одной невзрачной дверью. Жрец, толкнув в плечо молодого человека, перекрывая дальнейший путь, прикрикнул в раздражении «Прочь от двери! Не смей заходить без позволения!» и скрылся за дверью. Хёнджин обездолено остался стоять в углу, ожидая разрешения войти и, переминаясь с ноги на ногу, напевал под нос незамысловатую песню родных земель матушки. Через 15 минут выскочил всё тот же жрец. Он нетерпеливо кинулся к принцу развернул его спиной и повязал на глаза широкую чёрную ленту, полностью закрывая обзор. После, резво повёл внутрь зала, не обращая внимания на неуклюжие запинания человека рядом. За подсчётом шагов для юноши открылось понимание, что его подвели аккурат к царскому трону. Хёнджина остановили, потянули наземь, дабы преклонить колени. Стукнувшись о пол, с его глаз сдернули ленту. От слепящего яркого света непроизвольно пришлось зажмуриться. Властный голос заставил вздрогнуть и поднять голову к говорившему: - Сын мой, сегодня Я хочу посвятить тебя в тайну процветания наших земель и нашей семьи, - «Сын? Неужто вспомнил?» - про себя едко усмехнулся Хёнджин. – Встань и повернись к залу. Сладкозвучный перезвон колокольчиков разнёсся по пространству вокруг. Хёнджин плавно поднялся и развернулся спиной к царским очам. В тот же миг он в страхе дёрнулся назад. Грохот от падения, в воцарившейся тишине, был подобен громыханию небес. Взгляд, что наполнился ужасом, скользил по существам перед ним: паукообразные твари, скрюченные старики - трупы, «люди» с головами животных и наоборот, отвратительного вида химеры заполонили тронный зал. Кровь застыла в жилах, пока взор не скользнул по прекрасным созданиям среди жуткой толпы. «Падшие…» - в глубине души черноволосого юноши затрепыхалось понимание. Молодые изящные юноши и зрелые сильные мужчины. Кто – то облачён в дорогие, расшитые золотом и камнями, одежды с коронами на головах, кто – то в скромные шелка и украшения. Часть же облачены в солдатское обмундирование и рыцарские доспехи. Все они невероятной красоты дети небес. - Внимай мой указ, - Царь, не обращая внимание на одолевающий сына страх, непоколебимо продолжил. – С сего момента ты, Хван Хёнджин – сын наложницы Хван, будешь вести ведические и магические записи. С каждым, из присутствующей сегодня этилы Ада, ты будешь вести беседы и документировать. Элигос всё это время заинтересовано наблюдал за происходящим. Этот «маленький» человек трясся словно осенний лист на ветру, но всё равно упёрто рассматривал их всех. «Маленький» храбрый человек. Невероятно красивый «маленький» храбрый человек. Рядом послышалось неуёмное копошение. - Ваше Превосходительство Белет, что – то не так? – Элигос заметил нахмуренные брови и странную заинтересованность стоящего рядом одного из королей Преисподней. - Всего лишь увидел нечто занимательное, - взмах руки, точно отгоняет надоевших мух. Герцог в ответ лишь кивнул.***
Дни складывались в недели, недели в месяцы. Страх плавно перетекал в заинтересованность и решимость. Хван Хёнджин с интересом узнавал в беседах с демонами различные техники призыва, сферы их бытия и возможностей. Странные речи и поведение некоторых представителей правящей верхушки Преисподней, что незаметно развращали расколотую душу, списывались на особенность их происхождения и не воспринимались всерьёз. Глаза Хёнджина застилались жаждой новых знаний для воплощения своих амбиций. И тогда, в 21 день третьего месяца, появился тот, кто эту жажду сможет утолить. Юноша закончил подготовку к призыву следующего Герцога. По всем правилам окурил и проветрил комнату, подготовил пентакли, зачитал несколько молитв и приступил к ритуальным заклинаниям. Ничего не происходило, на что черноволосый нахмурился. Впервые на его ритуальный зов не откликнулись. Последовательность действий по подготовке соблюдены безукоризненно, но ответа не последовало, значит Герцог, которого он пытается призвать, довольно своеобразный. Вероятно, для его появления необходимо что – то особенное. На мгновение прикрыв глаза и глубоко вздохнув, Хван решил попробовать сыграть на своём голосе. Понизив тон, придавая речи чуть хриплые оттенки, заклинания полились сладкой завлекающей патокой. Воздух вокруг загустел, ночь, казалось, стала ещё темнее. Сзади раздался звук неторопливых шагов и голос, что на секунду заставил вздрогнуть: - Не ожидал, что ты так быстро поймёшь. Перед застывшим в сладком трепете Хёнджином предстал Герцог Элигос во всей своей изящной юношеской красе – маллет светлых волос, большие сияющие глаза, алые пухлые губы и россыпь звёзд на лице и ушах. - И правда ангел… - всё, что смог вымолвить Хёнджин. В ответ он получил лишь низкий хриплый смех.***
Хёнджин как ни боролся с необъяснимой тягой, как ни старался: ничего не получалось. В каждую встречу, что из раза в раз проходила словно в дурмане, глаза ни на миг не отрывались от существа перед ним. До нестерпимого зуда хотелось прикоснуться. Элигос видел это и чувствовал в ответ. Любопытство. Предвкушение. Доверие. Восторг. Притяжение. Желание. Раздражение. Ревность. Всего этого слишком много, слишком сильно. «Маленький» человек, сам того не подозревая, поставил на колени Демона войны своим неуёмным, сильным характером, трогательной эмоциональностью, дикостью и страстью, соседствующими с затапливающей нежностью. Хотелось встать на колени и просить - просить, неважно о чём. - Заключи со мной сделку, - в один из призывов предложил Герцог, - и я буду появляться перед твоим взором, стоит только захотеть. Больше не понадобится проводить ритуалы. - Что для этого нужно? – взволновано вопрошал Хёнджин. - Поцелуй, - наклоняя голову к плечу, не отводя взгляда от юноши напротив. – Подари мне поцелуй. Остальное оставь на меня. Не колеблясь, Хёнджин резко подался вперед в неумелом касании, хватаясь руками за шею. Что ему собственная душа, когда всё существо мучительно сильно тянется к прекрасному небесному созданию. Герцог издал звук довольства, словно ждал этого момента всё время своего существования, и углубил их первый поцелуй. Сначала неумело они стукались зубами и сталкивались носами, после, попав в тона и ритм друг друга, касания превратились в жаркую борьбу за главенство. Кожу в районе сердца нестерпимо зажгло. Черноволосый оторвался от чужих покрасневших губ и с шипением дёрнул край верхней одежды, открывая молочную кожу, где выжженным клеймом красовался сигил Герцога Элигоса. - Теперь я твой, - Герцог, едва касаясь, провел кончиками пальцев по отметке. – Ты можешь дать мне имя, на которое я буду откликаться при твоём зове. - В нашей ситуации, это я скорее стал твоим, Феликс, - с напускным недовольством проворчал Хёнджин, глубоко внутри чувствуя трепет. Маленькая ладошка демона полностью накрыла сигил, залечивая ожог и забирая боль. - Лишь слово и я принесу головы твоих недругов, и кину их к твоим прекрасным ногам, - величественно изрёк Элигос. Глубокий голос пробирался под кожу, вызывая мурашки. – Проложу тебе путь на самую вершину этого мира. Хёнджин подался вперёд, зарылся одной рукой в светлых волосах, носом уткнулся в висок, и зашептал, игриво касаясь губами уха: - Придёт время, мы с тобой вместе будем стоять на вершине этого мира.***
Элигос стал постоянным спутником непризнанного принца империи в минуты одиночества. Они вели долгие разговоры об ангельском прошлом, тяжёлом принятии и восстановлении после падения, и текущих демонических делах Герцога Преисподней. Хван делился сокровенным: желал хорошей жизни матушке, а потому стремился к мести и завоеванию власти. Феликс дал слово эти желания исполнить во что бы то ни стало. Хёнджин, слушал, а после цеплялся пальцами за чёрные, обожжённые адским пламенем, латы, что скрывали грудь, плечи, руки и ноги, каждый раз мелко подрагивал, то ли от волнения, то ли от желания, приговаривая: «Мой ангел». Демон, наречённый Феликсом, не отводил взгляда, сияющего всеми галактиками, понимающе улыбался и чувствовал себя с этим храбрым «маленьким» человеком так, словно вернулся в родные Небесные чертоги. Всякий раз юноша медленно стаскивал, будто дразнил, пластины лат и нырял длинными пальцами под нижние одеяния, заставляя закипеть ангельскую кровь, в ответ получая кусачие поцелуи и, обжигающе настойчивые, клеймящие касания.***
Подготовка к мятежу шла не так, как планировал Хёнджин. В последнее время много купленных крыс начали исчезать из дворца и военных казарм, а сам Феликс не приходил и не отвечал на зов уже на протяжении нескольких дней. Неприятное, скребущее внутренности, чувство не покидало принца. В нетерпении Хван отправился на поиски Царя, дабы попытаться тонко выведать о происходящих во дворце делах. От вечерних сумерек отец всегда прятался в личном кабинете, в башне рядом с величественным парадным залом, где стоял известный на весь мир трон. - Отец, что ты делаешь? – тихо войдя, в страхе зашептал Хёнджин, став свидетелем неизвестного кровавого ритуала. - Готовлюсь запечатать демонов, - презрительно кинул Царь, не обратив должного внимания на юношу, что вошёл без разрешения. - Что? – растерявшись на долю секунды. – Подожди, ты не можешь! У вас обоюдная договорённость о неприкосновенности! - Уйди прочь и не мешай! – не отвлекаясь от начертания знаков и молитв, зарычал мужчина в летах. - Почему ты не хозяин своим же словам? – в накатившем раздражении кинул Хван. Звук хлёсткой пощечины разлетелся по тёмной комнате. От сильного удара голову мотнуло в сторону. Щеку обожгло кровью из рассечённой перстнями кожи. - Как ты, дьявольская потаскуха, смеешь со Мной так разговаривать! – гневно кричал Царь, тыкая пальцем в грудь юноше, что на миг потерялся в пространстве. – Ты думаешь я не знаю о твоей сделке с одним из знати Преисподней? Или о ваших «тайных» встречах? Такая же беспринципная блудница, как мать! - Не смей так говорить о матушке! – злость огнем опалила трясущееся молодое тело. – Я не позволю тебе! Ответный грудной смех наполнил до самых краёв гневом. - И что ты сделаешь? – издевательски протянул мужчина. – Позовёшь Элигоса? – усмешка расчертила морщинистое лицо. – А ты не задавался вопросом, почему он не посещает тебя в последнее время? - Что ты сделал? - в неверии глаза Хёнджина распахнулись сильнее. Так и есть, в последнее время Феликс перестал отвечать на его зов. Не удостаивая ответом, взор Царя заскользил по одежде и украшениям, в которые был облачён сын, давая возможность понять в чём дело. Пару недель назад появился новый молодой служка, что отвечал за одеяния младшего принца. Вспышка понимания озарилась на лице Хвана. Судорожно срывая с шеи, рук и ног золотые украшения, он неверяще уставился на скрытые в них письмена. - Его сигил на тебе запечатан, - холодом окатило с ног до головы. Царь, отворяя дверь, пророкотал: – Стража, бросить за решётку младшего принца!***
Человеческая молва жужжала по всему городу не стихая. Весть о младшем принце разлетелась быстрее напуганных птиц. - Младший то принц богохульствовал да колдовством занимался! - А я слышал, он тело своё отдавал бесам. - А разве не за покушение на великого Царя нашего? - Всё это нечистая, грязная кровь его! - Вы слыхали? Его казнили! Непрестанно забивали камнями пока не испустил дух! - Какой же грешник! - А я всегда знала, что он нечистый! И среди людского гомона, только небо, затянувшееся чёрными тяжелыми тучами, начинает плакать навзрыд.И Вавилон, краса царств, гордость Халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра, не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нём; не раскинет Аравитянин шатра своего, и пастухи со стадами не будут отдыхать там. 13:19-20
Водная гладь, потревоженная, расходилась рябью. Кучка бедняков – рыбаков выкидывала увесистые сети из чахлой лодки. Ждали, натужно тянули и затаскивали на борт потрёпанного судна. На пятый заход в сетях запутался увесистый кувшин, украшенный дорогими камнями и витиеватыми вензелями, да письменами. Взыграла в бедняках неуёмная алчность. Спрятали они кувшин на дно лодки, в ожидании сумерек, дабы вскрыть его и получить спрятанные там богатства. Никто из них не знал, что, вскрыв его, они выпустят на свободу обманутых, разъярённых правителей Преисподней, что управляют полчищами низших демонов и духов. В тот год пал великий Вавилон.