Безжизненность. Тягость и саморазрушение. Дни, недели невыносимого мучения. Забвение.
Вики не ощущает времени. Она не знает, сколько его провела в заключении, благополучно организованным Чумой. Ей. Всадницей, о существовании которой не мог подумать никто. Существо, словно не из мира сего. Обладает невероятной силой, и справедливости ради, конечно, направляет её не в благое дело. Они толком не успели познакомится. События и воспоминания в голове Вики пролетают, словно быстрая картинка.Собрание совета. Появление Чумы. Хаос. Тюрьма.
Она переживает за друзей. Её силы на тотальном исходе. Регенерация не работает, а сон не идет. Подавление. Никто ни разу не навестил ее. Что с остальными? А что сейчас творит она, Чума? И почему именно её держит на привязи? Выпустит ли на волю? Ответ на все вопросыПара минут, виляющая походка на каблуках, и она уже стоит у порога.
Вики все еще не чувствует. Лишь характерный звук открывающегося засова заставляет её открыть глаза, обратить внимание. Испугаться. Сжаться от исходящей силы и понять — это явно не кто-то из её друзей. Увидеть её, и убедиться в этом. Зачем она пришла? — Здравствуй, птенчик. Ответа, как ожидалось, не последовало. Чума хмыкнула. — Обычно питомцы радостно приветствуют своих хозяев. Целый месяц заточения совсем выбил из тебя манеры? Я надеялась, наказание понесёт только хорошие плоды. Для тебя. Она так вальяжно прохаживалась по комнате, которая самой заключённой порядком осточертела, что Вики решила наблюдать за ней, её действиями, быть осторожной. Но молчать она не собиралась, спросила: — Зачем прилетела? Что тебе нужно от меня? Усмехаясь очевидным вопросам и снова чувствуя скуку, Всадница незаметно приближалась. — Проверить, чему ты научилась, птенчик. От тебя мне ничего не нужно, кроме послушания. Слова, сказанные почти у уха, заставляют Вики попятится. Когда она подошла так близко? Вики молчит. Хочет спросить про друзей, но молчит. Знает, что Чума обязательно сыграет на её чувствах, и совсем не по-доброму. — Боишься меня? Снова у уха. Вики не боится её. Сейчас точно нет. Она боится подозрительного спокойствия Всадницы, которая в цитадели стояла по локоть в крови людей. Невинных людей. Зачем она играет с ней? — Нет. Чума, видимо, не ожидала этого ответа. В ней резко что-то щёлкнуло, изменилось. Вики не поняла, что именно. Стало казаться, что Всаднице резко захотелось доказать обратное. — Не боишься меня, птенчик?.. Острые, черные как смоль ногти прокатились по руке. По-странному приятно. — Я сделаю так, что твои обессиленные чувства в миг станут живее. Хочешь? Издевается. У девушки нет сил реагировать на её игры. Не дождавшись ответа, с прикасавшихся к коже пальцев полилась тонкая струйка невидимой энергии. Наполнила её, словно опустевший кувшин. Бледная кожа приобрела здоровый вид. Ссадины стали затягиваться, рука все еще гладила её, а Вики резко ощутила свое первое за долгое время, яркое чувство — смущение. Чума отстранилась, любуясь результатом. Неожиданно Вики выпалила невозможное: — Спасибо. Всадница не проявила никаких эмоций на это серьёзное заявление благодарности, стала полностью нечитаемой. Что она задумала? — Я так рада, что к тебе вернулись манеры, птенчик. С натянутым безразличием и отстранённостью, она плавно приближается. Вики ничего не остается, как нелепо пятится назад. Цепи все еще сковывают движения, а стена, став последним предателем, не к месту выросла за спиной. Что это, конец? — Теперь ты боишься меня. Утверждение, одарившее девушку настоящим током. Чума стоит вплотную. Вики не понимает. До того момента, как Всадница садится перед ней на колени. Внизу живота произвольно что-то меняется, перестраивается и отдаёт румянцем на лице. — Что ты…? — Молчи. Приказ, который невозможно не привести в действие. Вики боится. Боится двинуться, открыть рот. Единственное, что она может делать сейчас — с распахнутыми глазами и сбившимся дыханием смотреть за действиями Чумы, стоящей перед ней на коленях. Девушка сама себе не верит, когда её бедра обхватывают руки. Гладят, впиваются ногтями в кожу. Вики вжимается в стену, а Всадница лишь напористее играет с ней. Возбуждение разрядом проходит по каждой клетке тела. Прогиб спины. Чуме не нужно больше знаков. Её зрачки наполняются дикой чернотой. Она проводит носом, шальным языком по паху. Вики выгибается, стонет. Одежда в миг становится ни к чёрту. Мокрые половые губы требуют ласки, ноги подкашиваются, а красные щеки заставляют отворачиваться. Всадница притягивает, впивается. Её длинный язык рисует узоры, толкается вглубь. Девушка кричит, срывает голос в страсти. Она помогает сама, практически садится на лицо той, которая разожгла в ней первобытное желание. Сковывающие цепи не дают свободы её движениям. Вики пищит, молит: — Пожалуйст-а… Чума понимает. Одним движением острых ногтей проклятый металл с лязгом перерезается. Освобождённая, не успевая окончить свой громкий стон, падает в её умелые руки. Вики может убежать, дать отпор, у нее есть силы. Но вместо этого она выдыхает в поцелуй, аккуратно водит пальцами по чужому телу. Язык Всадницы так и манит. Она садится и срывает голос в полукрике. Скачет на её лице, издает пошлые звуки, кусает аккуратный живот в ответ на ласку её груди. Оргазм подступает невероятно быстро, стенки сжимают чужой язык внутри. Вики трясет, от напряжения на лбу выступил пот. Сердцебиение не возвращается в норму даже через пару минут. Чума решительна, не медлит — берет своего птенчика на руки. Не может оставить, бесится. Привязалась. Понравилась. Все так же от взмахов её крыльев исходит энергия на десятки километров. И никто не сможет прочитать в этой энергии тонкий шлейф чужой. Шлейф опустошенного кувшина, который она наполнила. Кто бы мог подумать, что из этого резкого визита выйдет что-то по-настоящему прекрасное, а в тюрьме все средства скоротать время — хороши?..