Одержимый

Одержимость. Именно она, и ничего более. Это состояние, при котором у человека наблюдается патологическое влечение к партнеру, сопровождаемое навязчивой фиксацией внимания и изменением поведения. Одержимость выедает мозг, не оставляя ничего, кроме мыслей об объекте мокрых снов и жгучего желания. И Сайно одержим, одержим Тигнари. Его яркий древесно-изумрудный взгляд, которым он оглядывал генерала, когда они совершенно «случайно» встречались на улице, его манящие пухлые губы, которые фенек любил прикусывать каждый раз, когда глубоко задумывался, его шикарная фигура с впалым животом, торчащими ребрами и тазовыми косточками, острыми ключицами и великолепными узкими бедрами, спрятанная под широкой зеленой рубашкой и серыми официальными штанами, его милые торчащие ушки, дергающиеся от каждого постороннего шума, его пушистый, переходящий от темного до светлого зеленого на кончике хвост, который всегда начинал вилять при появлении Махаматры — все это привлекало парня, сводя с ума. И если бы в мире существовал культ тела фенека, то Сайно был бы самым ярым последователем. Они были друзьями. Да. Точно друзьями. С поправкой на то, что они однажды трахались, будучи пьяными. Это определенно была чистая случайность, как говорил Тигнари во время их разговора на эту тему, нервно теребя в руках кончик белой футболки Сайно, сидя у последнего на кровати с помятым постельным бельем. Но вот Махаматра (который, к сведению, вообще не был пьян в момент их соития, но фенеку это необязательно знать) так не считал. Шакал внутри генерала радовался мысли о том, что это точно не их последний раз, усмехаясь этим словам своей жертвы. Ему хотелось быть с Тигнари все свободное и не очень время, чувствовать его всегда рядом, чуть ли не держа на привязи, запереть в отдаленном доме где-нибудь в лесу на ключ, чтобы никто и никогда не засматривался на фенека с сексуальным подтекстом. Чтобы он был только его. И ничей больше. Одержимость сводила Махаматру с ума, а тот, похоже, был не против. И вот лишенный рассудка Сайно, совершенно не понимающий что творит, сидел на стуле напротив кровати с лежащим на ней без сознания связанным фенеком. Разум больше не был ему подвластен, в нем говорили лишь одни инстинкты, и именно они твердили ему трахнуть Тигнари прямо здесь и сейчас. Прочувствовать вновь, как тот великолепно сжимается на его члене, доводя чуть ли не до оргазма, как тот узок, как прекрасен, когда стонет и молит о большем. Всего лишь за один единственный раз Махаматре удалось выяснить, что фенек был поклонником грубой силы в постели. Ну что ж, Сайно еще покажет, что такое настоящая грубая сила. В роскошном загородном доме вдали от города, где их сто процентов не найдут, было безопаснее всего. Да и кто посмеет подумать на самого генерала, что тот сам нарушил закон, который клялся соблюдать. Однако и Тигнари не сразу начнут искать. Подумать только, студент-первокурсник перестал ходить на пары. Никогда такого не было и вот опять. Студент. Такое странное слово. Вроде такой взрослый человек, окончивший школу и входящий в новую жизнь. А вроде и маленький малыш, потерявшийся в магазине взрослой жизни и непонимающий куда идти и в каком отделе мама. Жаль только то, что Сайно не являлся студентом уже как целых девять лет. А Тигнари не пугала эта разница в возрасте. Жаль, очень жаль. Махаматра встал со стула. Мягкий теплый свет лился в комнату сквозь приоткрытую дверь, лучиком освещая маленький участок помещения. Луна, взошедшая над горизонтом, заглядывала в окно, безразлично наблюдая за происходящим. Бесшумным шагом парень подошел к кровати, оказавшись рядом с фенеком. Рука неосознанно потянулась к щеке мальчишки. Подушечки пальцев коснулись мягкой кожи, ведя до острой линии челюсти и чуть приподнимая за подбородок. — Мне жаль, Нари, очень жаль, но по-другому ты не сдашься. Дуновения воздуха от шепота Сайно коснулось мягкой шерстки на ушке, из-за чего Тигнари непроизвольно дернул им, по смешному зажмурившись и покачав головой в отрицании. Махаматра ловко выудил телефон из заднего кармана своих плотных черных джинс, сразу же включив его. На экране высветилась фотография фенека, где тот, улыбаясь, ел мороженое, измазав все губы в сладости. Набрав несложный пароль, состоящий из даты рождения Тигнари, он включил фонарик, сразу же направляя его на руку студента. Второй рукой, еще раз проверив, что в шприце нет больше воздуха, Сайно подставил иголку к четко видневшейся вене и чуть надавил, начиная вводить препарат. Тигнари был не в состоянии сопротивляться. Его тело совершенно обмякло, поддаваясь на все махинации, после точного удара генерала, знавшего куда бить, чтобы лис просто отключился без особых последствий, а не умер в его машине, сорвав тем самым все виды и планы. Боль была мимолетной, словно укус маленького комара, и, исходя из этого, фенек совершенно ничего не почувствовал, продолжая мирно посапывать на кровати. На вопросы по типу «где мы» и «что со мной» Сайно рассчитывал, точнее знал, что они слетят с сладких уст мальчишки, поскольку осознавал, что, хоть и наркотик расслабит мышцы и запутает сознание, маленькие частицы незатуманенного разума все же пробьются наружу, вызывая некое непонимание происходящего. Однако Тигнари не сможет дать должного сопротивления, ведь будет «под кайфом» и даже сообразить ничего не сможет, пока его будут трахать. Второй, между прочим, раз. Стоя у окна спиной к кровати, Сайно рассматривал ночное небо, усыпанное, словно песчинками на пляже, маленькими и такими далекими звездами. Он, сгорая внутри, дожидался, пока фенек откроет свои древесно-изумрудные глазки с пушистыми ресничками и, не осознав ничего, сам бросится в объятия генерала, позволяя трахать себя в любых позах. И Тигнари проснулся. И, кажется, план Махаматры начал свое действие. — Сайно, — жалобно просипел мальчишка, — где мы? Генерал резко обернулся, устремив свой взгляд на лежащее тело. Фенек дергал руками в попытке освободиться, чувствуя явную боль от веревок сдавливающих его, и через буквально две попытки сильно зажмурился, стараясь разорвать оковы. — Что происходит, Сайно? — Тигнари повернул голову к парню, и его зеленые пряди упали на глаза, заслоняя обзор, — Я странно себя чувствую. — Все в порядке, малыш, — Махаматра резко оказался возле кровати, приседая на корточки, — теперь тебе будет хорошо. Оказавшись прямо напротив бледного личика пустынного лиса, генерал со всей возможной осторожностью убрал зеленые пряди назад, заглядывая в такие прекрасные древесно-изумрудные глаза. Наклонившись в бок, парень мягко поцеловал фенека в висок и, спускаясь по скуле вниз, добрался до сладких губ. Поцелуй вышел ленивым и тягучим, словно карамельная нуга. Зубы столкнулись с присущим звоном, на что Тигнари скривился, пытаясь отстраниться, но Сайно схватил мальчишку за волосы на макушке, притягивая к себе навстречу. Из-за положения тел, напор не мог выйти слишком сильным, углубить тоже не получалось, встречаясь с препятствием в виде острых зубов, однако чтобы завести и так распаленного Махаматру — этого хватило. О, Архонты, какой же лис был невероятно вкусный, насколько нежными были эти персиковые губы, что поддавались каждому движению генерала, и до чего же милый, милый Нари был великолепен. Сайно, поддавшись грязному искушению, полностью залез на мягкую кровать, нависнув над беспомощным фенеком, который со страхом в древесно-изумрудных глядел снизу в верх. Генерал, словно хищник, прикусил зубами нежную кожицу шеи своей жертвы, оставляя кровавый след. Вид собственной метки на теле того, от кого он был без ума, будоражил затуманенный разум, перегоняя всю кровь от совершенно неработающей головы к уже вставшему члену. — Все будет хорошо, солнце, — Махаматра коснулся мягкой шерстки у основания ушка, начиная почесывать, — я не причиню тебе боли, — ухмыльнувшись, проговорил он, — только сделаю приятно себе, ну и тебе, конечно же. Прелюдии — самая важная часть секса, которую нужно соблюдать, чтобы оба партера были расслаблены и готовы к соитию. Кто это сказал? Сайно было абсолютно плевать. Буквально сдирая бедные штаны с худощавого тела Тигнари, явно порвав их в нескольких местах, парень облизнул потресканные губы, наблюдая за чужой эрекцией. Что ж, наркотик действительно подействовал, а продавец, обещающий все на свете, не обманул. Со всей силы разорванная любимая рубашка Тигнари, пуговицы от которой, словно бусины, разлетелись по всей комнате, норовя попасть кому-то в глаз, оказалась тоже на полу рядом с мягкой кроватью. Восхищенный алый взгляд потерявшего рассудок Сайно блуждал по телу мальчишки с животным безумием, зацепляясь за каждую выпирающую кость и темную родинку на белоснежно-фарфоровой коже. Схватив лиса за молочные бедра, Махаматра резко подтянул его к себе, хищно сверкнув глазами. С каждой секундой страх в градиентных глазах нарастал, смешиваясь с болью. Непонимание происходящего усиливало чувство ужаса внутри, распирая грудную клетку изнутри, а сердце словно бешенное билось, норовя выскочить. — Я не хочу, Сайно, прошу, не трогай меня. — Что ты сказал? Из прекрасных древесно-изумрудных глаз брызнули соленые слезы, скатываясь по покрасневшим щекам. Тигнари было до ужаса страшно и очень больно, словно он попал в самый настоящий кошмарный сон наяву, из которого не было выхода. Сердце бешено стучало где-то в висках, отдавая неприятной болью в голове, а легкие обжигало горячим воздухом из-за частого дыхания. Казалось бы, вчерашний друг, который любезно предложил подвезти тебя до дома после подработки, оказался тем самым страшным дяденькой, кому мама обещала отдать за непослушание. Лис всецело доверял своему уже бывшему другу, поэтому, совершенно потеряв какую-либо бдительность рядом с ним, с радостью сел в машину, довольно втягивая носом запах такого приятного парфюма Сайно. Как оказалось, зря. Теперь, связанный по рукам, он лежал в непонятном для себя месте и пожинал плоды своей доверчивости. Веревки больно сдавливали запястья, от чего фенек, хоть и ощущал, что от страха застыла кровь в жилах, и понимал, что выбраться у него никак не получится, все равно дернул руками, чтобы избавиться от своих оков. Сайно, наблюдая картину из негативных эмоций на лице Тигнари, невольно ухмыльнулся, словно самый настоящий дьявол, и кинул взгляд на прикроватную тумбу. Его предупреждали о том, что у гибридов повышенная стойкость к наркотикам, поэтому может понадобиться двойная доза вещества, и, исходя из этого факта, он купил побольше. Что ж. Пришло время для второй дозы. Махаматра слез с кровати и, придерживая Тигнари одной рукой, схватил второй шприц, сразу же проверяя на наличие воздуха внутри. Фенек, чьи глаза застилали лишь слезы страха и боли, не заметил отблеск луны в стеклянном сосуде, а потому лишь продолжил лежать, сдерживаемый тяжелой хваткой. Сопротивление бесполезно. Ему не победить парня в физическом бою. Сайно переместил руку с груди лиса на тонкое запястье, придавив его к постели, и начал аккуратно вводить препарат, на этот раз делая это наугад, а не точно в вену. Тигнари резко распахнул глаза. Боль пронзила словно все тело, окутывая собой все. Осознание того, что препарат, попав в кровь, растекался по всему организму, затуманивая разум лиса и, вместе с тем, расслабляя все мышцы, уже был введен, сопротивление все больше и больше казалось бесполезным действием. Пока фенек, который был полностью во власти Сайно, валялся на кровати, парень схватил смазку, стоявшую рядом с третьим «на всякий случай» шприцем, и осторожно, словно шакал, подобрался к бедрам лиса, устраиваясь поудобнее. Первые два пальца Тигнари принял тяжело, однако, в конце концов, пропустил внутрь. Сайно двигался аккуратно, без особого напора, поскольку разорвать фенека изнутри не особо входило в его планы. Однако узкое нутро мальчишки само легко поддавалось на растяжку, мышцы совершенно не сопротивлялись внешнему воздействию, плавно раздвигаясь в стороны. — М-мхах, Сайно, мне жарко-о Фенек, поддавшись воздействию наркотического вещества, в нетерпении заерзал на мягкой кровати, подвиливая бедрами и насаживаясь глубже на длинные пальцы Махаматры. Внутри все пылало жарким огнем, сжигая всякие мысли и тревоги в пепел, а голова была затуманенной, словно дым от пожара поднимался вверх, затмевая разум. От такого действия Тигнари генерал резко втянул воздух через нос и подался вперед, оперевшись лбом в впалый живот лиса. Перед глазами возникла, словно молоко, белая пелена возбуждения, размывая все силуэты в одно непонятное нечто, а собственный член начал давить на джинсы в два раза сильнее, вызывая невыносимую боль. Сдерживать себя становилось все сложнее и сложнее. Однако… Тигнари сдался. Значит, силой его брать не надо. В таком случае можно повременить с главной частью и растянуть фенека получше так, чтобы ему понравилось. И чтобы в следующий раз не нужны были алкоголь и наркотики. А мальчишка был в трезвом сознании и сам полез к парню за феерическим ощущением растраханного нутра. Сайно добавил третий палец, вводя его по самые костяшки, и начал наблюдать за громкой реакцией распаленного Тигнари. Фенек резко выгнулся в спине, приоткрыв рот, из которого вытекла маленькая струйка слюны, и оглушительно простонал, начиная ерзать на кровати, чтобы избавиться от такого слишком приятно-щекотливого ощущения. Получается, он подобрал тот самый нужный угол. Это же прекрасно. Махаматра наслаждался беспомощным видом фенека, продолжая стимулировать связанного мальчишку, пытающегося слезть с его длинных пальцев. Тигнари извивался, скулил, дергался, пытаясь избавиться от тех чувств, что крыли с головой, унося разум куда-то не в ту сторону, срывая крышу с одной лишь растяжки. Однако ему не давали этого сделать, продолжая трахать одними лишь пальцами, попутно растягивая тугие мышцы. Тигнари с громким стоном кончил, вновь выгибаясь в спине и сжимая простынь в руках, чуть ли не разрывая ее на части, но это не означало, что это конец. Сайно провел фалангами по впалому животу лиса, собирая капли горячей спермы, и медленно, будто стараясь соблазнить, начал вылизывать их, смотря замутненным алым взглядом прямо в древесно-изумрудные глаза лиса. Однако такой жест оказался обделен вниманием Тигнари, сознание которого уплыло в далекие дебри от наркотика в крови. Он, тяжело дыша, лежал на постели, прикрыв глаза, словно игрушка в руках Сайно. И махаматра воспользовался положением своей куклы, приставляя обильно смазанный смазкой член к анальному проходу мальчишки. Вид той картины, что представала перед алыми глазами, сносила крышу махаматре окончательно: то, как немаленький такой, стоящий колом член с набухшими на нем венками прижимался к припухшей от растяжки, но такой узкой дырочке, было слишком возбуждающим зрелищем. Не выдержав насилие над своей выдержкой, что все это время боролась с желанием приступить к процессу как можно быстрее, Сайно толкнулся внутрь с протяжным стоном, заполняя лиса полностью. То, что ощутил парень, войдя до упора, было непередаваемым: расслабленные стеночки настолько резко сжали член внутри, что не дали даже как-то двинуться или пошевелиться, чтобы продолжить процесс. Перед глазами — разноцветные фейерверки, внизу живота — сжавшийся комок возбуждения, внутри — пожар. О, как же Сайно мечтал второй раз трахнуть этого мальчишку! Сколько он ждал ради этого, держался, чтобы не сделать этого в каком-нибудь темном переулке ночью, пока фенек идет домой по неосвещенной фонарями, давно позабытой всеми улице. Схватить, вжать в холодную стенку кирпичного дома, сорвать всю одежду и трахать-трахать-трахать до потери сознания, до дрожи в ногах, до выпрыгивающего из груди сердца и лопнувших от частого дыхания легких. И вот он дорвался. Вот он, Тигнари, весь в его власти, разрешающий делать с собой все что угодно, совершать над собой любые действия, мечты и животные желания. Постепенно, крепко сжимающие стеночки расслабились, привыкнув к размерам, и выпустили махаматру из своих импровизированных оков. И Сайно, совершенно не шутивший насчет грубой силы, сжал бедра фенека настолько крепко, что пальцы свело судорогой, а лежавший чуть ли не без сознания лис пронзительно закричал, распахнув глаза так, что казалось они вот-вот выпадут из своих орбит. К сожалению для генерала, это был опрометчивый поступок, ведь, не расчитав силу он принес боль своему сокровищу. А как всем известно — боль отрезвляет. Тигнари резко и неожиданно, даже для самого себя, ударил ногой по груди парня, заставляя того упасть назад на спину, и резко подскочил на кровати, усаживаясь на мягкий матрас. Не осознавая что ему делать дальше, он быстро встал с постели и, несмотря на то, что в глазах резко потемнело, перекрывая весь обзор на комнату и окружающую обстановку, а голова закружилась настолько сильно, что казалось он сейчас вот-вот упадет на холодный пол, мальчишка бросился к двери, стараясь сбежать. Но мечте не дала сбыться грубая хватка за плечо. Сайно, шокированный такой выходкой лиса, все же успел сообразить и бросился за убегающей жертвой, удерживая ту на месте. — Пусти меня, уебок! — Тигнари резко развернулся, освобождаясь от крепкой хватки, и попятился назад, испуганно смотря в алые глаза напротив. — Ну уж нет, — генерал за два шага пересек все расстояние между ними и схватил мальчишку за горло, подтягивая ближе к себе, — ты теперь мой и никуда не сбежишь. Фенек резко забился в руках Сайно, стараясь сбежать из удушающего приема, и начал мотать головой из стороны в сторону, вырываясь из крепкой хватки. Серьга в ухе жалобно зазвенела, а уши по-смешному затряслись, чуть ли не сворачиваясь в маленькие трубочки. Однако махаматре было совершенно все равно. Он свободной рукой обхватил тонкую талию мальчишки и с силой толкнул на кровать, что стояла позади них. Фенек упал, ударившись головой об стенку, и тут же потерял сознание, прикрывая глаза. Третий шприц пуст. — Ну теперь точно сработает, Нари, — Сайно огладил бедра мальчишки и мягко поцеловал его в пухлую щечку, — будь послушным фенеком, и я больше не причиню тебе боли. Тигнари перестал слушать генерала примерно со слова «ну» и просто смотрел в окно пустым взглядом. Лишь слезы стояли в его глазах, скатываясь по щекам и пропитывая насквозь мягкую подушку. Серебряная луна все так же безразлично глядела на него, отсиживаясь на своем месте на небе вместе с далекими звездами, а летающие за окном птицы даже не обращали никакого внимания на то, что разворачивается в комнате. Лис не знал что делать дальше. Он не знал, выпустит ли махаматра его когда-нибудь на улицу, получится ли у него вновь вдохнуть городской воздух и услышать шум машин, разговоры других людей и любые другие звуки, которыми пропитан Сумеру. Хоть это часто раздражало острый слух фенека, но все же вся атмосфера города строилась именно на людях, населяющих его и… А дальше пугающее ничего. Из головы резко вылетели все мысли, оставляя за собой лишь звенящую тишину. Сайно вновь подставил пульсирующий член к узкой дырочке мальчишки, и, не отрывая взгляд от его прекрасного личика, вошел до конца, полностью заполняя Тигнари. Протяжный стон сам слетел с уст фенека, неконтролируемый ничем. О, эти звуки! Как же махаматра скучал по ним: такие мягкие, словно услада для ушей, долгие и тоненькие, будто граничащие с тяфканьем самой настоящей лисицы. Сайно посмотрел вниз на картину, что открывалась прямо у него перед глазами: из забрызганного спермой живота Тигнари выпирал маленьким бугорком его собственный член, который пока что находился внутри, чтобы фенек привык. Это выглядело слишком… возбуждающе. Генерал провел кончиками пальцев, измазав их в сперме, по очертаниям выпуклости, а затем, подло ухмыльнувшись, надавил, наблюдая за реакцией мальчишки. А та не заставила себя долго ждать — Тигнари резко открыл рот, выдавая из себя такой звук, которого Сайно никогда не слышал. Полустон-полувзвизг. Но он был настолько приятным и дающим знать, что все делается правильно, что генерал не смог удержать победной улыбки при себе. Схватив Тигнари за бедра, но не так сильно как в прошлый раз, махаматра сделал первый резкий толчок, ощущая как приятно и легко скользит его член внутри мальчишки. Фенек в немом стоне открыл рот, мотая головой, и резко дернул руками, по всей видимости, пытаясь освободиться из своих оков. Сайно вновь толкнулся внутрь, выбивая новый стон и, вторя голосу лиса, стонал за ним только уже глухо, на грани с рыком. Как же приятно было вдалбливаться в это податливое тело, Сайно теперь даже и думать не мог о том, что существует ощущение приятнее. Узкие стеночки так приятно-хорошо-идеально сжимались вокруг пульсирующего, налитого кровью члена, а Тигнари вдобавок звучно выстанывал на разный лад. Громкие шлепки кожи об кожу разносились по всей комнате и выходили за ее пределы так, что казалось, что даже соседи могли слышать как в этом доме хорошо трахаются. Сайно не на шутку разогнался, с каждым новым толчком проезжаясь по самой простате фенека, выбивая все новые и новые стоны, заставляя бедную кровать жалобно скрипеть под ними. Сжав одной рукой между пальцев сосок фенека, Сайно принялся вылизывать второй, чуть прикусывая его зубами, а затем заглаживая вину мягкими поцелуями и зализыванием горячим языком. Тигнари выгнулся в спине, стараясь получить как можно больше ласки и прикосновений к своему телу, хоть и это было больше инстинктивным, чем его настоящим желанием. В глазах еще стояли слезы. Генерал, будучи совсем опьяненный всем происходящим процессом, ринулся терзать все тело фенека, оставляя собственные метки в виде красных следов укусов и багровеющих на фарфоровой коже засосов. Не съедать фенека на собственной постели было невозможно на физическом уровне. То, какие метки оставались после умело работающего рта, возбуждало еще больше, еще сильнее и заставляло чуть ли не кончать от одного их вида. Сайно резко отстранился, полностью выходя из растраханного тела, и взглянул на своего возлюбленного, словно художник на холст. Налюбовавшись красными отметинами на белоснежной коже, он бережно обхватил фенека одной рукой за талию и перевернул на живот, заводя его руки за спину. Прижимая спину Тигнари к своей груди, Сайно вновь вошел в него, постепенно начиная набирать скорость. Поняв, что ему ужасно хотелось чтобы фенек кончил раньше и обильнее, он идеально-правильно обхватил пальцами влажный от смазки член фенека и начал дрочить ему в темп резких, быстрых толчков. Сам же парень понимал, что трахаться он хочет до самого утра, слышать стоны, чувствовать как его сжимают внутри — все это было его давней мечтой, которая вот-вот уже исполнялась. Однако, к сожалению, человеческая физиология не позволит ему этого, поэтому в моменте нужно брать все. Толчки ускорились, стали глубже и сильнее, чувствительнее. Сайно довел до предела Тигнари, который обильно кончил ему в руку, вздрагивая всем телом и покрываясь мурашками, что парень смог прочувствовать. Сам же махаматра был уже на пределе вбиваясь в обмякшего в его руках фенека, который затруднил скользящие движения члена своими тугими, сжавшимися стеночками. И Сайно кончил. Обильно. Внутрь. И со сорвавшимся с его губ протяжным стоном. Тигнари выскользнул из рук махаматры, обессиленно падая на мягкую постель. Слезы сами собой ручьем потекли из древесно-изумрудных глаз, утопая в подушке. Тигнари зарыдал, вновь пытаясь освободиться от веревок, сдавливающих запястья, чтобы утереть непрошенные слезы. Наркотик подействовал лишь наполовину.