Вкусить твоих алых губ

Как не спугнуть тебя? В колыбели пурпурной ночи Спи здесь, на моих руках Твои сны сберегу от прочих Свет выключит весь наш дом В волосах затанцуют звёзды Что видишь, скажи потом Спи, сейчас уже слишком поздно

      Всласть выспавшись, проснулась и прокрутила в голове вчерашний день. С писком снова занырнула под одеяло.       Не верилось. Правда не верилось. Но зато очень даже верилось в предстоящее свидание, хотя я так и не подумала, куда хочу.       Быстренько заглянув в ванную, я прошла на кухню, где уже во всю крутилась бабуля.       — Доброе утро!       — Доброе утро, сладуся! Это, вон, тебе в двери торчало, — она кивнула на вазу, в которой был букет из вишневых роз.       И молнией метнулась к подоконнику, чтобы потрогать упругие бутоны. Двадцать пять штук ароматных розочек несомненно радовали глаз с самого утра. Пискнув что-то нечленораздельное, поскакала обратно за телефоном, чтобы написать Илье.       Я тут же вернулась на кухню, переставив вазу на стол, сделала селфи и отправила ему, приписав «Доброе утро». Он почти сразу ответил, сказав что и его утро теперь очень и очень доброе. Дальше были благодарности за букет, а Илья мне сообщил, что несколько часов побудет в студии, но вечером, как и договорились, заберёт на свидание.       Бабуля всё смотрела на меня, пока я переписывалась, и улыбалась.       — Светишься похлеще новогодней ёлки, — я смутилась и отложила телефон в сторону.       — Потому что приятно. Не думала, что вообще влюблюсь, а тут само как-то получилось.       — А это всегда так, Дин. У родителей, вон тоже само собой получилось.       — А если бы мама не написала папе, думаешь, они бы сошлись?       — Конечно. Боря её всегда любил, только говорил, что ей сначала вырасти нужно, больно много ветра в голове, — бабуля печально улыбнулась. — Он же ведь втихаря всем её ухажёрам угрожал, чтобы скрылись с горизонта. Для себя берёг.       Я прикусила губу, услышав новые подробности из молодости родителей.       — Ба, а ты рада за папу, что он…       — Рада, конечно рада, Динусь. Надя хорошая и Андрюшу я люблю. От всего сердца за них рада, как мать. Но… — она осеклась, закачав головой. — Дашенька же мне как дочь была. На моих глазах выросла. Мы с Маней были так счастливы, когда они поженились, когда ты родилась. У нас с ней такие планы были, думали, что не только ты у нас во внучках будешь. А тут жизнь, — она развела руки. — Сначала Маши не стало, а потом и Дашеньки. Хоть и времени уже сколько прошло, только боль не утихает. Одно хорошо, что не Маше дочь первой на тот свет провожать пришлось. Детей хоронить — это особенная боль.       — Бабуль… я так по ней скучаю, — после бабушкиных слов, я не выдержала и разревелась. — Она мне так нужна.       — Я знаю, Динусь, знаю.       — Она мне столько обещала рассказать, когда я вырасту, но не успела. И теперь я этого никогда не узнаю. И на свадьбе моей её не будет, и детей моих она не увидит, — истерика накрыла меня с головой.       Захлебываясь слезами, почувствовала, как бабушка прижала меня к себе и начала гладить по голове, успокаивая.       — Тише, девочка моя, тише. Она всё равно всегда с тобой. В твоём сердце.       Утро выдалось немного не таким, каким должно было быть. Я, конечно, пришла в себя и даже хорошо замаскировала следы слёз, для поездки к отцу и Наде, но на душе всё равно было горько, только это уже никак не исправить.       Сев в полупустой трамвай, я вставила в уши наушники и включила свой плей-лист в разнобой. Первой песней, что воспроизвелась, была та, что скинул мне вчера Илья. Невольно улыбнулась, ясно понимая, что этот трек теперь навечно будет ассоциироваться только с ним.       Через пол часа я уже была в районе своего детства. Путь от остановки до дома преодолела быстро. В выходной день на детской площадке было людно, не смотря на погоду — пасмурно и временами ветрено. Проследив за гурьбой малышни, я вспомнила как на их месте была наша троица с Денисом и Олей. По ним тоже очень скучала, хоть теперь уже потребность в реальном общении закрывалась сполна. Мы естественно болтали в конфе, но они оба отвечали урывками, потому что там у них был совсем другой ритм. Москва белокаменная затянула в свой водоворот по полной.       Поднявшись на этаж, я тихонько открыла дверь своим ключом, чтобы ненароком никого не разбудить. В квартире было тихо, но буквально через пару минут из гостиной выглянул папа. Он сразу улыбнулся и, не давая мне раздеться и разуться, крепко обнял.       — Привет, дочуля, — не отпуская тихо проговорил папа, а я сама также обняла его крепче. После утреннего потопа, мне было жизненно необходимо побыть в объятиях отца.       — Привет, папуль. Я так соскучилась.       — И я очень соскучился. Может вернёшься?       — Для возвращения ещё недостаточно соскучилась, — он усмехнулся и отпустил меня, а я сразу стала разуваться, стянув потом с себя куртку.       — Любовь Викторовна к нам приехала, мы её у тебя разместили, ничего страшного? — услышав, что приехала Надина мама, я чуть-чуть напряглась. Мы хоть и пересекались всего несколько раз, но было видно, что она не воодушевленна тем, что я существую.       — Ничего. Я сегодня приехала вещей теплых взять, а то что-то слишком сильно похолодало.       — Конечно. Пошли чаем тебя напою, — я прошла за папой вслед на кухню. — Как дела на учёбе?       — Всё хорошо. Правда сложновато. Сейчас начались разные контрольные точки, но вроде пока всё получается сдать.       — Общаешься с кем-нибудь с учёбы? — папа достал заварочный чайник, а я пока села за стол.       — Да. Подружилась с двумя девочками и мы большую часть времени проводим втроём. Они классные.       — Это главное. А с мальчиками, как дела обстоят? — его голос слегка дрогнул, а я тут же покраснела — благо папа стоял ко мне спиной.       — Никак, — вроде получилось правдоподобно.       Про Илью пока говорить не хотелось. Даже дня ещё не прошло…       — Ну и славно, — отец обернулся и послал мне улыбку. — Можешь и не спешить, никто не обидится.       Я засмеялась, а про себя подумала, что, наверное, про своего парня долго не буду рассказывать и бабушку попрошу не оповещать. Папе так будет спокойнее. И мне, соответсвенно, тоже.       Потом мы вместе попили чай, делясь новостями, и через полчаса на кухню вышла Надя с Андреем на руках, а за ними и её мать.       — Приветик, Надь. Любовь Викторовна, добрый день, — женщина на меня слегка надменно глянула и кивнула.       — Здравствуй, Дин, — до кучи ещё и нос задрала. Боже, что с этой дамой не так?       — Приветик, как у тебя дела? — Надя улыбнулась и достала из кармана халата несколько пустышек, кладя их рядом со стерилизатором.       — Всё отлично. Вы тут как? — я улыбнулась глядя на брата. Растёт он и правда на глазах.       — Капризничаем, едим и спим — весь наш досуг, — она отдала Андрюшу отцу, а он его так осторожно взял и стал корчить ему рожицы, смотря при этом на сына каким-то невероятным взглядом. Немножко куснула ревность.       — Я пойду пока посмотрю, что мне из вещей нужно, — захотелось скрыться с кухни и не мешать семейной идиллии. В голову полезли разные мысли, но я старалась держать их в отдельном месте, чтобы не раскручивать.       Было видно, что мою комнату чуток захватили, но я не стала обращать на это внимание. Надина мать лишь на время, навсегда она тут точно не поселится, хотя… Всё может случится. Я открыла шкаф, и стала мониторить вешалки, сразу примечая то, что мне нужно в первую очередь. Основным было теплое пальто, потому что куртка уже надоела, так же несколько платков, вместо шапок, парочка свитеров и кашемировых водолазок и остатки нижнего белья. Так же можно захватить и шерстяное платье. Может надеть его сегодня на свидание?       Пока я доставала из шкафа нужные вещи, уже мечтая поскорей о вечере, в комнату зашла Любовь Викторовна. Я лишь заметила её краем глаза, но ничего не сказала и никак не прокомментировала её присутствие. С низа достала огромный бумажный пакет из какого-то магазина и стала укладывать вещи туда.       — Ты на совсем к Алевтине переехала? — вопрос прозвучал странно, поэтому я тут же обернулась.       — Не знаю. А что?       — Просто интересуюсь.       Я пожала плечами и отставила заполнившийся пакет в сторону.       Осталось только пальто, которое висело в пыльнике. Его я тоже осторожно уложила в похожий пакет, чтобы не тащить в руках. Может вызвать такси, чтобы не трястись с вещами в транспорте?       Я мельком глянула на свою доску с фотографиями, потому что хотела прихватить её с собой, и в секунду замерла. Фото с мамой было перевернуто, показывая лишь надпись. Я нахмурилась и перевела взгляд на мать Нади.       — Зачем вы это сделали? — мой голос звучал отстранённо.       — Что сделала?       — Зачем перевернули фото и вообще трогали мои вещи? — ярость медленно поднималась от куда-то из глубин, готовясь вылиться безжалостным цунами.       — Я сделала это, потому что Наденьке неприятно заходить в комнату и постоянно смотреть на эту женщину.       — Эту женщину? Не смейте так говорить о моей маме! Какое вы вообще право имеете что-то о ней говорить? — мой голос сочился злобой и понимала, что никак не могу контролировать это.       Я подошла к тумбе и перевернула фотографию обратно, сразу же снимая доску.       — Не повышай на меня голос, соплячка! Я буду говорить то, что хочу. Думаешь, моей дочери приятно постоянно видеть бывшую мужа и тем более тебя, ходячее напоминание?       — Мама не его бывшая! Она его умершая жена. А вам я настоятельно желаю заткнуться!       — Что ты мне вякнула? Борис! — меня уже буквально трясло, когда эта тварь, — других слов у меня для неё не было, — позвала отца. Тот почти сразу появился в дверях, оглядывая нас обеспокоенным взглядом. — Угомони свою дочь! У неё вообще нет уважения к старшим! Я ей не подружка чтобы так со мной разговаривать!       — Дина, что случилось? Зачем ты грубишь?       — А ты сначала послушай, что твоя новая тёща говорит о маме. Если она ещё хоть слово про неё произнесёт, я здесь больше никогда в жизни не появлюсь!       — Так, пожалуйста, давайте все успокоимся…       — Я не собираюсь успокаиваться, тем более стоять и молчать, когда тупая карга, открывает свой поганый рот в сторону моей матери.       — Дина! — отцу явно не понравились эпитеты по отношению к его тёще.       — Ах ты хамка! Да как у тебя вообще рот открылся…       — Спокойно, так же как и у тебя! — моё терпение полностью лопнуло.       — Замолчи, Дина! Не смей так разговаривать с Любовью Викторовной!       Я резко выдохнула и уставилась на отца. Он что серьёзно принял её сторону?       — А, ну да, — я горько усмехнулась, поднимая с пола пакеты. — Я же забыла, что тебе совершенно похуй на маму, что ты даже не едешь к ней на кладбище. У тебя теперь новая семья. Вот и живите тут все вместе и… — договорить я не успела, так как щеку обожгла пощёчина, от которой моя голова дернулась вправо.       Я, хлопая глазами и не веря в происходящее, стояла и смотрела на отца.       Папа, который ни разу не кричал на меня, не шлёпал в детстве, всегда старался решать конфликты словами, ударил меня. Кожу на щеке пекло, а я даже не находила что ему сказать. Он видимо тоже. И похоже, что сам был удивлён своему действию. Но было поздно.       Прижав к себе пробковую доску, я вышла из комнаты, таща пакеты в руках и совсем не слыша, что мне начал говорить отец, который сразу же пошёл за мной. В ушах стоят белый шум. Он попытался ухватить меня за руку, но я сразу отдернула её и ускорилась. Стащила с вешалки куртку и кое-как запихнула ноги в обувь. Сумку схватила буквально на автомате.       — Дина… — ещё одна попытка меня остановить настигла, когда я уже шагнула за порог.       Обернувшись на голос отца, посмотрела ему в глаза и будто не своим голосом произнесла:       — Мама, наверное, там в гробу, перевернулась. Хорошо, что она этого не увидела, хотя бы не разочаровалась в тебе, как я.       Закрыв за собой дверь, вышла на лестничную клетку и вызвала лифт, всё ещё прибывая в шоке. Для меня всё в одночасье перевернулось.       Кабина подъехала и я шагнула внутрь, поднимая руку, чтобы нажать кнопку первого этажа. Ладонь дрожала. Поставив пакеты на пол, засунула доску в один из них и стала надевать куртку. Как только лифт остановился на нужном этаже, я была уже полностью готова к холодной улице. Холодно было не только там, но и внутри.       Такси теперь вызывать не хотелось. Медленно бредя по подмерзшей дорожке, я тупо смотрела в одну точку, которая менялась с каждым моим шагом. Долго гуляла по знакомым с детства улицам, пока не начало потихоньку темнеть. Потом всё же двинула к остановке. Руки совсем околели, но я будто этого не ощущала.       К дому бабушки также шла очень медленно. Мне, честно говоря, не хотелось с ней разговаривать, потому что я не знала, как мне ей об этом рассказать. Это оставит сильный отпечаток на ней. Как и на моём лице.       Около подъезда остановилась и потянулась к заднему карману джинс, где лежал телефон. Я чувствовала, как он отзывался вибрацией на сообщения и звонки, но даже не заглядывала туда. Вообще не хотелось с кем-то сейчас общаться. Может лишь…       — Дин! — от куда-то с боку послышался голос Ильи, а потом меня обняли крепкие руки. — Я тебе обписался, вишенка. Решила куда пойдём? Давай сюда свои пакеты, — он забрал у меня поклажу, а я склонила голову ниже.       — Прости, но я, наверное, сегодня никуда не хочу…       — Что такое? — он встал прямо передо мной. — Что-то случилось?       — Я просто не хочу... Замёрзла немного и... — пыталась закрыться волосами и отвернуть повреждённую сторону от него.       — Дин, посмотри на меня. — Руки Ильи слегка сжали мои плечи.       Не хотелось втягивать его во всё это. Очень не хотелось.       Подбородка коснулась прохладная рука и парень поднял мою голову, разворачивая меня к свету, что давал уличный фонарь.       — Блять… — мельком заметила, как с силой он сжал челюсть, от чего проступили желваки.       — Там синяк? — отрицать очевидное уже не было смысла. Прилетело мне довольно ощутимо, поэтому наличию синяка не стоило удивляться.       — Да. — Илья медленно вздохнул. — Откуда он? Кто на тебя поднял руку?       Сначала замялась, потому что сама не хотела произносить вслух.       — Папа... Но это случилось впервые. Там много всего произошло...       Илья прижал меня к своей груди. Еле слышно вздохнув, почувствовала себя чуточку лучше.       — Пошли ко мне — всё расскажешь. — Лишь ощутила, как горячие губы припечатались к моему лбу.       Кивнув, позволила увести себя в подъезд, а потом и вовсе в квартиру.       Илья поставил в сторонку мои пакеты и помог снять куртку. Люцифер вышел нас встречать, но вёл себя весьма культурно, хотя было заметно, что рад возвращению, не меня, так хозяина. Разулась я сама, а потом парень повел меня на кухню. Я оглядела комнату, подмечая порядок и приятного кофейного цвета кухонные тумбы с тёмной столешницей. Он усадил меня за стол на мягкий стул, а сам наполнил электрический чайник свежей водой, включив его, и потом сел на соседний стул, осторожно беря мои ладони в свои.       — Дина, из-за чего он тебя ударил? — Илья мягко стал поглаживать костяшки большими пальцами.       Сжала губы, а потом выдохнула, прикрывая глаза.       — Я поссорилась с его новой тёщей, потому что она наговорила мне всякого про маму, а он даже не разобравшись встал на её сторону. Я очень сильно вспылила. Очень. И тоже многое наговорила, но… Какого хуя, она трогала мои вещи, переворачивала фото, чтобы: «Наденька постоянно не смотрела на эту женщину»? Она назвала маму этой женщиной и бывшей отца. Бывшей! Как будто они, блять, расстались. Ты бы видел, как она на меня смотрит. Типа, меня вообще не должно существовать, — я судорожно вздохнула. — Он никогда даже близко такого не совершал. Теперь даже не знаю что делать… Как с ним говорить...       — А мачеха вообще, как к этому отнеслась?       — Без понятия. Надя не присутствовала. Я очень быстро ушла. Возможно, я и была груба с её матерью, но…       — Нет. Она не имела права что-либо говорить ни тебе, ни твоему отцу о близком вам человеке, которого нет в живых. Её дочь изначально знала ситуацию и, если её всё устраивало, то она не должна была лезть. То что ты высказалась — это правильно. Она взрослый человек и должна соображать.       — Я ещё пока в шоке и не могу толком выплеснуть эмоции, но мне очень больно. И не физически. Папа предал и унизил одновременно.       Илья встал и обнял меня, медленно гладя по волосам и даря такую нужную сейчас поддержку, прямо как бабушка с утра. Кстати о ней...       — И я не знаю, как об этом рассказать бабуле. Это будет очень сложно.       — Что-нибудь придумаем, вишенка, — я почувствовала, как он поцеловал меня в макушку и, в тот же момент, щелкнула кнопка чайника, оповещая, что бурлящая вода внутри готова для чая.       Парень провёл по моей спине ещё раз и пошёл заваривать чай, а его место рядом со мной занял Люцифер, кладя свою морду мне на бедро. Даже он понимает, что мне плохо.       — А если я сяду на пол и обниму его, он разрешит? — под ладонями ощущалась гладкая шерсть, а мне и правда хотелось так сделать. — Говорят, что они излучают положительную энергию и от этого становится легче.       — Он тебя никогда не тронет, потому что я ему сказал, что ты своя, ещё тогда, когда ты попросила его погладить в первый раз. Поэтому, конечно, можешь обнять его.       Тут же осторожно встала со стула и, задвинув его под стол, опустилась на пол. Люц пока не понимал, что я делаю, но сидел смирно и не противился. Осторожно прижалась к мощному телу и обхватила руками, уткнувшись в его шею. Ротвейлер был горячим и шумно дышал, но даже и не пытался вырваться из мои объятий. И правда стало чуточку легче, особенно, когда из меня всё-таки вырвалось несколько слезинок, намочив чёрную шёрстку.       Илья нас не трогал, но я слышала как он перемещается по кухне, пока я сидя на полу обнимала его собаку. Когда Люцифер стал переступать передними лапами, поняла, что слишком сильно завалилась на него и ему стало не удобно. Пришлось прервать терапию.       — Спасибо, хороший мальчик, — прошептала совсем тихо и вновь погладила его по голове, а потом кое-как встала, вытирая щёки, хотя большая часть слёз впиталась в пёселя. — Я схожу умоюсь, ладно?       — Конечно, даже не спрашивай, — не став смотреть на Илью, я выскользнула в коридор и дошла до ванны, которая была между двух комнат. И забыла, что он живёт в трёшке, которая зеркальна бабушкиной квартиры.       Первая дверь оказалась туалетом, а вот вторая как раз небольшой ванной. Справа от двери стиральная машина, а слева раковина и зеркало — то что было мне сейчас так необходимо. Прикрыв дверь, я глянула на своё отражение. Щека была припухшая с явно выраженным багровеющим небольшим синяком, а под глазами размазанная тушь. Поджав губы, открыла кран, настраивая воду. С одного края большой раковины стоял автоматический дозатор с мылом, а вот с другого — мужская пенка для лица популярной фирмы из массмаркета и крем в пару к ней. Этот факт меня позабавил, потому что не все парни вообще знали, что такое уход за лицом, предпочитая лишь мыло и воду. И то не всегда. Мне однозначно повезло.       Я выдавила небольшое количество пенки, малодушно веря, что она хотя бы чуть-чуть нормально смоет тушь, а потом предельно осторожно нанесла взбитое в руках средство на лицо, стараясь слишком сильно не давить на повреждённую щёку. После зацепилась взглядом за бумажные полотенца, которые стояли рулоном рядом, и вообще пришла в восторг. А потом решила позаимствовать и крем, потому что кожу слегка стянуло от непривычного средства и ощущалось это не очень.       Вот, уже совсем веду себя как в отношениях. Осталось только футболку отжать…       В дверь один раз стукнули и я поставила крем на место, берясь за ручку и потянув её вниз.       — Я вспомнил, что у меня есть бадяга. Она поможет со щекой, если часто мазать, — кивнув, отступила к ванне, пропуская Илью внутрь.       Он нажал на дверцу тумбы, что была под раковиной, и так сразу открылась, выезжая вперёд. Внутри лежали упаковки ватных дисков, палочек, несколько бритв — обычный станок и машинка, а так же куча разный других тюбиков. Илья вытащил один из них и задвинул ящик обратно.       — Помогу? — парень открутил крышку с мази.       — Давай.       Выдавив немного средства на пальцы, он поднял и повернул мою голову, что бы ему было удобно, и стал очень осторожно наносить крем на кожу. Я почти даже не чувствовала его касаний. Илья довольно быстро закончил и нежно чмокнул меня сначала в нос, а потом в губы.       — Мне очень жаль, что тебе пришлось это пережить и я безумно зол на твоего отца. Да так, что у самого чешутся руки. Для меня такое не допустимо и неважно кто, кем, кому приходится.       — Спасибо. — Я прижилась к его груди той щекой, которая была «чистой», а Илья обнял меня в ответ. — Я у тебя стырила немного уходовых средств.       — Ты можешь брать что угодно, вишенка.       Мы вернулись на кухню, где уже дожидались слегка поостывшие чашки с чаем, а рядом на тарелочке были конфетки, халва и нечто облитое шоколадом.       Первым дело отпила чай, явно ощущая земляничный аромат, а потом потянулась к шоколадным сластям. Уже в процессе поняла, что по вкусу это что-то очень знакомое.       — Это вишня в шоколаде? — а Илья только улыбнулся, еле заметно кивнув.       Молча пили чай и ели сладости, пока мой телефон вновь не стал надрываться. Я достала его из кармана и увидела семьдесят шесть пропущенных от отца. Но последним звонившим мне контактом была бабушка. Когда я уже хотела ей перезвонить, телефон отозвался вновь входящим вызовом от неё. Я выдохнула и подняла трубку, надеясь не выдать случившегося.       — Привет, ба! — сжала пальцами край своего рукава, который натянула пониже. — Ты не волнуйся, я у… папы с Надей сегодня останусь…       — Дина, я всё знаю, — её голос был совсем опустошенным. — Где ты, моя девочка?       — Я у Ильи, бабуль. Не говори ничего ему, ладно? Я пока не хочу это обсуждать.       — Ты хочешь остаться у Ильи?       — А можно? — я глянула на парня и тот сразу кивнул, что он точно не против, так как слышал наш разговор.       — Если тебе так будет лучше, то конечно, тем более, ты совсем рядом.       — Спасибо.       — Динуся… мне очень и очень жаль…       — Бабуль, давай потом, хорошо? Я пока не готова об этом говорить.       — Ладно, моя девочка, ладно. Спокойно ночи.       — Спокойно ночи, ба.       Я сбросила и открыла центр уведомлений. Сообщений было ещё больше, чем звонков. Но и их читать совсем не хотела.       — Ты с Люцифером ещё не гулял? — я сама нагулялась сегодня, наверное, на год вперёд, поэтому решила уточнить. Очень надеялась, что Илья уже успел вывести Люца на прогулку.       — Как раз уже время подходит, чтобы сходить с ним.       — А. — Тогда придётся размять ноги ещё немного…       — Ты спокойно можешь остаться, Дин. Тебя тут никто не съест, — он мягко улыбнулся и погладил мою руку.       — Просто, как-то неудобно…       — Да брось. Знаешь, что неудобно?       — Спать на потолке? — я усмехнулась.       — Нет. Неудобно под дверью боксёра срать, а потом бумажку у него спрашивать.       — Что?! — я зашлась хриплым смехом, совсем не ожидая такого перла.       — Это нам так в армии старшина говорил. Так что, не майся дурью.       Кивнув ему, смирилась. Пока Илья собирался на прогулку, Люц не шелохнувшись сидел около двери, а я сполоснула использованные чашки, а потом зашла ещё раз в ванную и уже сама обновила крем на синяке. Когда они ушли, села на диване в гостиной, не включая свет, и полезла в соцсети, чтобы просто забить мысли. Скролинг ленты был монотонным, но очень занимательным процессом, который безупречно с справлялся с тем, чтобы сожрать твоё время. Я даже не заметила, как пролетело почти сорок минут.       Просто вырежу часть сегодняшнего дня из своих мыслей. Не буду ни думать, ни вспоминать, ни размышлять. Просто отключу все свои чувства по этой ситуации до того момента, когда буду готова.       Вскоре мальчики пришли с прогулки и стали шумно мыть лапы. Я наблюдала эту картину — Люц покорно подаёт лапы, чтобы Илья их помыл в тазе, а сам недовольно ворчит. А потом обиженный судьбой пёсель, как по струнке, сел около мисок и стал ждать своего ужина.       Спросив что-то, во что можно переодеться у Ильи, ускользнула принять душ, прихватив с собой взятое из дома бельё. Как оно оказалось кстати. А парень в это время пошёл кормить питомца и, как выразился: сообразить что-то на ужин и нам.       Горячий душ был очень нужен, чтобы смыть напряжение. Струи воды обжигали тело, давая нужное расслабление. А я стойко медитировала, не пропуская к себе в голову ни одной плохой мысли.       Свежий и пряный гель для душа, который сразу напоминал о запахе Ильи, а потом и вовсе его большая мягкая футболка, дарили какое-то чувство защищённости. Стало спокойно.       Столкнулись мы с ним в коридорчике между комнатами и ванной. Парень медленно просканировал меня своим взглядом и также медленно сглотнул.       — Последи, пожалуйста, за водой для макарон, — его голос был хрипловатым и казался немного ниже, чем обычно. — Я тоже схожу в душ.       — Конечно.       Илья сам забрал из моих рук вещи, которые я прижимала к груди, слегка ими прикрываясь, и скрылся в одной из комнат, что наверное была его спальней. А я, чувствуя, что мои щёки печёт от смущения, быстро удалилась на кухню.       Вода в небольшой кастрюле и правда уже закипала. Попробовав её на соль, убавила огонь и засыпала из пачки макароны, что стояли рядом с плитой, а после засекла время на часах, которые украшали противоположную от рабочей зоны стену.       Находится в одной майке и трусах на кухне у парня, который тебе нравится, довольно занятно. Я склонила голову в бок, рассматривая узорчатые плитки на фартуке, когда мне в бедро тыкнулось что-то мокрое и холодное. Кто-то требует внимания. Люц сел на жопу и задрал голову, смотря на меня, пока я перемешивала прилипшие ко дну кастрюли бантики. Как только задача была выполнена, тоже села на пол, вновь обнимая собаку, легко поглаживая массивную шею.       У меня не было никогда домашних животных. Когда-то давно хотелось какого-нибудь грызуна. У Оли жили морские свинки и они прикольно пищали, а Дэн был кошатником с тремя британцами, к которым и на вшивой кобыле не подъедешь. Поэтому и к кошкам, и к собакам я была довольно равнодушна, но потискать, если можно и они охотно давались, — всегда не прочь.       Тёплая тушка приятно пыхтела рядом, когда в проёме показался Илья. Без футболки. В одних спортивных чёрных штанах. И… Вау.       Всё его подтянутое тело было украшено татуировками. Глаза скакали от одной к другой, пытаясь запомнить рисунки и надписи.       — У вас опять обнимашки? — он улыбнулся и прошёл к плите.       Мне очень импонировало то, что Илья старался отвлечь меня и не заострял внимание на случившимся сегодня эпизоде.       — А?.. Ага... — я мотнула головой, сгоняя морок. Видимо, один-один, да? — Немножко. Он захотел внимания.       Я неловко встала, одёргивая футболку, и прислонилась к тумбе, наблюдая, как Илья помешивает макароны, потом открывает формочку и ставит её в микроволновку греться, и переводит взгляд на меня.       — Я тоже хочу твоего внимания, вишенка, — ох… Поверь мне, Илюша, оно полностью твоё, когда ты без верха.       Парень подошёл ближе ко мне и проверил синяк.       — Вроде чуток побледнел. Но всё равно, нужно будет ещё намазать, — заправив волосы у лица мне за ухо, он перевёл взгляд на мои губы и внутри всё затрепетало.       — Ты меня немножко смущаешь…       — Мне одеться? — Илья склонил голову вбок, увидев мой несмелый кивок. — Проблема в том, что моя футболка на тебе, вишенка.       — Ты… — я поперхнулась воздухом с его слов. Вот ведь… Негодяй какой!       Он засмеялся и спешно чмокнул меня в уголок губ.       — Я шучу, вишенка. Не буду тебя смущать, а то ты и правда станешь цветом с мою любимую ягодку.       Илья развернулся и направился одеваться, а я вновь осталась под впечатлением. У него и правда полностью забита спина. И правда лишь череп, который зиял тёмными пустыми глазницами и раскрытой ухмылкой. Вроде бы и немного жутковато, но в тоже время детально и интересно. Это же, наверное, куча сеансов. И денег.       Оторвал меня от размышлений громкий писк печки и я дотянулась выключить её. Нажав на кнопку, тут же кинула взгляд на часы. Десять минут до состояния альденте прошли. Плита тоже выключилась от одного нажатия на сенсор на панели индукции. И пока я размышляла, где у него может быть спрятан дуршлаг, Илья вернулся на кухню уже одетый и с планшетом в руках.       Совместными усилиями мы разложили еду — в микроволновке всё это время грелись котлеты. На мой вопрос о том, сам ли он их делал, парень ответил, что мог бы, но ему проще что-то купить в кулинарии, что была в двух шагах от дома. Тоже верно. На планшете включился стендап какого-то комика, чтобы заполнить ужин.       Было как-то уютно, по-домашнему. И мне это нравилось. Очень.       Ну а потом я попала в его спальню. Пытаясь не выдавать своего волнения, помня, что он, вроде как, не собирается на меня набрасываться, хотя и хочет этого (ведь по-любому хочет), я обвела взглядом небольшую комнату. Здесь уже тёмно-графитовые стены, не обои и что-то похожее на краску, хотя с небольшой текстурой; ламинат, также тёмно-серый и чёрный высокий плинтус; окно, что слева, было спрятано под блэкаут портьерой; по центру у стены большая двуспальная кровать в окружении двух тумбочек с каждой стороны; с боку, напротив входа, большой шкаф с зеркальными дверцами, а так же по левую руку от двери что-то типа комода.       Меня смутили зеркала напротив кровати. Это же, если трахаться, то видно всё со стороны. И почему я думаю про секс? Может, это я буду набрасываться?       Илья оставил дверь открытой и я заметила, как Люцифер остановился на границе входа в комнату. Он лёг и его нос буквально оказался на стыке двух напольных покрытий — ламината в спальне и плитки в коридоре.       — Ему нельзя в комнату? — я села на краешек кровати, видя себя краем глаза в зеркало шкафа.       — Нет. Поэтому и оставляю дверь открытой, чтобы он мог видеть, что со мной всё в порядке и я никуда не исчез, — Илья тоже сел на постель, забираясь на неё с ногами.       — Мне кажется ты с ним слишком строг…       — Хоть я и считаю его своим другом, членом семьи, но он должен понимать, кто главный. Если бы я дал хоть малейшее послабление в его воспитании, хорошим это бы не кончилось. Он всё понимает и слушается. Если тебя подкупают его жалостливые глазки, то не поддавайся, он очень хороший актёр, когда видит, что может кем-то манипулировать и подмять под себя. Уже были случаи.       — Получается, всё же чертила претворяющийся ангелом?       — Ещё какая чертила, — я заметила через отражение, что Илья смотрит на меня.— Дин, ты планируешь присоединиться к Люцу?       Я тут же отреагировала и обернулась на него.       — Нет. С чего ты так решил?       — Потому что ты слишком далеко от меня. Я же не кусаюсь. Ну, может чуть-чуть и иногда, — от его слов, попыталась скрыть улыбку, которая из меня лезла.       Поддела край одеяла, заползла под него, пряча оголённые ноги, и пристроилась рядом с ним. Илья всё ещё держал в руках свой айпад.       — Хочешь уже лечь? — его вопрос заставил меня в врасплох, потому что, после слова «лечь», полезли очень откровенные мысли.       Боже, что со мной случилось?       — Да нет, я пока спать ещё не хочу. А что?       — Я обычно по вечерам что-нибудь черкаю. Из этого иногда получаются неплохие эскизы.       — Можно посмотреть?       — Конечно, — парень переместил ещё ближе. — Давай-ка сядем поудобнее.       Итак я оказалась между его ног, прижата к его груди. Дыхание Ильи щекотало изгиб шеи и от этого по всему телу маршировала толпа мурашек. Я подтянула колени и планшет удобно устроился на них.       Он разблокировал устройство и тыкнул на одно из приложений, что было закреплено внизу, а следом снял сверху стилус, который всё это время заряжался и ждал своего часа. Перед глазами появились ровные столбцы папок и одиночных эскизов, которые заполняли всё пространство экрана. Илья совершил какие-то манипуляции и теперь вся плоскость — чистый белый холст. Он мягко и уверено коснулся кончиком стилуса экрана и стал делать небольшие короткие штрихи. Пока я не совсем понимала, что он пытается изобразить, так как вообще была далека от всего что связано с рисованием.       — Меня до сих пор удивляет, как люди могут что-то создавать. Картины, скульптуры и остальное. Как?       — Ты не умеешь?       — Я даже «палка, палка, огуречик» ровно не нарисую. Но умею красиво писать. Правда, когда тебе диктуют, как из пулеметной очереди, этот навык мало пригождается. А вот в школе я только и делала, что подписывала разные открытки и прочее. Одному однокласснику даже дневник заполняла, а он за это помогал мне с физикой.       — Покажи, — он полез в какие-то настройки и выбрал другую кисть, а потом отдал стилус мне.       — Что прям по экрану?       — Ну можешь сбоку где-нибудь…       Цокнув языком, я крепче сжала чудо-карандаш яблочного бренда.       — Что написать?       — Да что угодно. Напиши… м-м-м… «cherry», — его губы были в опасной близости от моей шеи и я чувствовала, как краснею.       Отпрянула от его груди, чтобы усесться удобнее для письма, а потом попробовала почеркать по свободному участку, чтобы понять что из себя представляет цифровое рисование.       Стилус отзывался мягко и с помощью контроля нажатия можно было регулировать толщину получаемых линий. Когда я, вроде, поняла принцип, начала пробовать уже со словом. Первые варианты получались странными, но потом вышла красивая надпись моим почерком.       — И правда. Необычный и красивый. Тебе надо попробовать себя в каллиграфии.       Я лишь пожала плечами и вернула ему карандаш обратно.       Переговариваясь с Ильёй о том о сём, наблюдала, как из-под его руки получается очертание неведомого существа. Умиротворяющее занятие. Хоть время было ещё не совсем поздним, я начала клевать носом. Пережитые эмоции, долгая прогулка, да и в принципе довольно тяжелый день, заставили меня откинуться на мужское плечо и растворится в дрёме. Сквозь это состояние, почувствовала, как меня поцеловали в висок и начали мягко укладывать. Когда моё голова коснулась до жути удобной подушки, я тут же соскользнула в сон.