Слишком мало, чтобы...

Мир прост и сложен одновременно: люди рождаются, растут, размножаются и умирают. Жизнь скоротечна — не успеешь оглянуться, как ты оставил позади себя ничего, кроме сожалений, позабыв обо всех своих успехах, радостях и маленьких победах. Эбардо повертел стакан в руках. Медового цвета напиток, находящийся в нем, блеснул, отражая разноцветные лучи диско шара. Лед, плавающий в стакане, почти растаял и теперь медленно кружился из стороны в сторону, повторяя движения руки парня. Усмехнувшись, Эбардо залпом осушил виски и, кивнув головой, указал бармену на пустой стакан. Да, жизнь проста… Эбардо много раз думал над этим. Размышлял ночами над смыслом жизни и над тем, что на пути к смерти невозможно не совершить ни одной ошибки. Как бы ты не старался. Жизнь Эбардо состояла из одних лишь сожалений, но одно он знал наверняка: если сейчас он не подойдет к тому парню на другом конце барной стойки, то это будет его самая большая ошибка. Тот со скучающим видом без интереса смотрел на танцпол, вяло потягивая через трубочку мохито. Его белоснежная куртка люминесцировала при свете ламп, отчего на его шее отчетливо выделялся клетчатый шарфик. Челка сбилась и теперь перекрывала парню обзор, но его это, казалось, совсем не волновало. Он оперся локтем о барную стойку и, прикрыв один глаз, рассматривал лица в зале. Эбардо на секунду бросил взгляд на танцпол, но тут же отвернулся, не найдя в толпе ничего интересного. Стараясь не смотреть на парня напротив слишком пристально, дабы не вызывать подозрений, он взял протянутый ему барменом стакан. Ему понадобится гораздо больше алкоголя для этого шага. Быть отвергнутым больно, но еще больнее будет просто уйти, даже не попытавшись добиться своей цели. В конце концов, жизнь слишком коротка, чтобы отказывать дьяволу в танце. Эбардо вновь осушил стакан и, поправив галстук-бабочку на своей шее, двинулся в сторону парня. На секунду запнулся об ножку стула, с противным скрипом отодвинув его от барной стойки. В надежде, что этого никто не заметил, сделал еще один шаг по направлению к своей цели, но тут же встретился с пронзающим насквозь взглядом голубых глаз. Слабая улыбка коснулась губ их владельца, и парень сделал глоток, чтобы Эбардо не подумал, будто над ним насмехаются. Тот, чертыхнувшись про себя, вновь поправил галстук и провел рукой по волосам. От этого жеста улыбка на лице незнакомца стала еще шире, и Эбардо почувствовал, как его сердце летит куда-то вниз. — Не многовато ли ты выпил? — улыбнулся парень, поворачиваясь к Эбардо всем корпусом. — Слишком мало, чтобы чувствовать себя пьяным, — пожал плечами Эбардо и повернулся лицом к бармену. — Два виски, пожалуйста! — Я не планировал сильно напиваться, — вновь улыбнулся парень, — но так и быть, раз ты угощаешь. Эбардо усмехнулся и оперся локтями о барную стойку, принимая, как ему казалось, непринужденную позу. Сказать по правде, он понятия не имел, как продолжить диалог, поэтому бросил в ответ крайне избитую фразу. — Ну и тухляк, да? Парень усмехнулся, вновь посмотрев на танцпол. Куча людей, толкаясь и не замечая друг друга, двигалась под музыку и, сказать по правде, это едва ли походило на танцы. — Бывало и хуже, — пожал он плечами, делая еще один глоток мохито, — хотя, вон тот парень двигается вполне неплохо. Эбардо даже не стал смотреть туда, куда указывал палец его собеседника. Бармен молча поставил перед ними стаканы с виски и вернулся на свое место. Взяв тряпку, он продолжил натирать и без того чистую столешницу, изредка поглядывая на людей на танцполе. — Зачем обращать на кого-либо внимание, когда рядом сидит такой красавчик, как ты? — Эбардо на пробу забросил удочку, надеясь на большой улов. Губы парня вновь растянулись в широкой улыбке, и он, взяв в руку стакан с виски, ответил, намеренно не обращая внимания на комплимент. — Как тебя зовут-то? Не хочется обращаться к тебе, используя только «красавчик» — он сделал акцент на последнем слове, передразнивая бас Эбардо. Тот еле заметно покраснел и сделал глоток виски, надеясь, что в синем свете не будет видно его смущение. — Эбардо, — ответил он, протянув руку. Другой рукой поставил стакан обратно на стойку, стараясь ничем не выдать свою нервозность. — Лололошка, — парень протянул руку и крепко сжал ладонь Эбардо, отчего тот слегка подпрыгнул на стуле, — знаю, имя необычное, так что можешь звать меня просто «Ло». Эбардо вгляделся в лицо Лололошки. Теперь, когда он сидел ближе, он мог отчетливо видеть, насколько яркие у него глаза. Глубокого, синего цвета, с едва заметной искоркой на дне. Его улыбка казалась слегка дерзкой, отчего его губы становились в разы притягательнее. Эбардо переместил взгляд на ямочки на щеках и подавил вздох восхищения. — Знаешь, ты очень милый, — Эбардо закинул вторую удочку в надежде, что хотя бы в этот раз у него получится вытянуть эту рыбку. Правой рукой он сделал едва заметное движение по направлению к руке Лололошки, но вновь встретился с его насмешливым взглядом. — Правда? — он подмигнул Эбардо и коснулся пальцами тыльной стороны его ладони. От этого касания по спине Эбардо побежали мурашки, а румянец на щеках стал в разы заметнее. — Забавно слышать это от такого милашки, как ты. Эбардо вновь вспыхнул, ругая себя за несколько выпитых стаканов виски — теперь-то его покрасневшие щеки видно даже при приглушенном свете. — Мы можем… — начал Эбардо, стараясь не глядеть на лицо Лололошки, — продолжить флиртовать друг с другом, сидя за этой барной стойкой, а можем… — К тебе или ко мне? — перебил его Лололошка. На его лице вновь появилась насмешливая улыбка, но, встретившись с недоумевающим взглядом Эбардо, он смутился. — Прости, слишком резко, да? — Нет, все в порядке, — мотнул головой Эбардо, прогоняя наваждение, — я просто все думал, через что мне придется пройти, чтобы услышать это от тебя. Ты слишком симпатичный, чтобы все было так просто. Лололошка рассмеялся, взял в руку стакан и свободной рукой поправил челку. Эбардо улыбнулся, услышав его смех, и неловким движением коснулся его щеки. — Обычно я не трахаюсь с первым встречным, но, скажем так: сегодня у меня был крайне дерьмовый день. К тому же, по какой-то причине, я думаю, что нам с тобой будет хорошо вместе, — сказал Лололошка и залпом допил виски. Эбардо повторил за ним и встал из-за стола. На секунду вся обстановка вокруг него пришла в движение, и он пошатнулся — все же, не стоило так много пить. — Все еще считаешь, что мало выпил? — подхватил его под руку Лололошка, улыбаясь. — Слишком мало, чтобы чувствовать себя живым, — пробормотал Эбардо, часто моргая в попытке заставить мир остановиться. — Звучит хреново, — ответил Лололошка и повел его к выходу, — так к тебе или ко мне? Эбардо махнул рукой в неопределенном направлении. — Я недалеко живу, — ответил он, — в паре кварталов отсюда. Идти минут десять, не больше. Запиши на мой счет, Лис! Последнюю фразу он бросил бармену, делая шаг по направлению к выходу. От его слов бармен вспыхнул, из-за чего его рыжая борода по цвету стала едва отличаться от цвета лица. — Я тебе сто раз говорил, Эо: не смей называть меня Лисом в присутствии других людей! Эбардо рассмеялся, но его смех затерялся в реве толпы, бессвязно выкрикивавшей текст играющей в данный момент песни. — Веди, герой, — усмехнулся Лололошка, взяв руку Эбардо в свою. Чужое прикосновение вновь заставило парня покраснеть, и он, стараясь вести себя увереннее, крепко сжал ладонь Ло. Оказавшись на воздухе, Эбардо сделал глубокий вдох. Приятный летний ветерок едва обдувал его лицо, но даже от этого дуновения он стал ощущать себя гораздо лучше. Мотнув головой, он повел Лололошку вниз по улице, стараясь взять тело обратно под свой контроль. — «Эо»? — Лололошка вопросительно произнес его имя, — это что-то вроде ласкового сокращения? — Скорее сокращение, призванное меня побесить, — пробурчал Эбардо, жадно глотая ртом воздух. — Тогда я буду звать тебя «Эо», — усмехнулся Лололошка, — ты смешно щуришься, когда злишься. Эбардо недовольно посмотрел на него, но ничего не ответил. На самом деле, из уст Лололошки эта его форма имени звучала гораздо лучше, чем из уст Лиса. — Почему ты назвал его «Лис»? — вновь задал вопрос Лололошка, глядя в глаза Эбардо, — Тоже имя, призванное побесить? Эбардо усмехнулся. — Честно? Я просто понятия не имею, как его зовут на самом деле. Каждый раз, когда он говорит мне свое имя, я нахожусь не в том состоянии, чтобы запомнить такую мелочь. — Звучит грустно… — протянул Лололошка, и на секунду его лицо скривилось в слабой попытке изобразить улыбку, — часто пьешь? Эбардо поднял голову, придавая лицу задумчивое выражение. Да, он пил часто: почти каждый день. Но, глядя на радостную улыбку идущего рядом с ним парня, Эбардо сомневался, стоит ли ему знать об этом. — Нет, я бы сказал, что крайне редко, — произнес Эбардо, заворачивая за угол, — а ты? — От случая к случаю, — неопределенно ответил Лололошка, — так… чем ты занимаешься? Эбардо помялся. — Я… пишу картины, — осторожно начал он. Мало кто мог назвать его род занятий стоящей работой, но Эбардо не жаловался: ему вполне хватало на жизнь и менять что-то в ней он не собирался. — Одна из немногих вещей, что приносит мне удовольствие. Лололошка восхищенно вскинул руки и ослепительно улыбнулся Эбардо. Сердце, до этого спокойно бившееся в груди, сделало сальто и рухнуло куда-то вниз. Ло был похож на маленькое солнышко, неожиданно осветившее скучную жизнь Эбардо. И как такая беспечность, такая жизнерадостность сочеталась с тем угрюмым парнем, которого он видел на противоположном конце барной стойки? У всех есть свои секреты. Кто знает, что прячет Лололошка за своей улыбкой? — Серьезно? Это же круто, Эо! — Лололошка хлопнул Эбардо по плечу. — Покажешь? Эбардо помялся и слабо улыбнулся. — Я могу показать тебе много чего интересного, — сказал он, подмигнув, — мы пришли. Лололошка было открыл рот, чтобы сказать ему в ответ какую-нибудь колкость, но все же решил промолчать. Эбардо достал из кармана брюк ключи и вставил один из них в замочную скважину. Механизм внутри дважды щелкнул, и дверь со скрипом отворилась. Обстановка в доме была под стать его владельцу: стены украшены различными картинами, как готовыми, так и набросками и эскизами. Аромат масляных красок и растворителей наполнял комнаты, и почему-то именно в этот момент он стал казаться Эбардо противным. Взгляд упал на валявшиеся на полу тюбики с красками и кисти. Эбардо мысленно выругался про себя: стоило перед уходом создать хотя бы иллюзию порядка. Лололошка снял кроссовки и поставил их в угол. Поднялся и обвел глазами окружающую их обстановку, периодически задерживая взгляд на той или иной картине. Главной комнатой в доме была студия, в которой Эбардо проводил девяносто процентов своего времени. В дневное время через большое окно в комнату проникал солнечный свет, позволявший парню без помех творить. В углу, практически в тени, стоял стол, заваленный кистями, палитрами, холстами и красками. Рядом с ним располагался старый, но уютный диван, на котором Эбардо часто засыпал, утомленный тяжелыми днями. Хозяин дома прошел к стеллажу в другом углу комнаты и достал из его глубин наполовину опустошенную бутылку виски. Свободной рукой схватился за края двух стаканов и также вытащил их наружу. Эбардо развернулся и непонимающе нахмурился: Лололошка вновь насмешливо смотрел на него, и его глаза хитро блестели при свете ламп. — В чем дело? — недоумевающе спросил Эбардо. — Все еще считаешь, что недостаточно выпил? — задал в ответ вопрос Лололошка. Эбардо грустно улыбнулся и закрыл глаза. — Слишком мало, чтобы осмелиться тебя поцеловать, — ответил он и сел на диван, — на кухне есть мини-бар, если ты не хочешь виски. — Все в порядке, — рассеянно бросил в ответ Лололошка, продолжая рассматривать картины, — сколько же тебе нужно алкоголя, чтобы ты провел меня в спальню? — Тонну, — рассмеялся Эбардо. И, сказать по правде, это даже не было шуткой — парень сильно нервничал из-за предстоящего события. Желание внутри него с каждой минутой разгоралось все сильнее и сильнее, но Эбардо боялся совершить следующий шаг: что если он спугнет мальца? Лололошка улыбнулся и хитро подмигнул ему. Подошел ближе и положил руку на потрепанную обивку дивана позади головы Эбардо. Находясь в такой опасной близости с объектом своего интереса, художник судорожно вдохнул в легкие воздух. Легкий, едва заметный аромат карамели щекотал его ноздри, и, признаться честно, от этого запаха у Эбардо закружилась голова. Лололошка, почти нежно, забрал бутылку из его рук и, не глядя, поставил ее на стол. Эбардо молча смотрел ему в глаза, ожидая продолжения. Да, он выпил слишком мало, чтобы самому сделать этот шаг. Вся его дерзость, присущая такому одинокому парню, как он, куда-то улетучилась. И глядя в океан глаз Лололошки, Эбардо понимал, что рядом с ним он просто не способен быть наглецом. Его губы находились в опасной близости от его губ. Его горячее дыхание опаляло кожу, заставляя сердце Эбардо биться в бешеном ритме. Дерзкие, а оттого столь желанные губы растянулись в полуулыбке, и Эбардо почувствовал, как по его спине бегут мурашки. Тело почти не слушалось своего владельца из-за охватившей его бури чувств — лишь кончики пальцев рук подрагивали из-за томительного ожидания. Лололошка коснулся подушечками пальцев щеки Эбардо и провел ими по щетине. Схватив за подбородок, медленно приблизился к его губам и закрыл глаза. Его движения были аккуратными и неспешными; столь желанные и манящие губы Лололошки на ощупь оказались в разы мягче, чем ожидал Эбардо. Тело словно налилось свинцом, отчего окончательно ушло из-под его контроля. Приглушенный стон сорвался с его губ, и Эбардо, последовав примеру Лололошки, прикрыл глаза. Мир вокруг него померк, и все, что ощущал Эбардо — сладкий, манящий аромат карамели, исходящий от кожи Лололошки. Время резко застыло на этом моменте, и секунды, вечно несущиеся куда-то вперед, в одночасье стали тянуться бесконечно долго. Лололошка разорвал поцелуй, и Эбардо разочарованно вздохнул. Момент, тянувшийся вечность, завершился, оставив после себя лишь растущее желание и возбуждение. Эбардо слегка нахмурился, ругая себя за то, что так легко поддался на провокацию. Тело вернулось ему под контроль, и, по какой-то причине, Эбардо осмелел и не дал Лололошке отойти подальше. Схватился рукой за воротник его куртки и, жадно и нагло, вновь втянул его в поцелуй. Движения Эбардо были уверенными, руки сами легли на плечи Лололошки, и пальцы сжались в мертвой хватке: теперь-то он его так просто не отпустит. Он целовал его так, как писал картины: с завидным мастерством и изяществом. Лололошка в ответ на его движения медленно провел руками по торсу Эбардо, приподнимая мешавшую им одежду. Ощутив прилив возбуждения, тот отстранился и с шумом втянул воздух. — Ты произведение искусства, Ло, — хрипло сказал он, наглым образом хватая его за подбородок, — и я хочу нарисовать твой портрет, чтобы повесить у себя над головой в спальне. — Хмельная храбрость, да? — усмехнулся Лололошка, — не кажется тебе, что ты выпил слишком мало, чтобы так говорить? — Слишком много, чтобы держать чувства в узде, — ответил Эбардо и вновь коснулся своими губами его губ. Спальня находилась в другом конце дома, и Эбардо спешно повел Лололошку за собой. В небольшой, но уютной комнате, не было практически ничего, кроме кровати и тумбочки рядом с ней. Стены были завешаны картинами, как и в других частях дома: отличие состояло в том, что в спальню Эбардо приносил только свои самые удачные работы. Не разрывая поцелуй, Эбардо посадил Лололошку на край кровати и вдруг заметил, как его взгляд направлен куда-то за спину хозяина дома. — Что это? — спросил Лололошка, разрывая поцелуй. Эбардо обернулся и посмотрел на висящую на стене картину. Угрюмый, мрачный пейзаж, который он написал после своего самого страшного кошмара: уродливая, полуразрушенная башня была центральным объектом этого произведения. Картина сама по себе была темной и в слабо освещенной комнате становилось невозможным разглядеть все ее детали. Эбардо поморщился при взгляде на эту башню: слишком неприятным был тот сон, после которого родилось это творение. — Я называю ее «Видомния», — тихо протянул Эбардо, — не знаю, какой смысл несет в себе эта картина, но, честно скажу, мне от нее не по себе. — Мне тоже… — нахмурился Лололошка, отчего в уголках его глаз появились морщины. Эбардо невольно залюбовался его выражением лица: Ло был похож на котенка, которому слепит глаза солнце. Эбардо вздохнул: страсть и желание куда-то пропали, и теперь он ощущал себя опустошенным. Стоило, наверное, все же избавиться от картины, как только она появилась на свет — вот, даже сейчас она умудрилась испортить ему жизнь. Лололошка оторвал взгляд от Видомнии и повернулся лицом к Эбардо. Неловко улыбнулся и тихо произнес: — Мне просто на секунду показалось, что я где-то уже видел эту картину. Скорее, я даже был там, рядом с башней… — он осекся, увидев, как Эбардо широко распахнул глаза. — Прости, наверное, это звучит слишком глупо, да? — Все в порядке, — ответил Эбардо и сел рядом с Лололошкой, — просто я выпил слишком мало, чтобы смотреть на эту картину. К тому же, она не идет ни в какое сравнение с тобой. Лололошка усмехнулся и игриво подмигнул ему. — Все еще хочешь узнать меня лучше? — спросил он. — Ты слишком хорош, чтобы отказывать себе в таком, — улыбнулся в ответ Эбардо и вновь втянул Лололошку в поцелуй. Мир прост и сложен одновременно. Люди рождаются, растут, размножаются и умирают. Жизнь скоротечна — не успеешь оглянуться, как ты оставил позади себя ничего, кроме сожалений, позабыв обо всех своих успехах, радостях и маленьких победах. Но одно Эбардо мог сказать наверняка: ему было слишком мало Лололошки. Слишком мало, чтобы его пальцы останавливались на одном месте его тела. Слишком мало, чтобы не позволить своим рукам стянуть с него его клетчатый шарфик и не коснуться губами его шеи. Словно в замедленной съемке, он неторопливо расстегнул ремень на его брюках и неловко стянул их вниз. Его дыхание обжигало, его запах сводил Эбардо с ума. Вернувшись к его губам, парень ощутил, как по телу проносится горячая волна удовольствия. Эбардо судорожно выдохнул, прикрывая на секунду глаза и снова возвращая взгляд на Лололошку. Руками он зацепился за край кофты Лололошки и приподнял его, оголяя нежную кожу. Шершавой ладонью прошелся по телу, изучая каждый миллиметр его груди. Осторожно схватился пальцами за сосок и нежно сжал, вызывая у Лололошки тихий стон. Звук удовольствия вызвал у Эбардо прилив смелости, и он стянул с него одежду, оставляя парня лежать только в нижнем белье. Свободной рукой он попытался расстегнуть собственный ремень, но потерпел неудачу: пальцы в самый ответственный момент перестали слушаться владельца, и Эбардо разочарованно выругался. Лололошка молча приподнялся и помог ему справиться с пряжкой. Вытянув ремень, расстегнул пуговицу на его брюках и опустил молнию на ширинке вниз. Штаны слетели с Эбардо, и Лололошка поднял взгляд. Насмешливо улыбнулся и шутливо закатил глаза, отчего Эбардо мгновенно вспыхнул. — Да, я не ношу нижнее белье. Вопросы? — сердито проворчал он, складывая руки на груди. — Никаких вопросов, — смеясь, ответил Лололошка и взял в руку член Эбардо, вызвав у того стон. Волна удовольствия вновь пробежалась по телу, и Эбардо судорожно выдохнул, отчего волосы на голове Лололошки слегка затрепетали. От этого вздоха парень стал смелее: медленно провел рукой по возбужденному члену, полностью обнажив головку со слегка выступившей смазкой. Лололошка придвинулся ближе и кончиком языка коснулся его члена и вопросительно поднял бровь. — П-продолжай, — кивнул головой Эбардо и закрыл глаза. Ощущение чужих, слегка влажных губ на его члене, напрочь сносило Эбардо крышу. Он потерял контроль над челюстью, и с его губ невольно слетел очередной стон наслаждения. Член исчез во рту Лололошки на треть, и Эбардо перестал ощущать что-либо, кроме удовольствия. Кончики пальцев на его ногах слегка подрагивали от возбуждения, и Эбардо, не находя выход для нахлынувших чувств, запустил руку в волосы Лололошки. Ласково провел ею по голове и вновь испустил томный стон от ощущения шершавого языка на головке. Все тело будто прошибло током, когда мягкие губы заскользили вверх-вниз. Эбардо согнулся от накатившего удовольствия и, казалось, сходил с ума от обуревающих его ощущений. Лололошка с характерным звуком выпустил член изо рта, облизал языком головку и вновь обхватил ее губами. Свободной рукой схватился за собственный член, все еще скрытый под бельем, и провел ладонью по своей длине. Эбардо судорожно дышал. Кровь прилила к голове, и он чувствовал, как горят огнем его щеки. Настолько же горячо было и внизу, и Эбардо вновь согнулся пополам. Свободной рукой попытался снять собственную рубашку, но, как и в случае с ремнем, потерпел неудачу, не сумев расстегнуть даже одну пуговицу. Разочарованно, Эбардо опустил руки, но сразу же схватился одной за голову Лололошки, толкая его ближе к паху и заставляя глубже брать в рот член. Лололошка поднял взгляд, и от этой картины у Эбардо вновь перехватило дыхание: тот самый парень на другом конце барной стойки, тот самый парень, за которым художник несколько часов наблюдал, попивая виски, сейчас послушно берет в рот его член, стараясь принести Эбардо как можно больше удовольствия. В ответ на эти старания, бедра Эбардо начали двигаться, проталкивая член глубже. И все же… Несмотря на то, что он добился своей цели, несмотря на то, что сейчас он находится буквально на седьмом небе от счастья… Ему было слишком мало. И хотелось большего. С характерным хлюпаньем член Эбардо вновь выпал изо рта Лололошки. Парень непонимающе нахмурился и вопросительно посмотрел на него. — П-подожди, — хрипя, сказал Эбардо, — не хочу кончить так быстро. Лололошка кивнул головой и придвинулся к изголовью кровати. Эбардо наконец-то справился с рубашкой и отбросил ее в сторону. Медленно приблизился к губам Лололошки и вновь заключил их в жадный, страстный поцелуй. Одной рукой прошелся по его спине, отчего парень резко выгнулся дугой; другой же рукой открыл ящик и, не глядя, достал оттуда пачку презервативов и смазку. Не разрывая поцелуй, стянул с Лололошки белье и схватился рукой за его член. Медленно оторвался от его губ и переместился к шее, оставляя на нежной коже засосы. Слегка коснулся губами левой ключицы и, прокладывая дорожку из поцелуев, спустился ниже. Дойдя до паха, Эбардо поднял взгляд и насмешливо улыбнулся. — У тебя достаточно большой член, стоит гордиться. — Заткнись… — шепчет в ответ Лололошка, закрывая глаза. На секунду Эбардо стало жаль парня: он уже достаточно долго изнывает от возбуждения, не находя чувствам выхода. Эбардо прикрыл глаза и языком коснулся головки члена Лололошки. Мягко обхватил ее губами и двинулся вниз, радуясь каждому звуку, слетающему с уст его любовника. Эбардо открыл смазку и щедро нанес ее на пальцы. За всю свою жизнь он точно усвоил один урок: смазки жалеть не нужно. Эбардо приставил один палец к колечку мышц и медленно ввел его внутрь. Почти сразу же к нему подключился второй, и художник, продолжая двигать губами вверх и вниз по длине Лололошки, толкнулся глубже. От этих ощущений тело Лололошки подбросило вниз, и он схватился руками за изголовье кровати, изнывая от возбуждения. Эбардо усмехнулся про себя, понимая, что не ему одному в этой комнате было слишком мало. — Д-давай, — еле слышно произнес Лололошка, часто моргая в попытке остановить охватившую его бурю эмоций. Эбардо кивнул и с неприличным хлюпаньем выпустил член Лололошки изо рта. Стараясь не возиться долго, натянул презерватив на свой член и нанес несколько капель смазки. Дрожащими руками приставил кончик члена к колечку мышц и поднял взгляд. — Скажешь, если будет слишком много, — произнес он и толкнулся бедрами вперед. Он двигался медленно, стараясь не навредить прекрасному телу Лололошки. Сантиметр за сантиметр, его член проникал глубже и глубже, и Эбардо закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Лололошка вновь выгнулся дугой и застонал, сминая простыни. Эбардо старался действовать аккуратно, быть нежным со своим любовником, но черт возьми! От его запаха, от его ответных движений, от ощущения тепла чужого тела у Эбардо кружилась голова. Разум с каждой секундой ускользал куда-то вдаль, и художник медленно начал двигаться вперед-назад. — Эо… — стонет Лололошка, и от звука собственного имени у Эбардо сносит крышу. — Да? — бросает он единственное слово, потому что на большее Эбардо уже не способен. — С-сильнее, прошу, — Лололошка закрывает глаза в ожидании ответных действий партнера на его просьбу. И Эбардо ускоряется, с каждым толчком вбиваясь в тело юного парня все сильнее и сильнее. Лололошка стонет под ним и извивается, сминая простыни, выгибаясь дугой в ответ на толчки художника. Ло настолько узок, что у Эбардо перехватывает дыхание, отчего он не может произнести ни звука. Одну руку Эбардо кладет на член Лололошки и несильно сжимает, но даже этого хватает, чтобы парень под ним испустил очередной стон. Аккуратными, нежными движениями, Эбардо проводит ладонью по длине своего партнера, гладит, стараясь доставить тому как можно больше удовольствия. И, признаться честно, стоны этого милого парня становятся для Эбардо прекраснее любой известной ему музыки. Белые капли пачкают живот Лололошки, и Эбардо удовлетворенно вздыхает. Толкнувшись глубже, он задерживается внутри, чувствуя, как у него вновь перехватывает дыхание. Судорожно прижимает к себе парнишку и кончает, сразу как-то обмякая и целуя Лололошку в переносицу. Тело расслабилось, и Эбардо молча вдыхал карамельный запах, исходящий от Лололошки. Закрыв глаза, и не отстраняясь от его тела, Эбардо ласково укусил его за мочку, вызвав у парня усталый смешок. Минута шла за минутой, и Эбардо начал засыпать. Лололошка же смотрел на Видомнию, и смутные чувства обуревали его при взгляде на эту картину. Будто… Что-то незримое, что-то невесомое ускользает из-под его взора. Глядя на нее, в голове вспыхивали какие-то неуловимые фрагменты, от которых волосы на голове вставали дыбом. — Знаешь, Эо… — начал он, ласково поглаживая его спину. — М? — издал вопросительный звук Эбардо. — Почему-то, — Лололошка замялся на секунду, но все же продолжил, — когда я смотрю на Видомнию, мне начинает казаться, что где-то в каком-то другом мире, там, где стоит эта башня, мы с тобой… — Заклятые враги? — закончил за него Эбардо и вновь ласково укусил за мочку уха, вызвав у Лололошки улыбку. Художник слегка приподнялся на кровати и заглянул в глаза Лололошке. Такой глубокий синий цвет… Казалось, что он знает эти глаза всю жизнь. Казалось, что с момента их встречи в баре прошло сотни лет, а не пара часов. И Эбардо все бы отдал за то, чтобы так и было на самом деле. С его губ сорвался едва заметный вздох, и он, шутливо улыбаясь, пробормотал: — Знаешь, Ло… Пожалуй, я выпил слишком много, чтобы в это не поверить.