Рукописи не горят

— Алиса! — окликает ее кто-то в коридоре Института Времени. Она молча оборачивается, смотрит, как «высшее начальство», запыхавшись, бежит к ней. — Алиса… — пытается отдышаться начальство, — Алиса, ты же поможешь мне, да? — с надеждой смотрит на нее начальник. А, опять переться куда-то. Ну хорошо, ну ладно, ну понятно, попрусь. Делать мне больше нечего. — Что случилось-то? — хмуро спрашивает она. — Ну, ты же знаешь Гоголя? Николая Васильевича? Нет, не знаю, взрывается в ней что-то. Тупой вопрос, конечно. — Знаю. — тем не менее спокойно отвечает она. — И что он второй том «Мертвых душ» сжег, тоже знаешь? — Кто не знает-то… — Ну, понимаешь о чем я?! А, да, конечно. Нечем ей больше заниматься, чем гонять туда-сюда из-за желания начальника почитать. А действительно, что ей еще делать? Сейчас она придет домой, сядет на диван и так будет сидеть до вечера. И так — каждый божий день, без разнообразия. Бегать в будущее, смотреть, как один за другим умирают ее бывшие друзья, коллеги… Да, она соскучилась по прошлому. Раньше она бегала туда каждый день, когда была новичком в отделении. Потом надоело… Но рано или поздно бывает момент, когда нужно вспомнить то, что было раньше. Сейчас, кстати, в обоих смыслах. — А… Почему вы отправляете именно меня? — с легким недоумением спрашивает она. Начальник — Федор Владимирович — смущенно чешет затылок. — Понимаешь… Теоретически, мне запретили отправлять туда кого-либо. Ага. То есть, ей еще закон нарушать. — А если потом меня по статье за нарушение? — иронически интересуется Алиса. — Да не будет ничего такого, обещаю! Сколько надо, заплачу, чтобы дело замяли… Просто Институт уже сколько работает, а второй том так и не достали. Скучно живем… Суету навести охота, думает Алиса. Но это уже так, для порядка, для важности. А так она уже решила. — Ну так пойдешь? — с надеждой спрашивает Федор Владимирович. — Пойду, — говорит Алиса с улыбкой. И сейчас, стоя у кабины, понимая, что нарушает правила, она чувствует тот самый детский азарт, преследовавший ее во время первых путешествий. Разноцветный вихрь увлекает ее с собой, в далекий 19 век, в крошечную темную каморку. Ночь. Холод. Из зажженного камина пахнет чем-то вроде бумаги. Алиса на секунду даже пугается — не опоздала ли она, может, это второй том сейчас пеплом осыпается в огне? Но нет, она замечает толстый черновик с кривоватой надписью «Мертвые души». А у камина на коленях сидит человек, почти наркоманским взглядом глядя в огонь, на огненные страницы, на обложку с именем автора — В. Алов. Это, что ли, Гоголь? — спрашивает себя Алиса. Это, отвечает ей хитроватый голос в глубине души. И вдруг из этой самой пресловутой души вырывается чувство, доселе неизвестное. Сердце обливается кровью при взгляде на одинокого Николая, еще почти юношу, разочаровавшегося в себе. Она бросается к нему, хватая его за замёрзшие руки. Он оборачивается, со страхом глядя на неизвестную. — Не бойся, пожалуйста, — тихо шепчет она, внутренне молясь «поверь, поверь, пожалуйста, услышь меня», — Я из будущего, я хочу помочь тебе… А он смотрит как будто понимающе, и потухшие глаза начинают светиться сильным, настоящим радостным блеском непонятно отчего. Она обнимает его, крепко, стараясь забрать всю боль, и, окончательно наплевав уже на то, что о ней подумают, целует его в губы, нежно, будто матерински. А он, видно тоже наплевав на чужое мнение, неумело старается отвечать. — Ты гений, — на секунду отрываясь, говорит она тихо, но уверенно, — не сжигай своих творений, не прячь свой талант, пожалуйста. Он кивает, смотрит счастливо пылающими глазами. Алиса знает — сейчас ей придется разорвать этому юноше душу своим уходом. И как никогда, понимает, что надо сделать ей. Она берет со стола «Мертвые души», быстро говорит: — Я вернусь, подожди минутку, — и он кивает доверчиво, понимает. Прыгая в разноцветный вихрь, она понимает теперь, что влекло ее согласиться на предложение Федора Николаевича. Выходя из прошлого, она как раз своего начальника видит, протягивает ему книгу, и прежде чем он успевает что-то сказать, прыгает обратно, закрывая за собой путь. И снова видит эти любимые карие глаза.