Родос — остров, собравший на своём могучем теле из скал, лесов и болот самых невероятных и самых разных чудищ. Сатиры и нимфы, антеоки и гидрадоны, пришедшие веками позднее, но быстро заселившие остров люди, и последние из древнейших его обитателей — циклоп, телхины, аскакофусы. Ежевичный Рог как раз относился к последним.
Выросший из дубового жёлудя, впитавшего пронизывающую Родос магию, он, конечно, недолюбливал людей с их на удивление во всём чрезмерной натурой, однако намеренно зла причинять не желал, с годами лишь уходя всё глубже и глубже в Иксийский лес. На глазах аскакофуса строился, процветал и обратился в руины цаконский город Пропонт, недалеко от которого, у самого края болота, Ежевичный Рог и жил. В Цаконские Руины ведь люди почти не ходили. Боялись, да не беспочвенно. Раз в двадцать-тридцать лет, разве что, искали до них путь либо охочие до сокровищ юнцы, либо отчаявшиеся и ищущие смерти мужи, кому не хватило воли собственными руками окончить опостылевшую жизнь. Тогда Ежевичный Рог любил выходить к ним, разговаривать.
Однажды, обычный на первый взгляд, искатель сокровищ, сказал лесному гиганту до селе не слыханное слово — «герой».
— Это тот, кто борется с несправедливостью, кто обладает исключительной силой духа и навыками, кто помогает слабым, — сказал тогда человек, назвавшийся Гераклом, прежде, чем навсегда покинул Иксийский Лес в поисках Аида. Ежевичному Рогу этот человек понравился.
Много дождей пролилось с неба после той встречи. Кора аскакофуса стала ещё более крепкой, болотные лианы обвили плечи и могучие руки, а «рог», приросшее ещё в бытность росточком ежевичное семечко, подарил, вместе с выбивающейся цветом ветвью на голове, второй слой пышной и душистой кроны. Крепкая Кора частенько над ним посмеивался из-за распускавшихся в свой сезон белых соцветий, однако Ежевичный Рог никогда не обижался. Спустя века жизни, у него остался всего-навсего один друг-сородич.
Аскакофусы вымирали. Всем обитателям Родоса кроме, разве что, людей, было очевидно, что их ждёт судьба циклопов. Однако, Ежевичного Рога это не страшило. День ото дня выводя потерявшихся людей из леса, спасая животных и прочих тварей из ловушек, не позволяя нежити Цаконских Руин покинуть болото, он лишь хотел успеть помочь как можно большему числу живых существ. Стать героем, о которых с пламенем страсти в глазах говорил человек.
Пятнадцать лет назад был точно такой же день, в когда Ежевичный Рог снова совершал привычные деяния, которые Родосские поэты непременно окрестили бы одним большим подвигом, узнай о них. Ближе к вечеру, аскакофус заметил женщину, сначала опасливо оглядывающуюся на оставшиеся за спиной Цаконские Руины, а после почти наутёк побежавшую в сторону своей деревни.
Лесной гигант видел её прежде — она ходила до руин одной дорогой несколько раз за последнюю неделю, смотрела на них издалека, а потом уходила хмурясь, словно раздумывая о чём-то. А сегодня побежала. Странно. Может, решилась чуть вглубь болота пройти?
Шагая по руинам, Ежевичный Рог и сам толком понять не мог, что именно гнало его осмотреться, проверить, убедиться. В чём? Он не знал. Просто чувствовал, что должен, что иначе быть неминуемой беде. Словно сама Гея вела его, подталкивая нежной материнской рукой ежевичные ветви-стебли, колючим плащом покоящиеся на могучей спине. Предвиденье, предчувствие, предвестие…
Плач.
Человеческий детёныш давился собственным плачем, спрятавшись под обрушившуюся столетие назад колонну, пока тощий, обезумевший от голода старый гидрадон тщетно пытался вытащить его оттуда своими непропорционально маленькими лапами.
Ежевичный Рог взревел. Взревел так яростно и громко, как не делал никогда прежде. Чёрные впалые глазницы, в которых горели искорки магии, искорки жизни, обратились на в ужасе отскочившего водного монстра. Сжавшись в чёрно-серый от старости комок, двуглавый людо-ящер сначала замер, и лишь когда аскакофус сделал уверенный шаг к нему навстречу, бросился проч.
Детёныш тоже затих. Ежевичный Рог, помедлив несколько мгновений, наклонился и, подняв, откинул в сторону тут же разбившуюся на несколько кусков колонну. Обхватив колени руками, на него с ужасом взирала карими глазами совсем ещё маленькая девочка, чьё лицо покрылось пунцовыми пятнами. Лесной великан уже видел такое у людей — так случалось, когда они долго плакали.
— Я его прогнал, — прогудел Ежевичный Рог, протянув огромную руку, и девчушка вздрогнула, забыв как дышать. — Я не сделаю плохо. Идём со мной — отведу к маме.
— НЕ НАДО К МАМЕ! — шарахнувшись, одним словом проверещала кроха, закрыв голову руками, в следующий миг зарыдав в голос.
— Хорошо. Ко мне, — растерявшись, буркнул спустя несколько секунд Ежевичный Рог, и, не придумав ничего лучше, аккуратно зачерпнул слой земли на котором сидела девочка. Вода и грязь быстро пролились сквозь ветви-пальцы, однако девочка словно не обратила на происходящее внимания, поглощённая страхом и плачем.
Закрывая малышку от веток, Ежевичный Рог шагал по Иксийскому Лесу к излюбленному валежнику. Девочка, спустя время, успокоилась, начав с любопытством выглядывать из-за пальцев аскакофуса.
— А тебя как зовут? — наконец спросила она.
— Я — Ежевичный Рог, — прогудел лесной великан. — А ты, человеческий детёныш?
Девочка промолчала.
— А мы точно идём не к маме? — всё же с опаской спросила она через несколько минут тишины.
— Точно, — заверил Ежевчный Рог. — Вот. У этого валежника я последние годы сплю.
— А сколько тебе лет? — тут же полюбопытствовала девчушка.
— Много. Не одна сотня, — в глазах девочки появилось немое восхищение, а удивлённое лицо, вскоре, озарила радостная улыбка.
— А мне вот столько! — правой рукой загнув мизинец и большой палец, протянула левую руку девочка.
— Значит, три, — кивнул Ежевичный Рог, опуская девочку на поваленный ствол.
— Значит три, — с улыбкой повторила она. — А ты один живёшь?
— Один.
— Больше нет, — безапелляционно-весело утвердила факт малышка. — А ты умеешь про героев рассказывать?
— Наверное нет, — удивился Ежевичный Рог.
— И про Геракла никогда не слышал?
— Я его знаю. Он приходил в этот лес много лет назад, искал дорогу в Аид. Он мне понравился — хороший человек. Он рассказал мне кто такие герои.
— Сам Геракл тебе рассказал? Расскажи и мне. Расскажи, расскажи!
— Герой — это тот, кто борется с несправедливостью, обладает исключительной силой духа и навыками, а также помогает слабым, — воодушевлённо произнёс аскакофус, почти дословно вспомнив слова хорошего человека.
— А что такое сила духа?
— Это решимость бороться. С врагом, с погодой, с неудачей, даже с роком. С собственным страхом. Бороться за других и ради других. Ну, или хотя бы ради себя.
— Значит… ты тоже — герой? — задумчиво почесала щёку девочка, и, не дожидаясь ответа, кивнула сама себе. — Да. Ежевичный Рог — герой.
Всё внутри аскакофуса затрепетало от этих четырёх слов. Впервые его назвали этим великим словом «герой». Лесной гигант продолжал счастливо улыбаться, даже когда девочка мирно уснула в его ладонях, наевшись совсем недавно поспевшей ежевики.
— Я тоже вырасту и стану героем… обязательно стану…- во сне бормотала кроха.
Так летели дни. Нося девочку на могучем плече, Ежевичный Рог продолжал свою рутину, гуляя по всему Иксийскому Лесу. Тёплые ночи и редкий дождь — изумительная пора на Родосе. И было бы ещё лучше, если бы Крепкая Кора не докучал своими нудными истинами.
Ежевичный Рог и сам прекрасно понимал, что малышке в лесу не место, что лучше отнести её назад, к людям. Вот только не к тем, которые её родные, они явно плохие. К каким-нибудь другим. Но вдруг и они будут обижать кроху? Нет-нет-нет, нужно хорошо всё обдумать, а не действовать сразу, как это любит Крепкая Кора. С чего он вообще привязался к Ежевичному Рогу со своими «отнеси», «отнеси»?
Солнечный луч, сквозь густые кроны высоких деревьев, падал на серебряное зеркало в руках девочки, принесённое и отмытое Ежевичным Рогом из Цаконских Руин. На миг, аскакофусу почудилось, что сам Аполлон играет с крохой, но мысль эта проскочила также быстро, как солнечные зайчики, бойко бегающие по умиротворённо-улыбающемуся лесному великану, направляемые ручками человеческого детёныша.
Ради девочки, Ежевичный Рог впервые вышел из Иксийского Леса на побережье острова. Это было их путешествие. Вместе они впервые увидели гигантских крабов, пролезли по скалам в огромную пещеру с обломками персидского судна, покрывшегося ракушками и кораллами, а уже вечером веселились вместе с сатирами, нимфами и менадами, слушая их песни и наблюдая за, к удивлению, не перешедшими грань приличия плясками. Всё просто свелось к восхвалению Диониса и пьяному от вина сну под звёздным небом.
Покачивая малышку на руке, Ежевичный Рог шёл вдоль берега, задумчиво глядя на водную гладь. Где-то там, в глубине, занимались своими делами телхины, и впервые при мысли о них стало тяжело. Поддавшись внезапному порыву, аскакофус прикрыл девочку сбоку другой рукой, выжидающе хмурясь. Снова это чувство. Предвиденье, предчувствие, предвестие… что-то грядёт. Что-то очень плохое.
Тёплый ночной ветер раздул тяжёлый ежевичный «плащ» лесного великана, так и продолжавшего шагать по песку.
Вспышка! Ещё одна, и ещё! Десятки огоньков плясали по водной глади впереди, а из-за очередного нагромождения огромных валунов слышались весёлые голоса людей. Моряки. Не с Родоса. По разговору судя, из Пилоса, где бы он ни был.
Этим людям девочку можно доверить.
Мысль была словно не своя, но очень родная. От неё было больно, тяжело, грустно. Ей хотелось противиться, сделать наперекор...
На плечи легли ласковые руки Геи. Ежевичный Рог не видел, физически не чувствовал их тяжесть, однако всё его существо ощутило их материнское тепло. Так было нужно.
Пятнадцать лет минуло с тех пор. Многое произошло. Многое изменилось. Мир, больше не подвластный богам всецело, изменился, и Родос вслед за ним. Телхины вознамерились освободить Тифона и свергнуть олимпийских богов. Уму непостижимо, однако таковой была реальность. Сатиры, менады, все существа точно лишились рассудка. Точно чья-то злая воля неумолимо гнала их вперёд.
Ещё и Ясон высадил на Родосе Медею. С её характером, Ежевичный Рог удивлялся тому, что она не покорила весь остров и не стала родосской царицей, подобно Цирцее. Да, Ежевичный Рог стал много слушать людей: Медею, её учениц, торговца, всех, кого встречал. Он много узнал о героях, мог много рассказать о каждом. Только вот рассказывать очень быстро стало некому — из друзей у него остался только Крепкая Кора. Вообще из всех друзей.
Тогда же, Родос стал полниться слухами о герое, друге спартанского царя Леонида. Торговцы рассказывали, что он не только одолел кентавра Несса и помог отбить нападение чудовищ на Афины, мимоходом повторно упокоив орды разбушевавшейся нежити. Нет. Он сделал гораздо больше. Он победил циклопа и двух телхинов, и ещё великое множество чудовищ, в сотни раз старше и в тысячи свирепее, чем Ежевичный Рог. В последний раз героя этого видели в городе Чан Ан, и шла молва, что он отправился за головой третьего телхина прямо в темницу Тифона.
В день битвы Героя с Тифоном, оглушительные раскаты грома доносились до Родоса с самого Олимпа. Всполошились птицы и звери, ветер без устали завывал, ломая кроны вековых деревьев, море, бурля, обрушилось на скалистые берега, содрогалась и гудела земля, не в силах стойко выдержать мощь наносимых ударов.
Когда всё прекратилось и солнце вышло из-за затмивших небо грозовых туч, Ежевичный Рог понял, что Герой одержал победу над Тифоном. Менады и сатиры, точно вспомнив, кем они являются, ужаснулись собственным деяниям. Аскакофус никого не винил, однако лучше от того им всё равно не становилось — всё дальше уходили они от людей и их жилищ.
И вот, спустя несколько недель после смерти Тифона, вместе с Крепкой Корой стоя на страже прохода в рощу Медеи, Ежевичный Рог увидел небольшую фигуру в доспехах, упрямо пробирающуюся сквозь заросли Иксийского Леса. От хрупкого на вид человека, исходила аура невиданной силы, какая некогда исходила и от Геракла.
«Герой» — сразу подумал, Ежевичный Рог, и, наконец поймав взгляд человека, замер.
Бросив на землю тяжёлые сумки, девушка с улыбкой побежала к не отрывающему взгляда от карих глаз аскакофусу.
— Я знала! Я знала, что ты был настоящим! Я так боялась, что ты тоже поддался общему безумию! Ежевичный Рог, ты помнишь меня? Узаёшь?
— Кроха… — прогудел аскакофус, прежде чем поймать человека в крепкие объятия. — Выросла.
— Угу, я выросла, — голос её дрогнул. — Я рада. Так рада, что с тобой всё хорошо. Так рада…
— Снова будешь плакать? — добро усмехнулся лесной гигант.
— У-у. Не буду.
— Ты много путешествовала. Расскажи мне об этом.
— Хорошо. Я принесла тебе много рассказов. Хочешь, расскажу, как я встретилась с Хироном?
Они говорили весь день и всю ночь. Лишь перед рассветом девушка легла поспать, прежде, чем пойти на разговор с владычицей Медеей. Иксийская ведьма поручила её какое-то сложное задание, да ещё и не одно. Ежевичный Рог хотел пойти с девушкой, но она не разрешила.
— Медея, — обратился к владычице Ежевичный Рог, когда девушка ушла вглубь Иксийского леса, к злосчастным Цаконским Руинам. — Прошу, научи меня бувам. Я хочу читать и писать слова.
— Что за новость? — усмехалась ведьма. — Откуда рвение?
— Кроха много рассказывает о своих приключениях. И носит с собой свитки.
— Не можешь запомнить её приключения? С тобой такое впервые.
— Нет. В свитках чужие письма, чужие истории. Записки из дневника любви юной менады, доклады с фронта сатиров и даже письмо из Трои. Она выросла. Как и тот человек Геракл, она держит путь в Аид, а я теперь ей даже не ровня.
— Хм. Что ж, кажется, я тебя поняла. Хорошо. Если будешь усерден и прилежен, то быстро освоишь чтение и письмо, но не вздумай вывести меня из себя в процессе.
— Благодарю, владычица Медея.
***
Присев отдохнуть на берегу Стикса после битвы с Хароном, девушка вновь захотела перечитать все семнадцать накопленных писем и записок — свидетельств прошедшей войны с Тифоном и телхинами, а также войны настоящей, той, что зачем-то начал владыка загробного мира. Это ещё предстояло выяснить, потолковать с Аидом. Возможно, путём силы объяснить его неправоту, хотя, ей не привыкать. Ведь гибнут люди. Много людей. Просто так, из-за прихоти бога. Это было несправедливо.
Вот письмо Мумочке, а вот от сатира из лагеря под Афинами его маме…
Вдруг, в руке девушки оказался не виданый доселе свиток, едва уловимо пахнущий ежевикой. Восемнадцатое письмо, которое она ещё ни разу не читала. Короткое, всего две фразы крупным, неровным почерком.
Теперь ты стала настоящим героем. Я очень рад, кроха.
Герой аскакофусов, Ежевичный Рог
Девушка улыбнулась, а по щекам её покатились слёзы. Впервые с того дня, как мать отвела её в Цаконские Руины и бросила там, потому что не могла прокормить детей без мужа и родни, потому что Герой не была мальчиком. Она не плакала с тех самых пор, как её спас Ежевичный Рог. Не заплакала даже в тот день, когда проснулась у моряков, даже в день, когда обезумевшие сатиры напали на её новый дом. Она не плакала. Герои не плачут перед лицом беды, они смотрят ей прямо в глаза и стойко борются с ней. Пролить слёзы можно и после.
«Ты стала настоящим Героем»
Тот, от кого она более всего хотела услышать эти слова, её собственный герой, подавший пример, давший надежду, теперь назвал героем и её. Радость и гордость теплом разливались в груди девушки.
Теперь она будет стараться ещё больше, чтобы не разочаровать Ежевичного Рога, чтобы доказать, что она не менее достойна этого звания, чем он.
