Сон

      Были ли недостатки у возлюбленного демонессы? Несомненно, как и у любого существа обладающего хотя бы малыми зачатками души и социальности. А Дэмиан, несомненно, обладал и тем и другим. Последним даже в большей степени, ведь титул Ра’с аль Гула накладывал весьма четкие обязательства на ее мужа.       Но возвращаясь к недостаткам, она с легкостью терпела его практически всегда невыносимый характер, однако дурацкая привычка всегда вылезать далеко за пределы собственных возможностей, казалось, сведет в могилу их обоих. Воспитание и семейные ценности это неоспоримый залог фундамента каждой личности, но иногда она мысленно проклинала их философию «превозмогай все на свете», ведь прямо сейчас этот без сомнения Супер Герой лежал в их общей кровати потухший словно свечка, после практически двухмесячной миссии.       Некогда общая цель и миссия теперь казалось, разделяла супругов, словно непроницаемый барьер, что со временем все утолщался. Любовь и страсть без сомнения шли рука об руку в их жизни, но время, проведенное вместе, сокращалось, будто песок, ускользающий сквозь пальцы. И даже сейчас вместо поцелуев, Сердце Лиги залечивала его новые шрамы. При долгожданной встрече они сказали друг другу от силы несколько слов, прежде чем на Главу Нанда Парбат накинулись со всеми возможными отчетами и докладами, а также совещанием.       День ее самой, казалось бы, расписан по секундам и если бы не банальные физиологические потребности, то и это время бы оказалось полностью захваченным. Хотя… ее сегодняшний обеденный перерыв был посвящен званому мероприятию, так что, пожалуй, лишь страх перед ее силой, мешает всем этим «неотложным» делам ворваться в ее спальню или ванную.       Азар, как же сильно она на самом деле устала! Казалось будто вся та усталость из прошлой жизни, что копилась в ней благодаря войне с Дарксайдом, снова навалилась на хрупкие плечи. И это было отвратительной, хоть и малой ценной за перепись всего мира. Однако даже эта усталость не могла по – настоящему заставить ее забыть о том напряжении, что сковывало все тело.       Их связь, еще более крепкая, теперь полностью вживила их друг в друга, переплетая сознание в единую душу. Это не то, что можно было бы объяснить словами или психологией. Это просто была магия, которой не нужны заклинания или зелья. Нечто первозданное. Такое каким оно должно быть изначально. Конечно, другие могут сказать, что они зависимы или одержимы и будут в чем – то права, но на самом деле это был вживленный в сознание и организм рефлекс, без которого невозможно существовать. Как, например, дыхание или сердцебиение.       Поэтому он, несмотря на усталость сразу же вернулся на Нанда Парбат, вместо Готэма. Чтобы, не обращая внимания на огромную кипу работу, все равно уснуть рядом с ней. Чтобы согревать ее, позволить залечить свои раны, а не заматывать кожу очередным слоем бинтов и ждать пока обезболивающе подействует. Чтобы обхватить ее бедра, прижимая к себе, зарываясь в шею, заснуть, укрытый ее волосами. Чтобы в очередной раз доказать, что она главное в его жизни, и он никогда не отпустит ее. «Я держу тебя и больше никогда не отпущу»       Это были первые слова, что он ей сказал тогда, стоило воспоминанием о ярком свете на горизонте вернуться. И потом они повторялись бесчисленное количество раз, даже сегодня, несмотря на его усталость. На их общую усталость.       Конечно, она должна последовать его примеру. Более того ее тело, как никогда нуждается в этом. Ведь это так просто свернуться калачиком рядом с ним подобно котенку, потянув одеяло.       Но это было совершенно не то чего она, на самом деле, хотела.       Она слишком скучала эти два месяца. Ее магия слишком долго сходила с ума без ощущения его рядом. И всего этого «слишком» было так много, что Рейвен просто не могла заснуть. Все ее существо противилось сну, обходя законы природы, превосходя возможности физиологии.       Она никогда не отрицала своей низменности и порочности, в этом просто не было необходимости. То, что ее тело было одержимо желанием и не способно остановиться, не смущало ее, а даже наоборот. Ведь так они могли проводить долгие часы удовольствия, не заботясь ни о чем. В такие моменты ночи становилось мало, а утро проходило слишком быстро. Они любили этот беспорядок. Любили зависть, что он порождал в других людях. Любили просто сбрасывать с себя оковы глупых человеческих правил и условностей. В конце концов, они оба были довольно далеки от понятия «человек». Уже давно обращенные в образы Правителя Теней и Страшнейшего Смертельного Греха. Так почему бы им не развлечься?       Что наивные писатели подростковых романов знали об истинной одержимости? Временами даже она сама не понимала и знала, что с ними происходит. Например, как сейчас. Возможно Рейвен просто хотела убить их обоих, отпустив душу в удовольствии. И это, пожалуй, была бы самая желанная смерть, превосходящая даже ту, что приходит во сне. Что же возможно, но она знала, точно, ее тело сходит с ума, переворачивая мысли на изнанку и вверх тормашками.       Она слишком соскучилась. Два месяца — это настоящая вечность, которую она на силу вытерпела. К тому же он столько вытерпел, чтобы быть с ней сейчас, пусть и полностью выжатым, как лимон. Ее личный Демон. Ее единственная любовь. Любовь, ради, которой Рейвен была готова на все. Даже обмануться в собственных мотивах, оправдывая собственную одержимость. Но разве ее возлюбленный не заслуживает самого лучшего?       Ее поцелуи, невесомые, словно прикосновения перышка, скользят по лицу, шеи, груди мужа. Одновременно оставляя после себя крохотные фиолетовые искорки. Все же будить его после всего этого мракобесия слишком жестоко.       Она могла бы целовать его вечно, наслаждаясь мощью его тела, узором шрамов и ароматом специй, наполненных солнцем. Он был ее солнцем. Ее светом. Нежным и беспощадным, спасителем и убийцей. Целым миром. Многогранным, но сокрытым за огромной стеной, без ворот и замков. И все эти постоянные противоречия заставляли ее потерять себя, забыть обо всем и просто жаждать. Его красота, идеально выверенная, непозволительная для обычного человека, притягивала, сковывала, поглощала.       Толстые одеяла, что были принесены специально для нее, запутывались в ногах мешая и тормозя. Рейвен с раздражением откинула их к дальнему краю, огромной кровати, теперь полностью возвышаясь над ним. Таким красивым и беззащитным. Она прекрасно знала, что он любит наблюдать за ней, пока все ее существо, бессознательно скитается по образам собственного подсознания. Знала, как ему нравиться будить ее, собственным поклонением, даже если за их плечами долгая ночь. Так что же мешает ей?       Ее тело, легкое и гибкое, скользит по его, ощущая пробуждение. Может сознание и захвачено магическим сновидением и усталостью, но тело, доведенное до автоматизма, уже пробудилось. Готово принять ее.       Рейвен довольно мурчит, мысленно клеймя себя законченной эгоисткой, но даже не думает останавливаться. Все это слишком пьяняще и захватывающе. Тонкие руки легко избавляются от его льняных штанов, единственной ночной одежды, даже зимой. Если бы только он видел ее сейчас. Облизывающуюся от предвкушение с горящими от магии и порочности глазами. Настоящую Королеву Ада.       Однако она может быть терпеливой и нежной. Может быть понимающей, ведь по сути также устала, как и он. Да и наложенное заклинание совсем легонькое, словно насмешка над самой собой. Стоит немного переборщить, и оно раствориться, превращая ее в безжалостную супруг, не знающую пощады.       Их бедра соприкасаются нежно и аккуратно. Ее влага легко скользит по его возбуждению, дразня, в попытке найти нужный ритм, удержать саму себя, убедить двигаться медленно. Легкий поцелуй в губы, становиться слабым способом отвлечься, когда их тела все же сливаются.       Медленные, круговые движения, заставляют ее чуть ли не плакать от беспомощности и злости. Как же она хочет, чтобы он проснулся, наконец, воплощая ее истинные потребности в реальность. Заставляя почувствовать все силу его тела. Насмехаясь над ее жалкими попытками сохранить поверхностную добродетель.       Рейвен буквально видит перед собой образ изумрудных глаз, что разрушают ее разум, поглощают, без возможности спастись.       Ее дрожащие руки все сильнее упираются в его торс, в попытке найти возможность ощущать хоть немного больше. Пальцы ног грубо скручиваются, словно это могло помочь прояснить сознание. Слезы потребности, разбиваются об его кожу, скатываясь с ее подбородка, превращая сдавленные стоны всхлипы, что постепенно становиться все громче. Она просто не может сдерживать собственный голос, когда он так глубоко, а эмоции доведены до иррационального апогея от сдержанности и медлительности. Этого все равно не достаточно. Ей нужно больше. Больше…       Эта долгая, утомительная «поездка», кажется, окончательно доконает ее. Терпение колеблется на тоненькой, уже рвущейся ниточке. И она лопается в тот самый момент, когда она все же содрогается, испуская немой крик, больше не в силах издавать звуки и плакать. Все внутри пылает, неистово дрожа, она задыхается и падает. Кажется, дрожит все помещение, но ей все равно, какая разница, если она все же одержима и безжалостна.       Рейвен даже не понимает, что разбудило ее быстрее: ощущение сладкого укуса или грубые, глубокие движения, давящие на все тело. Глаза слепы от света и сонного песка, но хриплый рык, отражается в ее мыслях, сливаясь с собственным мяукающим. Ощущение возвращаются молниеносными, яркими вспышками, оглушая разум. Связанные руки ноют и дрожат, но она лишь сильнее вцепляется в шелковые ленты, словно это поможет остаться в сознании.       Кажется все ее тело это оголенный нерв, по которому без остановки бьют током, пытаясь убить и оживить одновременно. Его руки на ее бедрах, словно железные тиски, оставляющие клеймо, что потом заставит краснеть служанок. Но какое это имеет значение, когда все, наконец, так, как она хочет.       Ощущение его давления, заставляет биться, словно в приступе эпилепсии и кричать, срывая голос. Это именно то чего она хотела, что ей нужно. Именно то, как они любят.       В один момент ее путы рвутся, слышится звон разбитого стекла и в комнату врывается вихрь зимнего мороза и солнечного света, но им все равно. Они хватаются друг за друга, пытаясь отдышаться и наконец, почувствовать хоть какую – то опору моральную и физическую.       Он даже не закрывает разбитое окно, а просто ложиться рядом, заключая в объятия и целуя ее лоб. Он улыбается, согревая лучше любого одеяла, заставляя забыть о горном ветре, полностью отдаваясь мгновению. - Доброе утро, любовь моя.       Родной шепот, наполняет ее бесконечным теплом и спокойствием. Рейвен просто кивает и улыбается. Глаза блаженно прикрываются, чтобы снова погрузиться в сон, только на этот раз желанный.