— 3 —
Элизабет прибавляет шаг, не замечая, как наступает в лужи. Промокшие ноги и запачканные чулки не совсем те вещи, что ее сейчас беспокоят. Она ненадолго задерживается у витрины, поправляя локоны. Взгляд цепляется за отражение. Неизвестный в неприметном костюме остановился одновременно с ней, в паре метрах от нее. Элизабет со вздохом сильнее запахивается в пальто и петляет, надеясь скрыться в бесконечных и запутанных улицах Готэма. Ей безумно хочется развернуться, проверить, не одна ли она, но чувство самосохранения настойчиво кричит двигаться дальше. Не останавливаться.— 8 —
— Посмотри на меня. Элизабет сидит на краю стула, опустив глаза в пол. Плечи уже не дрожат, макияж, кажется, не потек. Хотелось бы верить в это. Она не поднимает на него глаза, внутренне радуясь, что кудри закрывают ее лицо. Витторио молча стоит напротив, возвышаясь над ней. Элизабет слышит его вздох и замечает, как тот приседает перед ней. Она будто еще сильнее опускает голову, только бы не пересечься с его глазами. — Элизабет, посмотри на меня, — с нажимом повторяет он. Она медленно выпрямляется. Встречается с его глазами напротив, которые в секунду расширяются. Скупой на эмоции и такой непрошибаемый Витторио на пару секунд теряет самообладание. Она, натянув маску безразличия, с абсолютно непроницаемым видом смотрит на него в ответ. На щеке расползается синяк, который не способна перекрыть косметика, а нижняя губа разбита. Запекшаяся кровь не теряется на фоне красной помады, а наоборот, горит алым пятном. Элизабет на секунду вздрагивает, когда видит мужскую руку перед собой. — Тише, — шепчет Витторио. Он медленно тянет к ней руку, словно к запуганному зверьку, и осторожно прикасается к несчастной щеке. Мягко трет большим пальцем, чуть стирая слой косметики, и убеждается в свежести синяка. Элизабет отбрасывает его руку и фыркает, видя, как мужчина сложил брови «домиком». — Перестань выдавливать из себя жалость, — она демонстративно отодвигается от него. — Мне она ни к чему. — Это он? — только спрашивает Витторио. Он игнорирует ее язвительный тон. Заметил, что Элизабет все чаще обращалась к подобной манере общения, подобному стилю поведения лишь по одной причине: скрыть свои переживания. Для него это так не ново и так знакомо, что он попросту не может винить ее в этом. — Ты и сам знаешь ответ. К чему тогда спрашиваешь? Витторио поднимается, смотря на нее теперь уже сверху вниз. Она стала жестче. Намного жестче, нежели в их первую встречу. — Часто? — только спрашивает он и наливает им выпить. — Это уже не так важно. Элизабет отмахивается от вопроса и выпивает залпом.— 6 —
Элизабет подергивает ногой в такт музыке, сидя на кожаном диване. В ресторане пахнет едой и дорогими сигарами, алкоголь, несмотря на запрет, льется рекой, а джаз раззадоривает гостей на смех и танцы. Знакомая фигура показывается в дверях. Элизабет чуть поворачивается боком и опускает голову. Кудри спадают с плечей, закрывая ее лицо, а глаза безынициативно блуждают по страницам меню. Выжидает пару минут. Она поднимает глаза. Компания мужчин проплывает мимо, направляясь к более уединенной зоне. Элизабет подзывает к себе официанта, заказывая какое-то блюдо. Он кивает ей и удаляется, а она поднимается следом. Элизабет на ходу поправляет платье и легкой походкой идет почти след в след за знакомой фигурой. Мужчины скрываются за углом, она зло вздыхает и прижимается спиной к стене. — Черта с два ты так просто отделаешься, Витто, — шепчет она и напрягает слух, надеясь услышать хотя бы что-то.— 10 —
— Что вы хотите, мисс Колвин? Мистер Пузо сидит в кресле, откинувшись на спинку, и изучает ее. Элизабет, сидящая напротив, чуть наклоняется в его сторону. Он заинтересованно поднимает бровь в ожидании ответа. — Чтобы этот подонок за все заплатил, — с необыкновенно спокойной интонацией говорит она, не сводя с него взгляда. — И, может быть, даже больше. Я хочу, чтобы он страдал. Ровно так же, как страдали и остальные из-за него. Мистер Пузо расплывается в одобрительной улыбке. Он подхватывает бокал со столика и заверяет ее: — Вы и представить себе не можете, что его ждет. Элизабет откидывается на спинку кресла, сверля его взглядом. Ей хочется ему верить. Полиция беспомощна и жалка: они, словно слепые котята, топчутся на месте и не способны на серьезные шаги. Законы давно умерли в этом мире, и только собственными руками можно достичь нужного результата. Или почти своими. — Хотелось бы верить вам, мистер Пузо. — Мисс Колвин, разве я когда-то вас подводил? Вы можете положиться на меня. На его тонких губах не перестает играть загадочная улыбка, а глаза блестят в полумраке.— 2 —
Элизабет резко заворачивает за угол и прижимается к стене, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Ветер хлещет по щекам холодом, словно пытаясь привести в чувство. Готэм мрачен и сер, темное небо и зловещие здания отражаются в грязных лужах. Таинственный преследователь не спешит появляться. Элизабет, сглотнув, осторожно выглядывает из-за угла и обнаруживает лишь пустую улицу. Сердце мгновенно вздрагивает от облегчения. Она со вздохом разворачивается обратно, намереваясь идти домой, но вздрагивает всем телом. Вскрик застревает в горле. — Мисс Колвин! Мужчина встречает ее добродушной улыбкой и чуть приподнимает котелок в знак приветствия. Его внезапное появление не внушает Элизабет ничего хорошего, и от этого теплого приветствия по спине невольно бегут мурашки. — Добрый вечер, мистер Риччи. Она берет под контроль свои эмоции и выдавливает из себя вежливую улыбку. Нино подходит ближе к ней. — А я только от вас. — Простите? — Босс попросил заехать за вами, — все с той же улыбкой поясняет Нино, а внутри Элизабет все за секунду обрушивается. — Пришел, а вас нет. Думаю, ладно, заеду позже, прогуляюсь пока. А тут вас встречаю! Какая неожиданность, да? — Удивительно, — бормочет Элизабет. Она прячет ладони в кармах пальто и сжимает их со всей силы, только бы сохранить самообладание. — Так едем? — Куда? — К боссу на встречу. Ждет вас. — Ах, это… Да, мистер Риччи. Едем. Элизабет, не чувствуя ног, молча шагает рядом с Нино до его машины. Впервые его присутствие не успокаивает, а лишь наводит еще большее ощущение опасности.— 4 —
— Эдмунд! Элизабет врывается в кабинет, словно фурия, и замирает в дверях. Эдмунд и его гость в удивлении смотрят на нее, ожидания объяснений. Она выпрямляется и прижимает к себе скромную папку. — Мне нужно поговорить с мистером Дэвисом, — в секунду ее тон становится спокойным, деловым и, наверное, даже приказным, стоит ей обратиться к гостю редакции. Мужчина успевает только в немом вопросе посмотреть на Эдмунда, но тот лишь согласно кивает. — Приходи завтра, Хоб. Завтра все обсудим. Мужчина спешно прощается и покидает кабинет, оставляя их двоих наедине. Элизабет с минуту выжидает, когда гость окончательно отдалится, и порывается запереть дверь кабинета. — Меня собираются убивать? — отшучивается Эдмунд и вопросительно выгибает бровь. — Я бы нашла более изящный и незаметный способ, — фыркает она и быстрыми шагами подходит к его столу. — Я это запомню, — добро грозит он ей. — Так что случилось? Ты тут разнести все была готова еще пару минут назад. Она выдыхает, переводя дыхание, и кладет папку на стол. Эдмунд заинтересованно смотрит на эту внушительную стопку. — Проявлю наглость спросить, что это. Он указывает на папку, глядя на подругу снизу вверх. Элизабет поправляет растрепанные волосы и садится напротив, наклонившись ближе к Эдмунду. — Настоящий пожар, — шепчет она. — Это очень мило, Элизабет, но мне нужна моя редакция целой. — Мне не до шуток, Эд! Элизабет хмурит брови и возмущенно хлопает его по руке. Тот лишь закатывает глаза с улыбкой и кивает, говоря этим жестом, что она может продолжать. — Я очень долго собирала это, — ее ладонь бережно хлопает по папке. — И ты представить не можешь, каких трудов мне это стоило. Элизабет смотрит на него широко раскрытыми глазами, словно одержимая какой-то идеей. Обильный макияж, который не свойственен ей, не способен перекрыть болезненность лица. Вся Элизабет словно потускнела. Эдмунд давно предлагает ей отпуск, но она лишь отмахивается. — Именно поэтому ты пропала год назад? Внезапно и бесследно. Элизабет замирает и в ступоре смотрит на него. Не этого вопроса ждала. В голове вспыхивают воспоминание одно за другим, а тело, покалеченное в столь многих местах, отзывается старой болью. — Да, — выдыхает она. — Но сейчас речь не обо мне. — Я даже боюсь спросить, как ты это достала. Ты когда-нибудь расскажешь мне нормально, что было с тобой за этот год? Она отводит взгляд в сторону, закусив губу. Ей до сих пор невероятно стыдно за свою пропажу, за день, когда она не открыла ему дверь, а он стучал и просил его пустить, уверяя, что способен помочь. Ей не хочется вспоминать, когда она случайно встречала его и спешила сбежать как можно быстрее и дальше, чтобы он только не узнал ее. Как болезненно было осознавать, что, наверное, единственным человеком, который хотел ей помочь, был именно он. — Я… я не знаю. Она качает головой. Эдмунд вздыхает и поднимается с кресла, вставая рядом с девушкой. Его ладонь бережно опускается на хрупкое женское плечико и мягко поглаживает. — Это не то, что мне хотелось бы вспоминать. Может быть, расскажу. Но не сейчас точно. — Хорошо, Элизабет. Я рядом, ты же знаешь. — Да… спасибо. Эдмунд молчит пару минут вместе с ней, давая ей собраться с мыслями. За дверью кабинета слышно, как методично работает небольшой штат скромной редакции. — Это очень ценный материал, — подает голос Элизабет, бросив взгляд на папку. — Он создаст огромный скандал, и… — «Готэм Таймс» не так известна. — Да, но небольшой круг читателей разнесет все это дальше. Люди будут передавать прочитанное по цепочке, газету будут брать, чтобы узнать все самим, а не с чьих-то слов. Это мгновенно вспыхнет, как настоящий пожар, Эд. — Почему ты уверена в этом? Люди посчитают это провокацией, способом привлечь читателей. — Отчасти они будут правы, но… на нас нет давления. Мы можем без страха публиковать такое. Хотя… Элизабет опускает взгляд в сомнении. Все это повлечет огромные скандалы, а значит, и огромные проблемы. Своя собственная жизнь ее уже не столько волновала, сколько жизнь Эдмунда и его сотрудников, ее коллег. Их благополучие напрямую зависит от этой публикации. Люди, чья имена будут выставлены в самом омерзительном свете, не будут довольны. — Нет, — она качает головой. — Элизабет, давай по порядку, — мягко говорит Эдмунд и садится рядом с ней. — Про что материал? Элизабет чуть поворачивается к нему и тихо отвечает: — Про одних из самых влиятельных людей Готэма. Это раскроет многие преступления, прольет свет на исчезновения детей годом ранее… подскажет, кто такой Джулиано и как он умер, от чьей руки. Эдмунд удивленно вскидывает брови, слушая ее, но не смеет прервать. В его голове роится миллиард вопросов: как ей удалось достать этот материал, правдив ли он и далее-далее… — Почему ты хочешь такую огласку? — Это привлечет внимание полиции, заставит их шевелиться. А звезды статей… они поймут, что не так уж и безнаказанны. — Ты понимаешь, чем нам это грозит? — Да. Да, Эдмунд, я знаю. Извини, что я тебя подставляю и толкаю на это… знаю, у меня нет на это никаких прав, — она вздыхает и не успевает договорить, как он прерывает ее. — Но ты готова идти до победного, так? Элизабет кивает и боится посмотреть на него. Боится увидеть отказ в его глазах. — Тогда я в деле. — Ч-что?.. — Я в деле, Элизабет. Не могу же я оставить тебя одну с этим всем. Элизабет поднимает на него взгляд и встречается с широкой улыбкой.— 7 —
— Тебе не противно? Витторио переводит на нее взгляд. Сидит, облокотившись спинкой на изголовье кровати, едва прикрывшись одеялом, а растрепанные волосы только добавляют ей особого шарма. Рассматривает его в ответ. — А что должно быть противно? Элизабет приглаживает его черные волосы и спускает ладонь на гладкую щеку. В спальне темно, а через открытое окно проникает прохлада. — Что я провожу ночи с ним. И что я все равно вернусь к нему. — Но сейчас ты со мной, — возражает ей Витторио и прижимается горячими губами ее запястью. Он ненавязчиво тянет Элизабет обратно в свои объятия. Она молча опускается рядышком с ним, поближе к теплому боку, и кутается в одеяло, словно ища поддержку и защиту в этом коконе из одеяла и его рук.— 5 —
Элизабет оставляет старенькое авто на пару улиц дальше. Она, прижимаясь ближе к стенам, идет как можно тише через переулки и узкие проходы, замирая в безопасном месте. Отсюда она может в секунду метнуться за угол, если в эту сторону решат внезапно глянуть. К сожалению, далековато, и блеклый свет фонарей не слишком помогал разглядеть обстановку, но все лучше, чем ничего. Она максимально напрягает слух, пытаясь хотя бы что-то разобрать. До нее доносятся обрывки фраз, которые невозможно грамотно использовать, которые не дают представление о смысле этой встречи. Элизабет дышит через раз. Ее глаза внимательно следят за мужскими фигурами дальше, за небольшой сеткой. Особенно за Витторио. Люди Витторио откуда-то выводят двух человек с мешками на головах. Элизабет делает пару шагов ближе. Ловит жадным взглядом каждую деталь. Несчастных пихают вперед, те оказываются спинами к Витторио. Нино бесцеремонно давит тем на плечи, и они вынужденно опускаются на колени. Группа мужчин напротив Витторио не смеет двинуться с места, но выглядит явно озадаченной, если не напуганной. Разобрать слова сложно. Особенно то, что говорит Витторио. Он редко повышает тон, а его голос — спокойный, вкрадчивый — вовсе не помогает понять суть. Элизабет хмурится. Витторио вытаскивает из складок пальто пистолет и без колебаний приставляет его к голове несчастного. — Это урок, — с трудом разбирает Элизабет слова Витторио. Ей кажется, что ее оглушило. Выстрел происходит так быстро и стремительно, что она не успевает сообразить, что произошло секунду назад. Тело неизвестного ей человека, все еще закрытого мешком, безвольно повалилось на землю. Рука Витторио приставляет дуло к следующей жертве. Элизабет рывком прячется за углом, с силой вжимаясь в стену. Сердце начинает бешено стучать. Кажется, после всего пережитого у Джулиано и в «Воробьиной комнате» ее не должна смущать подобная картина. Какая наивность. Она жмурится, слыша второй выстрел, и обнимает себя руками с такой силой, будто вот-вот развалится.— 9 —
Элизабет никогда не думала, что окажется в еще большем унизительном положении. Определенно, ночи с Джулиано — самое страшное, что происходило и происходит с ней. Рядом с этим человеком — уместно ли говорить «человек» про Джулиано? — вьется постоянная жестокость и извращенность. Элизабет не может вспомнить, чтобы хотя бы когда-либо чувствовала себя ничем. Ей казалось, что пренебрежение к ней, как к женщине, в работе — вот, что унизительно. Какое заблуждение. Правда, сейчас стыд и омерзение достигают какого-то особенного пика. Ей кажется, что еще минута — и ее стошнит. Запах сигар, одеколона, алкоголя — все это смешивается в нечто единое, что Элизабет ненавидит всем сердцем. Ее воротит от прикосновений к своему телу, которое Джулиано видит как-то отдельно от нее самой, отдельно от личности. Просто красивый кусок мяса. Просто приятно поиметь. Еще хуже оказывается терпеть его влажные поцелуи, наглые прикосновения и похабные шуточки не перед незнакомцами. Элизабет поджимает губы, стараясь держать себя в руках. На ее лице расплывается натянутая улыбка, когда ладонь Джулиано по-хозяйски гладит ее по бедру, бессовестно задирая платье. — Ты и представить себе не можешь, Витто, как я натаскал. Выдрессировал, — усмехается Джулиано, прижимая девушку ближе к своему боку. Она обращает взгляд к мужчине напротив. Витторио сидит, раскинувшись на диванчике, и с абсолютным спокойствием смотрит на парочку. Элизабет мысленно хмыкает. Нет, Джулиано, он как раз-таки представляет… и знает. — Как скоро наиграешься? — бросает Витторио и выпивает. Он говорит это так, словно Элизабет здесь нет. Словно она никто и ничто. Хотя почему «словно»? Джулиано с ухмылкой перебирает ее кудри и отвечает, бессовестно пялясь на нее: — В ближайшее время не расстанусь с такой красотой точно. — Удивительно, — тихо хмыкает Витторио. — У тебя дело было. Напоминаю, Фрэнк. — А может быть, ты хочешь ее опробовать? — не унимается Джулиано и возвращает взгляд на знакомого. — Можем даже сразу вдвоем. Он самодовольно усмехается, а его ладонь уже нагло сжимает женское бедро. У Элизабет все сжимается внутри. Прикосновения мужчины не играют роли, ей даже удается иногда игнорировать их, но слова… Это предложение Джулиано разбивает все стены, и у нее уже не получается скрыть свой страх. — Вдвоем?.. — встревает она. Ее голос тихий, неуверенный. — Я разрешал тебе говорить, Лиз? Джулиано обрывает ее и окидывает строгим взглядом. Она чуть вжимает голову в плечи, глянув с полной беспомощностью на Витторио. — Фрэнк, — вздыхает тот и чуть машет рукой. — Прекрати запугивать девочку. — Я воспитываю, — грубо отзывается Джулиано. — Перестань, она и без того уже дрожит. Давай лучше выпьем. Джулиано наконец отвлекается от девушки, увлеченный алкоголем и беседой. Элизабет тихо вздыхает, но предложение продолжает стучать в ушах. Может быть, на сегодня и пронесло, но какие гарантии, что это не придет Джулиано в голову и завтра?— 0 —
— Что за бред?.. Дэвис в очередной раз перечитывает письмо, стоя под дверями квартиры Элизабет. Соседка нашла его у себя под дверью с просьбой передать Эдмунду Дэвису. Он со вздохом садится на ступени. Элизабет внезапно ушла со связи. Не появляется в редакции, не отвечает на звонки, домой не возвращается. После ее последнего внезапного исчезновения Эдмунд всякий раз вздрагивает, когда она исчезает на целые сутки. А сейчас… он ясно чувствует, что происходит что-то неладное. Если уже не произошло. Дэвис потирает уголки глаз и вновь смотрит на письмо. Все записки, все письма… Элизабет все передавала ему, написав лично своей рукой. А это на печатной машинке… Он судорожно вспоминает, что у нее нет печатной машинки дома. «Мне срочно было нужно уехать к родителям, мистер Дэвис. Пожалуйста, простите, что не попрощалась. Не люблю прощания. Пожалуйста, не ищите со мной встреч. И простите, что подставила вас под удар. Напечатать опровержение, наверное, будет самым лучшим выходом для редакции. Берегите себя. Элизабет Колвин»— 1 —
Из соседнего зала слышится смех посетителей, их разговоры и вечный джаз. Все звуки сливаются вместе, но идут каким-то фоном, который Элизабет игнорирует. Она в абсолютном молчании смотрит напротив. Изучает собеседника и пытается понять, что будет его следующим шагом. — Неужели ты не голодна? Он чуть улыбается, наклонив голову, и с легким прищуром наблюдает за ней. — Благодарю, я сыта твоим обществом, — холодным тоном отзывается она. — К чему встреча? Элизабет окидывает зал беглым взглядом, будто бы скучает. Сама же привычно цепляется глазами за все, что может ей помочь. Или наоборот… Она поворачивается обратно к мужчине, слыша от него мягкий смешок. — С чего вдруг такое хладнокровие? Не помню, чтобы я обидел тебя в нашу последнюю встречу. И в прошлые, в общем-то, тоже. — Потому что, Витторио, — она чуть наклоняется в его сторону, недовольно кривя губы, — ты не позвал меня сюда. Ты притащил. Спасибо, что еще не с мешком на голове. — Какие ты ужасы говоришь, — Витторио наигранно вздыхает и качает головой. — Нино любезно подвез тебя до ресторана, никакой силы. Она хмурится и откидывается на спинку дивана, смотря на него чуть ли не исподлобья. Спорить с ним — глупое и бесполезное дело. Они ненадолго замолкают: Витторио с легкой улыбкой продолжает ужин, пока Элизабет сверлит его взглядом. — Знаешь, Элизабет, — начинает он, вытирая рот салфеткой. Элизабет выгибает бровь, слушая и рассматривая его. Волосы привычно уложены гелем, а рубашка идеально белая. Черные перчатки оказываются сиротливо брошенными на диване рядом с мужчиной. — Я думал, мы союзники. — Союзники? — скептично повторяет она, скрещивая руки на груди. — Или, может быть, даже больше, — с ухмылкой продолжает он. — Я с нежностью вспоминаю наши ночи. — Быстрее к делу, Витторио. На столе оказывается свежий выпуск «Готэм Таймс». Элизабет бросает на него безразличный взгляд и пожимает плечами. Продолжать делать вид, что она не понимает, о чем речь, — глупо, однако… пусть мистер Загадка научится говорить все прямо. — Так ты меня благодаришь за услугу? — Объяснись, Витто. Да, я работаю в этой редакции. Все, что я публикую там, — часть моей работы. — Кажется, мы договаривались, о чем ты не будешь писать, — с нажимом замечает Витторио. Улыбка исчезает с его лица. Первая полоса кричит о разборках итальянской мафии, без всякого стеснения обсуждая одно из самых громких имен — Франческо Джулиано. И это только первая статья из серии. Дальше — больше. И Витторио Пузо не останется за кулисами, как это бывает обычно. Ох, нет, мистер Пузо. Вам уготована огромная роль. — Кажется, мы договаривались, какой именно бизнес ты прикроешь, — парирует Элизабет. Они смотрят друг на друга с минуту, не отводя глаз. Каждый из них упрям и своенравен, оттого подобные разговоры вечно попадают в тупик. Элизабет ближе наклоняется в его сторону, заговорив тише: — Неужели ты думал, что я настолько слепа? — Я думал, что ты достаточно умна, — замечает он, — чтобы не совершать подобных детских выходок. Я даю тебе выбор, Элизабет. Закрываешь эту серию статей, публикуешь извинения и… мы забываем с тобой об этом недоразумении. Неужели сотрудничество со мной было таким ужасным? Витторио мягко улыбается ей, и, кажется, от него шла привычная энергия спокойствия и уверенности, того, что располагает к себе. Однако сегодня Элизабет глуха к его «чарам». А может быть, наконец прозрела. Она с некоторым презрением оглядывает мужчину, а при бледном свете его улыбка выглядит зловеще. — Пошел к черту, — выдыхает она, не сводя с него глаз. — Что ж, — Витторио понятливо кивает. — Вы сделали свой выбор, мисс Колвин.