***
Они так и не поговорили до выписки Тоомаса и его перевода в другую школу. Обжившись на новом месте, Тоомас и сам был готов однажды набрать телефонный номер и попросить бывшую одноклассницу о встрече. Но обстоятельства сложились иначе. Был поздний вечер. Тоомас собирался спать и протянул руку к выключателю ночника, как вдруг увидел за прозрачной дверью, которая вела на веранду, какую-то большую медно-зелёную вспышку. Дверь распахнулась, и через порог комнаты парня перешагнула Кати Касс, которая и была этой самой медно-зелёной вспышкой. Девушка широко улыбалась, оторопевший Тоомас разглядывал неожиданное видение. Высокая, худая, Кати обрезала чёрные хвостики, с которыми Тоомас помнил её полгода назад. Теперь короткие волосы Кати имели тёплый медный оттенок. С салатовой кожаной курточки стекали дождевые капли; девушка казалась свежей, как молодой зелёный листок. Каждая черта лица Кати по отдельности была красивой, а в совокупности графичные скулы, прямой античный нос, широкие губы с безупречной улыбкой под ними и пронзительные зелёные глаза придавали лицу девушки хищное, агрессивное выражение, даже когда она улыбалась. Но сейчас в её лице не было ничего агрессивного и зловещего, скульптурная острота как-то смягчилась. - Я сбежала из дома, - доверительно сказала Кати, расстёгивая куртку и стряхивая дождевые капли на пол. - Можно чаю сделать? - Тише, родители наверху, услышат, - шикнул Тоомас, улыбаясь, однако, так же широко, как и его собеседница. - Ладно, воды тогда налью, - проговорила бывшая одноклассница и уверенно нырнула в темноту кухни. Тоомас смотрел ей вслед. Вернулась Кати практически сразу с двумя стаканами воды. Тоомаса как-то тронуло, что гостья подумала о нём, но пить он не хотел, поставил стакан на тумбочку. Кати села у него в ногах, благо, кровать была достаточно широка. - Ты почему здесь? - просто спросил Тоомас. - Что с отцом? Кати набрала воздуха и разразилась долгой тирадой о том, как тяжело она переносит отцовский контроль, ставший после истории на пляже тотальным. Что поделаешь, на ней ещё много часов исправительных работ, а пренебрегать ими чревато. Но так хочется позволить себе глоток свободы, прежнего адреналина! Тоомас слушал откровения подруги и улыбался. С Кати было весело и легко, но Тоомас тревожно спрашивал себя: а как бы она отреагировала, узнав, что он, Тоомас Синиярве, навечно прикован к инвалидному креслу? Насколько частыми станут их встречи? Тем временем Кати скинула сапожки и бесцеремонно растянулась на второй половине кровати: - Где можно взять второе одеяло? - невинно спросила. Тоомас, которого уже, казалось бы, ничто не могло шокировать, махнул рукой в сторону шкафа: - Там, внизу. Кати послушно склонилась, распахнула створки, вытащила толстое зимнее одеяло, набросила на себя и зашелестела одеждой. Тоомас почувствовал, как краска заливает его щёки и порадовался, что полумрак скрывает такие подробности. Щёлкнул выключателем ночника, и молодые люди как-то сразу погрузились в сон, хотя у них и было много тем для разговоров. А утром Кати упорхнула через ту же прозрачную дверь с веранды. Мама оторопела, когда столкнулась на пороге с неожиданной гостьей, а Тоомас по дороге в школу всё время улыбался.***
После той ночи Тоомас не мог понять, хочет ли он дальнейшего сближения с Кати. Он относился к этой девушке тепло, они дружили. Но Тоомас понимал, что после тех страшных событий уже ничего не будет как прежде; их компании как таковой больше нет. Андерс, Пауль, Риина, Олав, самый их костяк, основа - все мертвы. Тиит и Тея отошли, "стали в оппозицию", как любила говорить Лайне. Бывший сосед и бывшая девушка Каспара, надеются ли они на возобновление отношений с подсудимым?.. Одна Кати осталась из их круга. И с одной стороны, Тоомас был рад встречам с энергичной подругой, сам заряжался её неиссякаемой энергией, но с другой - она напоминала о потерях прошлого. Их встречи вызывали у Тоомаса горько-сладкое чувство. В конце концов парень решил не заморачиваться. Возможно, Кати пока не может до конца смириться с тем, что их тусовки больше нет, и пытается склеить разбитые черепки, которых не хватает. Но пройдёт время, и все старые связи забудутся. И будет лучше, если Тоомас первым отойдёт в сторону.***
Она была очень обаятельной, его новая одноклассница. Высокая, приятно округлая в нужных местах, кудрявая, с редкой россыпью веснушек на молочной коже и необычными, чуть раскосыми голубыми глазами, Мари была очень хорошенькой. Казалось, ничто не может её повергнуть в уныние, Мари всегда улыбалась, и Тоомас был уверен, что сразу влюбился именно в её заливистый смех. Он был рад, когда Мари пригласила его к себе на вечеринку, для него это была возможность не только лучше влиться в новый класс, но и провести время с ней в неформальной обстановке. Школа - это одно, а тусовка - совсем другое. ...Они уединились в комнате Мари, когда общее веселье достигло той стадии, что на отсутствие хозяйки дома и новичка в инвалидной коляске никто не обратил внимания. Как только они сели рядом на кровати, то поняли, что оба хотят одного. Тоомасу с Мари было очень легко, он совсем не чувствовал себя калекой (благо, кроме ног ничто другое не пострадало). Его даже удивляло, насколько раскрепощённой была сама девушка. Да, Мари - та, кто ему нужна, в этом Тоомас был уверен. После той вечеринки многие переживания, сомнения, страхи отошли на задний план, и за это Тоомас был особенно благодарен своей прекрасной подружке. Начинается новый этап жизни.***
Тоомас был смущён, когда встретил Кати у входа в школу. Он перестал думать о бывшей однокласснице после горячего эпизода в спальне Мари. А Кати, как всегда, улыбается, фонтанирует потоком слов. Особо не вникая в содержание речи подруги, Тоомас сказал, медленно подбирая слова: - Кати, ты знаешь... У меня сейчас другая девушка. - Ничего страшного, - ослепительно улыбнулась старая приятельница. - Ладно, я побегу, ещё увидимся, - и Тоомасу вдруг показалось, что Кати не фигурально сказала про "побегу", а и в самом деле несётся сломя голову. Но тут подошла Мари, и Тоомас радостно поприветствовал кудрявую девушку. Всё остальное мгновенно стало неважным...***
Почему-то Тоомас был уверен, что после его признания Кати больше не придёт встречать его из школы. Но он ошибся; с неизменной широкой улыбкой девушка стояла чуть поодаль от стайки десятиклассниц. Тоомас не знал, что сейчас ей сказать; после того, как ему довелось рассказать всей школе о чинимых им зверствах, он хотел бы побыть одному. Или с Мари... Но девушка в яркой зелёной кожанке замахала ему рукой, и не подъехать было невежливо. Подошла тем временем и Мари. Они с прохладным интересом посмотрели друг на друга, как могут смотреть только соперницы: оценивающе, с вызовом. - Ты из того класса, где стреляли? - неприязненно спросила Мари. - Что за вопросы, прекрати! - возмущённо вмешался Тоомас, но Мари как ни в чём не бывало продолжала: - Ты была в столовой? В тебя тоже стреляли? Какую роль ты во всём этом играла? Его звали Йозеп, верно? За что вы мучили тех парней? Удивительно, но острая на язык Кати, которая никогда за словом в карман не лезла, напряжённо молчала. Медленно развернулась и пошла, а Тоомас отъехал на коляске в противоположную сторону. Мари шла рядом с ним, но не очень близко. Молодые люди молчали. - Мари, ты хочешь быть со мной? - хмуро спросил Тоомас и неприятно удивился тому, как замялась симпатичная ему девушка. Наконец Мари заговорила, аккуратно подбирая слова: - Пойми, Тоомас, я молодая девушка и не готова взять на себя такую ответственность. - Тогда зачем ты в тот день на вечеринке?.. Что, любопытно было узнать, каково оно с инвалидом? Экзотика, да? - Тоомас с удовлетворением отметил, как на молочно-белых щеках Мари проступили некрасивые пятна. - Ты всё не так понял, - неуверенно начала она, но Тоомас не дал договорить: - Скажи честно: ты приняла решение после моего признания? Мари опустила глаза. Тоомас болезненно скривился: - Пока... И спасибо за всё, - развернулся и покатил колёса, куда глаза глядят... Остановился он на пляже метрах в пятнадцати от воды. С удивлением узнал "то самое" место, где полгода назад они совершили непоправимое. "Покажите нам свой голубой секс! Тея, ты любишь гомика?" - так и стояли в ушах дикие крики Андерса. - "Сосите, педики! Тьфу, на меня попало!" Андерс прижимает нож к лопаткам поверженного Каспара, а они с Паулем повисли на руках Йозепа, на перекошенное лицо которого страшно было смотреть. Первой убежала Керли, грубо выругавшись, затем Тея. "Не знаю, как у вас, но у меня нехорошие предчувствия насчёт завтрашнего дня", - нерешительно сказала Керту, когда они уже уходили, оставив двоих изгоев приходить в себя. Если бы можно было всё перемотать назад, как фильм на DVD, он бы отговорил Андерса от издевательств, не стал бы принимать участие в зверствах. Даже если бы не проникся тёплыми чувствами к Йозепу, то просто отошёл бы в сторону. Странно, почему он оказался именно тут, один? Ехал не задумываясь, куда глаза глядят, и прибыл на место, которое предпочёл бы объезжать за километр... Или преступников всегда тянет туда, где совершилось преступление?.. Тоомас развернулся и хотел было отъехать, но под колесо вдруг неудачно подвернулся какой-то камешек и коляска упала, придавив собой ездока. Он не знал, сколько времени так пролежал на остывающем песке. Странно, почему нет никаких случайных прохожих?.. Не лето, но ведь гуляют же с собаками кто-нибудь! Тоомас ощутил, как по щеке его поползла обжигающе-солёная капля. Впрочем, это могли быть и брызги воды. Море, оно ведь тоже солёное... Наконец за спиной послышались шаги. Кто-то испуганно охнул, в мгновение ока поднял и поставил коляску, подтянул его с видимыми усилиями и усадил в кресло. Прикосновение прохладных ладоней с горьковато-цветочным ароматом смешало все мысли Тоомаса. Мелькнувшая перед ним рыже-зелёная вспышка, обретая мало-помалу знакомые черты его старой подруги, сказала встревоженным голосом: - Почему-то я так и думала, что найду тебя здесь. Я тоже иногда прихожу сюда, когда одна. А сейчас поехали домой, - и решительно покатила коляску, набирая скорость, как на автомобиле. Становилось уже темно.***
- У тебя есть что-то с этой девушкой? - однажды за завтраком спросила мама, когда Кати в очередной раз утром распрощалась и ушла на исправительные работы, куда опаздывать было нельзя. - Что ты имеешь в виду? - хмыкнул Тоомас, беря любимый бутерброд с жареными томатами. - То, о чём должна знать мать, - лукаво улыбнулась худенькая светловолосая женщина, подливая Тоомасу в стакан апельсиновый сок. - Если будет, ты узнаешь об этом первой, - усмехнулся сын. Женщина покачала головой, но ничего не сказала. После того как Кати нашла лежащего Тоомаса на пляже, она часто оставалась ночевать в его комнате. Кати никогда не задавала лишних вопросов, и в её лице Тоомас находил самую внимательную слушательницу. Никогда раньше он бы не подумал, что самая циничная острячка в классе может быть такой чуткой, но серьёзные потрясения меняют людей. Они разговаривали в том числе и о прошлом, анализировали, спорили. "Несмотря ни на что, я люблю свой... наш класс", - сказала однажды Кати. - Я сейчас искренне недоумеваю: зачем мы это всё вообще делали, кому мешал Йозеп? Сидел себе тихо и сидел. Зачем довели Каспара? - сокрушённо вопрошал Тоомас. - Ты знаешь, мне тоже гордиться нечем, - отвечала Кати, обхватив колени руками. - У вас, парней, могло быть что-то личное к Каспару, я не знаю, ну а я просто поддакивала вам. Иногда вы откровенно перегибали палку, но я ни разу не могла вам об этом прямо сказать, рявкнуть "Идиоты!", как Керли. А всё потому, что боялась потерять своё место в тусовке. - Прямо боялась? - Тоомас внимательно посмотрел на подругу. Та после некоторой заминки ответила: - Я же помню, чего стоило Каспару его заступничество... Но и ещё задолго до этого; как я уже сказала, я дорожила принадлежностью к нашей тусовке. Быть своей среди своих - это очень важно для меня. Повторюсь, я любила нашу компанию, и... - тут Кати неожиданно покраснела и замолчала на полуслове. - Ты любила Андерса? - спросил Тоомас, внимательно следя за выражением лица подруги. Та вдруг сказала: - Поздно уже, давай спать, - отвернулась в сторону дверей, обманчиво засопев.***
Несмотря на то, что Кати неоднократно ночевала у Тоомаса, настоящей близости у них не происходило, как и в тот первый вечер, когда девушка легкомысленно призналась ему, что сбежала в ночь из-под родительского надзора. Они целомудренно засыпали под разными одеялами (Кати переодевалась в майку с пижамными шортами за широкими створками шкафа) и желали друг другу спокойной ночи. Иногда поверх одеял протягивали друг другу руки, и это слабое касание почему-то волновало Тоомаса больше, чем в своё время страстные поцелуи и всё остальное с Мари. Тоомас давно понял, что Кати для него стала гораздо больше, чем просто "одной из тусовки". Они были родственными душами, понимали друг друга с полуслова. Всегда бодрая, живая, искрящаяся, Кати никогда не давала ему хандрить, хотя он много раз был на грани депрессии. Кроме того, Кати - девушка яркая, привлекательная. Степень её невинности, правда, оставалась для Тоомаса загадкой. Он вспоминал, как Кати оставила без ответа вопрос об Андерсе, и его это смущало. Настаивать было неудобно, всё-таки личное, но с другой стороны - какая разница теперь, когда Андерса больше нет? Хотя про Андерса это были его домыслы... Кто бы ещё из их компании мог привлечь внимание Кати? Пауль в то время встречался с Рииной, пусть несерьёзно, но всё же. Тиит - вряд ли, Олаву и вовсе девчонки были неинтересны... Остаётся тогда он сам, Тоомас Синиярве! Это, конечно, очень смело так думать в его теперешнем положении, но почему тогда Кати уделяет ему столько внимания? Вряд ли из чистого человеколюбия или в память об их совместных вечеринках на хате у Риины!***
Однажды ближе к вечеру Кати предложила: - Давай съездим прогуляемся. У меня для тебя сюрприз! Что ж, сюрприз - это хорошо... На улице Кати завязала ему глаза плотным шарфом и быстро побежала, толкая перед собой коляску, как угонщица. Тоомас весело смеялся, он знал, что Кати держит бортики его кресла крепко и надёжно, перелететь через край и травмироваться ему не грозит, даже когда спутница несётся со скоростью ветра. Хотел поправить шарф, но Кати была настороже: - Не подглядывай, а то сюрприз испортишь! Ладно-ладно, не будет... Тоомас чувствовал, как коляска поднимается куда-то по лестнице. Они едут по длинному коридору, как понял парень. Наконец попали в непонятное помещение, где было очень тепло, даже жарковато. Что такое Кати придумала?.. Наконец Кати крикнула: - Ну всё, открывай глаза, можешь смотреть! Тоомас содрал шарф с глаз и увидел, что его привезли в бассейн. Вот что значил этот парниковый эффект! Кати в чёрном купальнике-бикини зазывно махала ему из бирюзовой воды. Ну, удружила! Довольно улыбаясь, Тоомас избавился от одежды, оставив на себе синие боксёры с логотипом "Puma". Аккуратно подъехал к невысокому бортику, опёрся на руки и через несколько мгновений присоединился к подруге. Кати, хохоча, брызнула ему в лицо, Тоомас не замедлил ответить. Он мог только стоять у бортика, Кати подплыла ближе, резкими движениями рук разгребая воду. Тоомас сделал решительный рывок навстречу, схватил подругу за плечи и приник к её губам - сначала несмело, а потом сильнее. Кати не удивилась, как будто ждала этого.***
Всё произошло удивительно легко, и было совсем не так, как с Мари: там физическая разрядка и не более. Да и Мари - это всего лишь та, кто случайно оказалась рядом, способ забыться, смазливая девчонка, которые в каждом классе есть. А с Кати они соприкасаются не только телами, но и душами. Ею хочется наслаждаться неотрывно... ...Утомлённые, но счастливые, они лежали на узком кожаном диване в раздевалке, держась за руки, как дети. Они и любили друг друга, как дети - много испытавшие дети больших катастроф, циничные дети, но ещё желающие очиститься от прилипшей к ним грязи. Любили самозабвенно, с нетерпеливыми надеждами на лучшее будущее. Они знали: даже если их мир окончательно разрушится, они продолжат любить друга. - Я никогда не смогу ходить, - вполголоса сказал Тоомас прямо в самое ухо Кати. - Я знаю, - ответила Кати, целуя Тоомаса в губы.