Полевые тюльпаны.

Летом, каждый раз, как они выезжали за город, Гоголь умолял Достоевского сплести ему венок. Сам он не умеет, а по словам друга, ему они очень к лику. Это правда: к его светлой косе, бледноватой коже и к веснушкам очень подойдут яркие оттенки. Очередной раз, выехавши за город в поле, они отправились чуть дальше, вглубь его. Яновский уверял, что цветов там вдвое больше. То верно, ибо цветов там было большое количество, даже глаза разбегались. Присев на землю, где высокой травы было много, дабы не запачкать одеяние своё, Николай стал покорно ждать, пока Фёдор нарвет нужное количество цветов на венок и начнёт его плести. Ждать долго не пришлось: через две минуты в его руках уже красовался букетик полевых тюльпанов . Достоевский сел подле Гоголя, начиная плести головной убор из того букета. Бледные изящные руки бережно вплетали в венок по новому цветку. Он переодически сверял результат с головой Гоголя. Через восемь минут венок из тюльпанов был полностью окончен. — Спасибо-спасибо-спасибо, Дос-кун! Мне идёт, правда?~ — подпрыгнув на месте, задорно протараторил Яновский, после красуясь пред тем и крутя головой в разные стороны, показывая сей своеобразный головной убор со всех сторон. — Не стоит благодарности. И да, как я уже говорил, тебе очень идет. Фёдор тепло улыбнулся, разглядывая не сколько свое творение, сколько своего драгоценного Николая, что нынче больше напоминал дите, которому наконец купили то, что он давно хотел. Наделав ещё несколько венков, Достоевский поспешил было вернуться обратно, пока не стемнело. За ним поспешил и драгоценный Яновский. Вернувшись, они зашли в дом. Николай пошёл на кухню, пока его сожитель расположился на диване в гостиной, читая книгу. Через час Гоголь в растерянности начал чуть ли не разбирать их дом до самого основания. — Ну где же он?! Уже в десятый раз проверяя одни и те же места, то ли грустно, то ли раздражённо смолвил тот. — Мозг? — издался лёгкий смешок из угла комнаты. — Не смешно вообще-то, Дос-кун! Я где-то тот венок посеял. Теперь найти не могу! — он драматично вздохнул и надул губу. Явно расстроился. — Да ну, на кой тебе именно этот, у тебя же их целых три еще осталось... — тихо сказал Фёдор, томно вздохнув, —Ладно, иди сюда. Отложив книгу в сторону, он слабо улыбнулся и пристальным взглядом провожал Гоголя, пока тот не соизволил подойти достаточно близко. Он сел рядом с ним на диван, ещё больше надув губу. — Ты утрируешь. Ничего страшного, мы можем на выходных ещё раз съездить на поле. И я наплету тебе ещё больше венков, чем сегодня. Столько, что на всю зиму хватит. Достоевский нежно прикоснулся губами ко лбу Яновского. — Правда?! Спасибо! — снова эта ребяческая искренняя улыбка, которая так пленит Фёдора, — Ты обещаешь? — Обещаю.