Может быть еще встретимся...

      — Тебе еще не надоело это?       — Что?       — Что мы не можем сказать, что на самом деле чувствуем к друг другу...       Шел сильный дождь. Капли затекали за шиворот и стекали вниз к губам и по ресницам. Мы сидели на промокшей лавочке: я и Владимир. Я молча смотрел на свои промокшие ноги, держа оледеневшие руки в замке. Он тоже молчал. И не было в этой тишине какой-то неловкости или недосказанности, мы словно понимали друг друга без слов.       — Мы были друзьями столько лет... Это невыносимо тяжело сказать... — Я отчаянно выдохнул, закрыв мокрой рукой лицо.       Владимир ничего не сказал. Я знал, что он меня понимает, ведь когда мы только начали встречаться, он был тем, кто боялся отношений, чем и отпугнул меня. Но несмотря на то, что я это осознавал, было морально сложно сказать ему банальное "Я люблю тебя". Это чувствовалось как что-то... Неправильное. Будто бы в моих чувствах произошла ошибка, и мы должны были остаться друзьями.       — Прости меня... — дрожащим голосом сказал я, еле сдерживая слезы.       — За что? — он горько усмехнулся.       — Если бы я не... — я не сдержался. Горечь от слов дала волю чувствам и горячие слезы потекли из глаз. Все в груди сжалось, стало трудно дышать. Ком подступил к горлу.— Если бы я не говорил тебе ничего тогда, все было бы хорошо, — В истерике я пытался договорить, сопровождая все эти попытки громкими всхлипами. — Все было бы как раньше...       Владимир молчал. Мне было так страшно и противно от себя, но я не мог перестать плакать. Его молчание добивало меня.       — Прости меня, — прошептал я. — Прости.       Он молчал, и это было невыносимо. Я не мог больше держать себя в руках.       — Ты же любишь меня, да? Это же не из-за меня? — я схватил его за плечи и заставил смотреть мне в глаза.       Я сам не понимал, о чем я говорю. Я чувствовал, как слезы текут по лицу, и я не могу остановить их. Владимир молчал. Его лицо было напряжено. Он смотрел на меня, и в его взгляде читалась какая-то обреченность.       — Да хватит молчать... — отчаянно прошептал я. — Что ты молчишь, если ты не согласен со мной?! — крик вырвался из груди, и я тряхнул его за плечи, неосознанно сжимая их.       Владимир молчал...       — Ты не согласен! — закричал я, не в силах больше слышать тишину. Владимир не ответил.       Я увидел, что он плачет. Будто бы ток пробежался по моему телу. Слёзы текли по его лицу. Мне стало стыдно. Я тоже заплакал. Мы оба заплакали.       — Прости меня... — всхлипывая сказал я и обнял Владимира.       Он обнял меня в ответ. Так мы и сидели. Молча. Он плакал у меня на плече, а я уткнулся в его плечо. Я чувствовал, как его слёзы текли мне на шею, и как его сердце билось у моего плеча.       Мы продолжали обниматься, как будто боялись, что если перестанем, то потеряем друг друга. В тот момент мы были как два сироты, которые не могут найти себе места.       Вскоре он успокоился. Его тело начало медленно выпрямляться. Как можно быстрее я отстранился от него и посмотрел в его глаза. В них было столько боли и печали, что у меня сжалось сердце. Я не мог смотреть в них.       — Просто ответь на мой единственный вопрос... Ты меня любишь?       Я хотел бы быть с ним навсегда, но я знал, что этого не случится. Его глаза выдавали всю правду.       — Я не смогу полюбить тебя так, как ты этого хочешь, Алекс.        Я обречённо кивнул. Мне было больно. Очень больно. Но я все понимал. Он не мог сделать для меня то, о чем я мечтал.       — Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь быть со мной всегда, — я сжал губы. От этих слов сердце пропустило удар. — Не думай, что я не хочу того же. Я хочу, очень хочу. Но, к сожалению, я не могу, — он смотрел на меня с такой болью, что мне хотелось убить его. Наказать за эту боль. — Я не готов... — он взял меня за руку, и я почувствовал, как по моему телу пробежала дрожь. — Прости меня.       — Ты не виноват, — я покачал головой. — Если бы я не был таким...       Неожиданно он положил руку на мою щеку. Так нежно и мягко, словно успокаивал ребенка. Я поднял взгляд на него.       — Не вини себя просто так, Алекс, — он улыбался, но я чувствовал его боль.       — Но ведь я всë испортил! Не скажи бы я тогда тебе о своих чувствах, не было бы ничего этого сейчас! Мне бы не приходилось плакать перед тобой, да и тебе передо мной, тоже! — Я уже не мог остановиться, в моей голове все смешалось, и слова, которые я говорил, слились в один сплошной поток. — ... И мы бы остались друзьями... — понизив тон добавил я, отведя глаза.       — И ты бы так и не узнал, что я тоже люблю тебя, — я с надеждой посмотрел на него. Он улыбался.       Мне захотелось подойти и поцеловать его, обнять, прижать к себе, никогда больше не отпускать от себя. В моей груди бушевал ураган чувств, который я не мог описать словами. Я чувствовал, что не могу уже ничего сделать.       — Могу я поцеловать тебя на прощание? — спросил я, ни на что не надеясь.       Он ответил с улыбкой:       — Да.       У меня закружилась голова, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок, но я поцеловал его. Это был долгий поцелуй, но он не был страстным. Он был нежным и теплым, как и его объятия. Я не хотел отпускать его, но это было неизбежно. – Мне пора идти, – сказал он, когда мы оторвались друг от друга. Его глаза были полны печали, как и мои. – Спасибо за все. Я люблю тебя.       Я не мог вымолвить ни слова. Мой рот был словно набит ватой, а горло пересохло. Было трудно дышать. Все, что я мог – это стоять и смотреть на то, как он уходит. Мое сердце разрывалось на части от боли.       Я понял, что, наверное, никогда не смогу полюбить кого-то еще так, как любил его. И когда я потерял все надежды, он обернулся и сказал:       — Может быть, еще встретимся... И он медленно исчез среди городского тумана и дождя. Я до сих пор помню его глаза, и вряд ли когда-то забуду.