***
Поток гудел с самого утра, так что план доспать полчасика перед парой пошел крахом. Поднявшись со стопки конспектов, которые он подложил для мягкости, Комамура, к своему неудовольствию, заметил немигающий взгляд Сокецу. Он уже знал: такое ведёт к непрерывному трепу, будто если друг все это не выскажет сиюминутно, то взорвется. — Саджин, а ты уже слышал?! — Изаму сделал интригующую паузу, но, наткнувшись на абсолютно незаинтересованный взгляд, поспешил продолжить. — У нас будет новый препод по философии! Девчонки с пятого курса сказали, что голос у него просто закачаешься. А ещё, — тут он манерно заговорил, пародируя девичий щебет, — он такой милашка, что невозможно устоять! Тьфу, девчонки. Лучше бы сказали можно на его парах спать или нет. А ещё… Поняв, что больше полезной информации не будет, Комамура перестал вслушиваться, лишь кивая в нужных моментах. Интересно, хоть этому преподавателю он сдать сможет? А то с Минако-сенсей светила не одна и даже не две пересдачи. Под ненапряжный треп Сокецу пролетело время до начала пары, и со звонком в аудиторию вошёл их новый преподаватель. — Добрый день. С сегодняшнего дня и весь оставшийся семестр я буду замещать госпожу Минако. Мое имя Канаме Тоусен, рад знакомству. Комамура вздрогнул. Это что, какая-то шутка? Перед ним стоял незнакомец с выставки, ещё и оказавшийся Канаме Тоусеном. Нет, он, конечно, как-то рассказывал о том, что если перерождение существует, то хочет стать преподавателем, но чтобы в том же университете, где учится сам Комамура! Немыслимо. — Эй, друг, ты чего? — толкнул его Изаму. — Препод твою фамилию уже третий раз называет, ты что, решил проверить, можно ли спать на его лекциях прямо сейчас? Это, конечно, полезно, но не при первой же встрече. — Комамура Саджин? — Здесь. Взгляд лиловых глаз тут же сосредоточился на нем одном, будто пронзая лезвием Судзумуши, и практически сразу же перекинулся на список, больше никак его не выделяя, а у Комамуры за это мгновение сердце сплясало польку. Кажется, он вновь наступит на те же грабли и влюбится в человека с именем Канаме Тоусен. Впервые он слушал лекцию по философии с таким вниманием. Кажущийся нудным предмет в устах его старого друга расцветал новыми красками. Посмотрев в его конспект, Изаму подавил в себе недостойное желание перекреститься, столь много у Комамуры было написано. — Эй, Саджин, — шепотом позвал Сокецу, — с чего это ты вдруг решил учиться? — Оказывается, друг мой, если интересно рассказывать, то и философия не вызывает такого отторжения. — Саджин, — Изаму карикатурно отодвинулся от него, — я скорее поверю, что Тоусен-сенсей тебе понравился, чем в это. Комамура хмыкнул, за четыре года учебы здесь он приобрел славу холодного принца, поскольку, несмотря на количество предложений (благодаря мощной фигуре и отзывчивому характеру он успел покорить немало сердец), ни с кем не встречался. Все признания отвергались мягко, но четко. Интересно, как бы громко визжал Сокецу, если бы узнал, что прав? — Только не говори мне, что это правда?! — с притворным ужасом спросил Изаму. — Сокецу, — всё-таки обратил на него внимание Комамура, — ты не находишь, что для такого надо смотреть не на внешность человека? — Да ну тебя, Саджин, уже пошутить нельзя, — демонстративно надулся друг. Комамура про себя малодушно порадовался этой обиде: отходил Сокецу быстро, а вот прослушать остаток лекции в тишине дорого стоило.***
— Вот скажи мне, зачем ты записался на факультатив?! — возмущённо воскликнул Сокецу, стоило им выйти из аудитории. — Ты сам знаешь, как «качественно» я слушал лекции Минако-сенсей, так что теперь к экзамену мне нужно восполнить пробелы. — Звучит, конечно, логично, но я все равно тебе не верю. Уверен, тебе просто Тоусен-сенсей понравился и ты ищешь дополнительный повод побыть наедине. — Уж про наедине ты загнул, — не поддался на провокацию Комамура, — сам видел сколько девушек решило, что это их шанс самой первой покорить сердце Тоусен-сенсея. — Нет, Саджин, с тобой просто невозможно дружить! Комамура предпочел это не комментировать. Первый факультатив как назло был сегодня, перед самым тяжёлым днём на этой неделе. Явно придется что-то доучивать ночью, но пропустить его не представлялось возможным. Уж если жизнь так настойчиво их сталкивает, то смысла противиться нет никакого. В аудитории было крайне многолюдно, основной костяк составляли, естественно, девушки, но и пара парней, не считая его самого, была. На первых рядах был аншлаг, какого никогда в стенах университета не видели, поэтому Комамура разместился в центре, тоже неплохое место, да и наманикюренными когтями не порвут. — Всем добрый вечер, — Тоусен появился, стоило минутной стрелке отсчитать семь. — Поскольку это первый наш такой факультатив, то тему я выбрал сам. В дальнейшем вы можете предлагать то, в чем бы хотели разобраться подробнее. Сразу объявлю несколько правил, чтобы избежать недопониманий. Во-первых, факультативы - дело сугубо добровольное, так что никаких санкций за их пропуск не будет, в отличие от лекций и семинаров, поэтому не нужно мне отчитываться о причинах. Во-вторых, статуса учебного мероприятия предыдущее правило не отменяет, так что все личные вопросы будут игнорироваться, а особо ретивых и вовсе исключу из списка. Надеюсь, все понятно, что ж начнем. Несмотря на то, что шел Комамура сюда с целью изучить похожесть Тоусенов из разных жизней, он с удивлением понял, что действительно усваивает материал, да ещё и активно участвует в обсуждении. Кажется, не стремясь выделиться, он выделился, особенно на фоне девушек, не внявших второму правилу. Некоторых, не дожидаясь следующего факультатива, Тоусен выставил, оставаясь при этом максимально корректным. Впрочем, за исключением подобных эксцессов, факультатив прошел информативно и весело. Видимо, придется разгребать все свои дела и домашние задания, чтобы поставить факультативы постоянным занятием.***
— Саджин, ну не бросай меня, — проныл Сокецу, — у тебя же автомат, ты явно все-все знаешь. — Ты же знаешь, что по пятницам у меня факультатив, так что только после него. — Да блин, ты уже столько туда отходил, что, мне кажется, на десять автоматов наработал! Или ты решил сменить специальность, чего я тебе не прощу, ибо ты меня в ветеринарный сманил, или тебе всё-таки нравится Тоусен-сенсей! Комамура устало сжал переносицу, каждый раз, как он отказывал Сокецу из-за факультативов, тот начинал доматывать его теорией, что ой не ради знаний друг туда ходит. Хотелось плюнуть на все и согласиться, ибо это была чистая правда. А, впрочем, почему бы и нет? Заодно проверит насколько хорошо друг секреты хранит. — Знаешь, а ты прав. Сначала Сокецу не понял, что Комамура ему сказал, а вот потом… Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы, друг вскочил с кровати, подлетел к нему и крепко взял лицо в руки, заставляя смотреть в глаза. — Если ты сейчас скажешь, что это была шутка, то я тебя прибью. — Стал бы я шутить о таком? — Очуметь, — Изаму рухнул обратно. — Я этот день красным в календаре обведу. Саджин сказал, что ему кто-то нравится. — Ну обведи, а я пошел, не хотелось бы опоздать. Захлопывая дверь, Комамура краем глаза увидел как Сокецу с красным маркером пробирается к календарю. Клоун, блин. Ещё в метро Саджину показалось странным то, что нет разношёрстных стаек студентов, но он это списал на то, что едет позже, чем обычно. Но когда и перед кабинетом никого не оказалось, то подумал, что факультатив отменили, а ему не сказали. — Комамура-сан? — позвал его удивленный Тоусен. — Вы не в курсе, где все? — Хотел бы я знать… — вдруг в голове что-то щелкнуло, он вспомнил как страдал Сокецу и до него дошло. — Думаю, все судорожно готовятся к завтрашнему зачёту. — Да? — Тоусен сделал приглашающий жест в сторону маленькой учительской. — А Вы почему не готовитесь? — Из всего потока я единственный получил автомат, — ответил он, входя. — Хвастаетесь? Не ожидал от Вас. — Констатирую факт. Чаю? Тоусен засмеялся, было довольно забавно то, что он даже не знал, что в учительской водится чай, а студент предлагает ему выпить. — Знаете где — наливайте. Комамура пожал плечами, он довольно часто помогал Мацуда-сенсею, поэтому чувствовал себя как дома. Канаме внимательно смотрел на широкую спину Комамуры и думал о том, за какие прегрешения ему такое испытание. Услышав фамилию Комамура и совершенно нелестный отзыв об умственных способностях конкретного студента, он решил, что отделался малой кровью, и будет его видеть исключительно спящим на лекциях. Появления на факультативе он уж никак не ожидал, но мощную фигуру увидел сразу же. А уж когда тот начал задавать очень правильные вопросы, выказывая свою заинтересованность, Тоусен осознал, что пропал. А говорят, дважды молния в одно место не бьет. Вот и сейчас сидя напротив него и вглядываясь в необычные золотые глаза, Канаме чувствовал, что не выдержит. Или он сейчас все выяснит, или отправит Саджина из своей жизни с автоматом. — Комамура, скажите, Вам больше заняться нечем? — О чем Вы, Тоусен-сенсей? — вскинулся тот, отставляя чашку. — О том, — Канаме последовал его примеру, — что с самого начала Вы не пропустили ни одного факультатива, иногда пугая всех чернильно-черными кругами, и сейчас вместо того, чтобы отдыхать, сидите и пьете со мной чай. — Просто мне нравится, как Вы преподаете, Тоусен-сенсей. Вы смогли мне привить любовь к философии, — Саджин даже не кривил душой: учитель из его друга вышел отличный. Единственно, ни это было основной причиной. Тоусен хмыкнул, но комментировать не стал. Между ними воцарилось уютное молчание, Канаме смотрел куда-то вдаль, а Комамура смотрел на него. Нужно было что-то делать, лучшего момента уже и придумать нельзя, да его Сокецу потом сожрёт за нерешительность и будет абсолютно прав. Одним слитным движением он поднялся с кресла и встал перед Тоусеном на колени, положив руки на подлокотники и приблизив лицо настолько, что смешалось дыхание. — И что дальше? — Тоусен старался казаться безразличным, хотя внутри все трепетало, вдруг он не о том думает. — Кажется, Вы совсем не удивлены. — Весь университет галдит о том, что неприступный Комамура влюбился в преподавателя, только я считал все это слухами. Видимо, зря? — Зря, — подтвердил Комамура, — но если Вы против, то я ни на чем настаивать не буду. Тоусен лишь закрыл глаза, отдавая всю инициативу Комамуре, чем тот не преминул воспользоваться. Поцелуй вышел почти целомудренным, несмотря на то, что они ждали этого две жизни. Мягкий, нежный, Саджин не напирал, а лишь ласкал и пробовал то, что уже никогда не надеялся ощутить. Повинуясь своим желаниям, Канаме обвил шею Комамуры руками, стремясь стать ближе. Как бы не хотелось прерываться, но Санджину жизненно важно было решить несколько вопросов до того, как они сгорят от чувств. Он с неохотой отстранился, но ничего не успел сказать. — Жалеешь? — тут же спросил взволнованный Тоусен. — Жалею, — он заметил как лицо Канаме скривилось от испытываемой им боли и поспешил добавить, — о том, что не сделал этого раньше, о том, что мне не хватило смелости поцеловать тебя ещё в той жизни. — Действительно жаль, — Тоусен загадочно улыбнулся, — тогда бы я не пошел за Айзеном. Не за чем бы было бежать на край света, спасаясь от неправильных чувств к лучшему другу. — Так ты тоже… — Комамура не мог определиться с вопросом, то ли «все вспомнил», то ли «влюблен». — Да, — кажется, Тоусен ответил на оба сразу. — Какие же мы идиоты, — Комамура рассмеялся. — Я тебя поцелую? — И зачем ты спрашиваешь? Конечно, да. Хоть теперь у нас и вся жизнь вместе впереди, но я не желаю терять ни единого мгновения. Ответом ему стали загоревшиеся нежностью глаза и такой же нежный поцелуй.